Великие победы непобедимой державы. Годы 1578-81

Илахим: литературный дневник

"Едва ли когда-нибудь он подумал, что кто-нибудь превосходит его силой. Когда я иногда напоминал ему о наиболее могущественных христианских государях, он говорил: «Кто они такие в нашем мире?» Видимо, в своем высокомерии он не выносил сравнений, и всё, что воздавалось другому, он считал умалением своего достоинства...На основании этого у московского князя создалось представление, что все католики (которых он зовет римлянами) впали в ересь и поэтому их легко будет покорить.
В конце концов его жестокость во всех отношениях позволила ему надеяться на более быстрое осуществление своих замыслов.. С ее помощью он думает одолеть любое препятствие, какое бы ни стало на его пути, в особенности когда он навел на Литву и Ливонию такой страх, что перестал сомневаться в том, что ему откроется такой же доступ в другие страны" (А. Поссевино, Московия, Книга 2)


"Что же касается Ливонии, то срок перемирия, заключенного с ливонцами на 50 лет (на что предки этого государя согласились из-за того, что их войско было почти все перебито под Псковом при ливонском магистре Плетенберге), был нарушен в 50-м г. нынешнего века. Московский князь оправдывает это разными доводами: и тем, что ливонцы не выполнили условий договора, и тем, что храмы, в которых московиты в Дерите и Ревеле исполняли церковные обряды по русскому обычаю, были разрушены лютеранами (однако это нечестивое дело было приписано католикам). Поэтому он и объявил им войну. Взяв Дерпт и другие крепости с величайшими потерями для ливонцев, он захватил большую часть Ливонии и заложил семена продолжительной войны с Польшей... Некоторое время его действия «мели, хороший результат, во впоследствии принесли московитам величайшие беды. Московскому князю нужно было размещать гарнизоны в чрезвычайно удаленных друг от друга областях и в многочисленных крепостях, а войну вести почти только с помощью своих солдат в разных местах и в течение многих лет. Защитники крепостей оставляли дома жен бездетными. Если кто-нибудь из них погибал, его место занимал другой, — в результате народ очень поредел" (там же)


"Донесения послов были справедливы: Баторий находился не в завидном положении пред началом московской войны. Отвращение к войне, как мы видели, уже давно овладело поляками и литовцами; частные выгоды преобладали над общим делом: литовцы боялись подвергнуть опасности свои пределы и требовали, чтоб король перенес войну в Ливонию. Но величие Батория оказалось именно в том, что он успел преодолеть все эти препятствия. Как полководец Баторий в Восточной Европе произвел тот переворот в способе ведения войны, какой уже давно произведен был на Западе.... войско в Восточной Европе сохраняло еще прежний, средневековый, или, лучше сказать, азиатский, характер" (С. М. Соловьев, История России, Том 6, гл. 6)


"Странно было бы говорить об искусстве воевод московских, назначавшихся не по военным способностям, а по месту, которое они занимали в Думе, когда важный боярин, как боярин, был в то же время и воеводою, хотя бы не имел ни малейших военных способностей; да и где было узнать эти способности? В битвах с казанцами и крымцами? Князь Петр Шуйский считался знаменитым воеводою, но что он сделал в битве при Уле (второй Оршинской)? Отец Иоаннов не истреблял воевод своих, но как вели они себя при наступательном движении Сигизмунда I, которое окончилось первою Оршинскою битвою? Видим то же отступление, ту же страшную неудачу, как и в войне с Баторием; разница только в том, что Сигизмунд с князем Острожским не имели средств воспользоваться своим успехом, какие приготовил себе Баторий с Замойским" (там же)


"За грехи наши бог послал сильного врага на христиан. И вот к государю нашему в Псков пришла весть, что литовский король взял Полоцк и окрестные города. Многие воеводы государя и бесчисленные воины и в Полоцке и в окрестных городах храбро бились и кровь свою проливали за христианскую веру, особенно же в городе Соколе. Узнав об этом, государь закручинился, но сказал только: «Воля господня да будет, что господу угодно, так тому и быть». Сам же царь-государь возвратился в царствующий град Москву.
После того, в 7087 (1579) году, на второй год после взятия Полоцка, рассвирепел и возгордился лютый этот варвар, литовский король Стефан, и вновь устремился в поход на Русскую землю по попущению божьему за грехи наши. И захватил он русские окраины, и было это началом бед для Русской земли, ибо забыли мы бога и вернулись к грехам, как говорит Писание, И надумал король идти на Великие Луки.
Царь-государь и великий князь Иван Васильевич всея Руси, услышав о его свирепом нашествии, великой печали исполнился. В Великие Луки он воевод своих посылает, а в окрестных городах многое войско к осаде подготавливает, к королю же послов своих отправляет, чтобы тот с государем нашим мир заключил.
Он же, всегорделивый, и слышать о мире не захотел, государевым же послам ответил отказом в оскорбительных и бесчеловечных словах...
Король же литовский Стефан пришел под Великие Луки и привел с собою послов государя, и за бесчисленные грехи наши и за лживый и нечестивый ум наш, и за все преступления наши перед богом и человеком, и за все злые прегрешения наши отдал бог этому агарянину Великие Луки и окрестные города в год 7088-й (1580). И потом, после взятия Великих Лук, он возвратился в Литовскую землю, возгордившись и вознесясь, войска же распустил на отдых" (Повесть о прихожении Стефана Батория на град Псков)


"Еще до этого оршанский староста Филон Кмита, имея с собой немало конного и пешего рыцарского люда и украинных (ukrainnych) казаков, огнем и мечом жестоко повоевал смоленские волости, спалил свыше 2 000 сел и обратил в пепел само смоленское предместье. И без малейшего ущерба для своих увел своих рыцарей в Оршу с великой добычей, пленниками и стадами скота" (М. Стрыйковский, Хроника, Кн. 25, гл. 4)


"Вот так король в этом втором успешном походе отваге поляков, мужеству и быстроте в жаркой битве литовцев и исключительной храбрости венгров с великой славой вырвал из московских рук и занял литовским и венгерским рыцарством Велиж, Усвят, Великие Луки — провиантскую (spizarnia) и цейхгауз (cejkhaus) всех московских краев, склад военного снаряжения и место сбора войск, Невель, Озерище и Заволочье...
Потом с варшавского сейма 1581 года отправили московских послов... А в это время наши взяли московский замок Холм (Chelmo) и Руссу спалили" (там же)


"Многочисленные войны, казни многих тысяч людей (даже знатных), постоянные набеги татар, сожжение ими 12 лет тому назад столицы (к этому можно прибавить постоянные победы короля Стефана в течение последних 3-х лет) довели князя до такого состояния, что его силы можно считать не только ослабленными, но почти подорванными. Известно, что иногда на пути в 300 миль в его владениях не осталось уже ни одного жителя, хотя села и существуют, но они пусты" (А. Поссевино, Московия, Книга 2)



Другие статьи в литературном дневнике: