Мои любимые стихи - 19
ВЕРА ИБНЕР - Дочке
День окончен. Делать нечего.
Вечер снежно-голубой.
Хорошо уютным вечером
Нам беседовать с тобой.
Чиж долбит сердито жёрдочку,
Точно клетка коротка;
Кошка высунула мордочку
Из-под тёплого платка.
— Завтра, значит, будет праздница?
— Праздник, Жанна, говорят.
— Всё равно, какая разница,
Лишь бы дали шоколад.
— Будет всё, мой мальчик маленький,
Будет даже детский бал.
Знаешь: повар в старом валенке
Утром мышку увидал.
— Мама, ты всегда проказница:
Я не мальчик. Я же дочь.
— Всё равно, какая разница,
Спи, мой мальчик, скоро ночь.
СЕ ХУНЬ - Линъюнь
Линъюнь безмерно горд
собою стал,
Но он талантлив,
судя по всему.
Побольше бы
Усердия ему,
Чтоб дар его,
как яшма, заблистал!
СЕРГЕЙ ЕСЕНИН - Мне осталась одна забава
Мне осталась одна забава:
Пальцы в рот - и веселый свист.
Прокатилась дурная слава,
Что похабник я и скандалист.
Ах! какая смешная потеря!
Много в жизни смешных потерь.
Стыдно мне, что я в бога верил.
Горько мне, что не верю теперь.
Золотые, далекие дали!
Все сжигает житейская мреть.
И похабничал я и скандалил
Для того, чтобы ярче гореть.
Дар поэта - ласкать и карябать,
Роковая на нем печать.
Розу белую с черною жабой
Я хотел на земле повенчать.
Пусть не сладились, пусть не сбылись
Эти помыслы розовых дней.
Но коль черти в душе гнездились -
Значит, ангелы жили в ней.
Вот за это веселие мути,
Отправляясь с ней в край иной,
Я хочу при последней минуте
Попросить тех, кто будет со мной, -
Чтоб за все за грехи мои тяжкие,
За неверие в благодать
Положили меня в русской рубашке
Под иконами умирать.
ВЛАДИСЛАВ ХОДАСЕВИЧ - Гостю
Входя ко мне, неси мечту,
Иль дьявольскую красоту,
Иль Бога, если сам ты Божий.
А маленькую доброту,
Как шляпу, оставляй в прихожей.
Здесь, на горошине земли,
Будь или ангел, или демон.
А человек — иль не затем он,
Чтобы забыть его могли?
ОМАР ХАЙАМ - Оставил я дела
Отставил я дела, закрылся на засов
От благодетелей – ничтожеств и столпов.
И руку мне подать теперь лишь друг готов:
Ведь он – такой, как я... Но сам-то я каков?
ВЛАДИМИР МАЯКОВСКИЙ - Лилечка
Дым табачный воздух выел.
Комната —
глава в крученыховском аде.
Вспомни —
за этим окном
впервые
руки твои, исступленный, гладил.
Сегодня сидишь вот,
сердце в железе.
День еще —
выгонишь,
можешь быть, изругав.
В мутной передней долго не влезет
сломанная дрожью рука в рукав.
Выбегу,
тело в улицу брошу я.
Дикий,
обезумлюсь,
отчаяньем иссечась.
Не надо этого,
дорогая,
хорошая,
дай простимся сейчас.
Все равно
любовь моя —
тяжкая гиря ведь —
висит на тебе,
куда ни бежала б.
Дай в последнем крике выреветь
горечь обиженных жалоб.
Если быка трудом уморят —
он уйдет,
разляжется в холодных водах.
Кроме любви твоей,
мне
нету моря,
а у любви твоей и плачем не вымолишь отдых.
Захочет покоя уставший слон —
царственный ляжет в опожаренном песке.
Кроме любви твоей,
мне
нету солнца,
а я и не знаю, где ты и с кем.
Если б так поэта измучила,
он
любимую на деньги б и славу выменял,
а мне
ни один не радостен звон,
кроме звона твоего любимого имени.
И в пролет не брошусь,
и не выпью яда,
и курок не смогу над виском нажать.
Надо мною,
кроме твоего взгляда,
не властно лезвие ни одного ножа.
Завтра забудешь,
что тебя короновал,
что душу цветущую любовью выжег,
и суетных дней взметенный карнавал
растреплет страницы моих книжек…
Слов моих сухие листья ли
заставят остановиться,
жадно дыша?
Дай хоть
последней нежностью выстелить
твой уходящий шаг.
1916 г.
ТИМУР ШАОВ - И на солнце бывают пятна (А Мусоргский бухал)
Я читаю про великих людей —
Кто был циник, кто тиран, кто злодей.
И обидно слышать мне от родни,
Что не великий я, как те вон, как они,
Что мусор я не выношу,
Свет в туалете не гашу,
Чревоугодием грешу —
Так это ж разве грех? Эх!
Вот взять великих — кто блудил,
Кто квасил, кто жену лупил.
А я что? Свет не погасил?
Смешно. Курям на смех.
Вот смотри:
Сам Гендель был обжорой,
Гюго грешил инцестом,
А Фёдор наш Михалыч
В рулетку баловал.
И даже умный Ницше
Свихнулся, как известно.
Чайковский... Ну, это ладно…
А Мусоргский бухал!
И с обидой говорю я родне:
Ох, напрасно вы пеняете мне!
Не скандалю и почти что не пью
И цикуты вам в кефир не налью!
Ну да — носки я разбросал,
Батон цинично обкусал,
Пальто намедни заблевал,
Хорошее пальто…
Что взять с меня? Ну кто есть я?
Пылинка в складках бытия!
Что я? — Великие мужья
Творили чёрт-те что!
Вот смотри:
Руссо был мизантропом,
Есенин — хулиганом,
Лорд Байрон — тот был бабник,
Он это дело знал,
А впрочем, как и Клинтон,
И Бунин с Мопассаном…
Вот Элтон Джон... Ну, это ладно…
А Мусоргский бухал!
Стать великим, что ль? Ну просит родня!
Ох, тогда все запоют у меня!
Буду пить, курить и баб приводить
И в туалете свет не буду гасить!
А что носки, скажу, опять разбросал,
Так я ж великий — я поэму писал!
Да… У великих, вишь, такая фигня —
Им всё можно, им прощает родня!
Вот смотри:
Петрарка был занудой,
А Сартр коммунистом,
А Пресли был сексотом —
Он на Битлов стучал.
Мазох был мазохистом,
Маркиз де Сад — садистом.
И все они бухали!
И Мусоргский бухал!
Эйнштейн мучил скрипку,
Бетховен мучил близких,
Тургенев был жестокий —
Он в зайчиков стрелял!
Но… родне моей не легче
От этих истин низких.
Они говорят: «Всё это сплетни!»
Да — но Мусоргский бухал!
МАКСИМИЛИАН ВОЛОШИН - Я вся - тона жемчужной акварели
Я вся - тона жемчужной акварели,
Я бледный стебель ландыша лесного,
Я легкость стройная обвисшей мягкой ели,
Я изморозь зари, мерцанье дна морского.
Там, где фиалки и бледное золото
Скованы в зори ударами молота,
В старых церквах, где полет тишины
Полон сухим ароматом сосны,
Я жидкий блеск икон в дрожащих струйках дыма,
Я шелест старины, скользящей мимо,
Я струйки белые угаснувшей метели,
Я бледные тона жемчужной акварели.
МАРИНА ЦВЕТАЕВА - Легкомыслие милый грех
Легкомыслие - милый грех,
милый спутник и враг мой милый!
Ты в глаза мне вбрызнуло смех
и мазурку вбрызнуло в жилы.
Научив не хранить кольца,
с кем бы жизнь меня ни венчала,
начинать наугад - с конца,
и кончать - еще до начала.
Быть, как стебель, и быть, как сталь,
в жизни, где мы так мало можем,
шоколадом лечить печаль
и смеяться в лицо прохожим.
АНДРЕЙ ВОЗНЕСЕНСКИЙ - Васильки Шагала
Лик ваш серебряный, как алебарда.
Жесты легки.
В вашей гостинице аляповатой
в банке спрессованы васильки.
Милый, вот что вы действительно любите!
С Витебска ими раним и любим.
Дикорастущие сорные тюбики
с дьявольски выдавленным голубым!
Сирый цветок из породы репейников,
но его синий не знает соперников.
Марка Шагала, загадка Шагала —
рупь у Савеловского вокзала!
Это росло у Бориса и Глеба,
в хохоте нэпа и чебурек.
Во поле хлеба — чуточку неба.
Небом единым жив человек.
Их витражей голубые зазубрины —
с чисто готической тягою вверх.
Поле любимо, но небо возлюблено.
Небом единым жив человек.
В небе коровы парят и ундины.
Зонтик раскройте, идя на проспект.
Родины разны, но небо едино.
Небом единым жив человек.
Как занесло васильковое семя
на Елисейские, на поля?
Как заплетали венок Вы на темя
Гранд Опера, Гранд Опера!
В век ширпотреба нет его, неба.
Доля художников хуже калек.
Давать им сребреники нелепо —
небом единым жив человек.
Ваши холсты из фашистского бреда
от изуверов свершали побег.
Свернуто в трубку запретное небо,
но только небом жив человек.
Не протрубили трубы господни
над катастрофою мировой —
в трубочку свернутые полотна
воют архангельскою трубой!
Кто целовал твое поле, Россия,
пока не выступят васильки?
Твои сорняки всемирно красивы,
хоть экспортируй их, сорняки.
С поезда выйдешь — как окликают!
По полю дрожь.
Поле пришпорено васильками,
как ни уходишь — все не уйдешь…
Выйдешь ли вечером — будто захварываешь,
во поле углические зрачки.
Ах, Марк Захарович, Марк Захарович,
все васильки, все васильки…
Не Иегова, не Иисусе,
ах, Марк Захарович, нарисуйте
непобедимо синий завет —
Небом Единым Жив Человек.
АЛЕКСАНДР ПУШКИН - О, сколько нам открытий чудных
О, сколько нам открытий чудных
Готовят просвещенья дух
И опыт, сын ошибок трудных,
И гений, парадоксов друг,
И случай, бог изобретатель.
1829 г.
ИГОРЬ ГУБЕРМАН - А жизнь летит
А жизнь летит и жить охота,
И слепо мечутся сердца
Меж оптимизмом идиота
И пессимизмом мудреца
АННА АХМАТОВА - Все мы бражники здесь, блудницы
Все мы бражники здесь, блудницы,
Как невесело вместе нам!
На стенах цветы и птицы
Томятся по облакам.
Ты куришь черную трубку,
Так странен дымок над ней.
Я надела узкую юбку,
Чтоб казаться еще стройней.
Навсегда забиты окошки:
Что там, изморозь или гроза?
На глаза осторожной кошки
Похожи твои глаза.
О, как сердце мое тоскует!
Не смертного ль часа жду?
А та, что сейчас танцует,
Непременно будет в аду.
САПФО - Я негу люблю
Я негу люблю
Юность люблю
Радость люблю
И солнце.
Жребий мой - быть
В солнечный свет
И в красоту
Влюблённой.
Другие статьи в литературном дневнике:
