Довелось почитывать мне недавно "Король крыс" того самого автора, что написал известную книгу "Сёгун", чьи события легли в основу одноименного фильма. Джеймс Клавелл для меня признанный востоковед и хороший романист. Однако, сегодня я склонен не согласиться с мыслями, озвученными в "Короле крыс". Дело в том, что мы наблюдаем очень узкий мирок японской колонии для военнопленных. Сразу вспоминается Солженицын. 10.000 рядовых и офицеров в течении трех лет живут изолированно. По сути колония находится на самоуправлении через полицаев, то есть твои же соотечественники надзирают над тобой. Интрига в том, что поставленные на грань жизни люди проявляются во всей полноте как звери. Мне показалось, что внутренняя жизнь лагеря описывается не так уж и правдоподобно. Особенно если учесть, что среди пленных британцы, американцы и австралийцы. А главный герой - американец - единственный процветающий человек среди голода и рванья. Единственный у кого есть добровольные слуги, у кого в изобилии еда, у кого несколько смен одежды, у кого собственная неприкосновенная площадь в лучшем бараке и все условия жизни. В произведении данному американцу симпатизирует автор и несколько других офицеров. Остальные как легко можно догадаться - завидуют его смекалке и предприимчивости. Давайте рассмотрим как он добился своего положения. Он спекулянт. Торговля с внешним миром запрещена, а он за огромную мзду продает принадлежащие заключенным ценные вещи. Он называет это бизнесом. Помните как на вес золота шла тушёнка в блокадном Ленинграде? Мое мнение таково, что Кинг - вонючая падаль, человек который заботится только о себе и своей выгоде. В ситуации, когда страдают и умирают люди - он процветает, но близится конец войне - как судьба повернется к нему в мирное время? Читайте. А мы как обычно приведем самые лучшие и провокационные места произведения:
Не все так уж плохо, особенно днем. Можно перестать думать о своей прежней жизни, об ее основном содержании - еде, женщинах, доме, еде, еде, женщинах, еде. Но ночи - это самое страшное. Ночами человек грезит. Грезит о еде и женщинах. О своей женщине. А если дать себе волю, то вскоре грезы могли доставлять большее удовольствие, чем пробуждение, а если проявишь беспечность, то будешь грезить наяву, и дни превратятся в ночи, а ночи в дни. И тогда останется только смерть.
Слава Богу, что на свете есть прибыль. Парень, который придумал бизнес, был настоящим гением. Покупать дешево, а продавать дорого. Напряги мозги. Используй случай, и деньги хлынут рекой. А с деньгами все возможно. Но слаще всего остального - власть. "Когда я выберусь отсюда, - думал Кинг, - хочу стать миллионером. Заработаю столько денег, что Форт-Нокс будет казаться детской копилкой. Я создам организацию. В организацию буду входить парни преданные, но ограниченные. Мозги всегда можно купить. А когда ты знаешь цену парню, всегда можешь использовать его или пренебречь им, как ты хочешь. Вот что заставляет Землю вертеться. Существуют избранные и толпа. Я принадлежу к избранным. И им останусь. (Раскольников детектед)
- Вы сошли с ума, - сказал Кинг, вырывая руку.
- Ты можешь помочь нам...
- Помогите себе сами. Я забочусь о себе. Вы позаботьтесь о себе. (help yourself, ёба! знакомо..)
Кинг заметил, как белый халат доктора Кеннеди болтался на его тощей груди. - Вот, - сказал он, давая ему остаток пачки "Куа". - Покурите. Это хорошо успокаивает нервы, сэр. - Он повернулся на каблуках и крупным шагом зашагал на улицу. Он ненавидел госпитали. Он ненавидел вонь, болезни и беспомощность докторов. Кинг презирал слабость. Этот доктор, подумал он, припадочный какой-то, сукин сын. Этот псих долго не протянет. Как и Мастерс, бедолага! Хотя, может быть, все-таки он не был бедолагой - он был Мастерсом, но он был слабым и поэтому ни к черту не годился. Мир - это джунгли, выживают сильнейшие, слабые умирают. Либо ты, либо кто-то другой. Это было справедливо. Иного пути нет.
- Завидую вам, приятель. Писатель - почти самая важная профессия в мире. Если писатель хороший.
- Ерунда, Мак, - сказал Питер Марлоу. - Существует миллион более важных занятий.
- Ваши слова говорят о том, как мало вы знаете. - Бизнес гораздо важнее, - вставил Кинг. - Без бизнеса жизнь бы остановилась, а без денег и стабильной экономики никто бы не стал покупать книги. (и это говорит человек, чей бизнес ничего не приносит. в основе его "бизнеса" - купи\продай)
- К черту бизнес и экономику, - заявил Браф. - Это обычные материальные вещи. Все обстоит так, как говорит Мак.
- Мак, - обратился к нему Питер Марлоу. - Почему вы считаете профессию писателя такой важной?
- Ну, паренек, во-первых, это то, чем я всегда хотел заняться и не мог. Много раз пробовал, но ничего не мог дописать до конца. Это самая трудная задача - дописать до конца. Но самое главное состоит в том, что писатели - это единственные люди, которые могут что-то изменить на этой планете. Бизнесмен ничего не может...
- Это чепуха, - воскликнул Кинг. - А как же Рокфеллер? И Морган? И Форд, и Дюпон? И другие? Благодаря их филантропии финансируется черт знает сколько научных исследований, и библиотеки, и больницы, и искусство. Да без их денег...
- Но они сделали свои деньги за счет кого-то другого, - сухо сказал Браф. - Они могли бы легко отдать часть своих миллиардов людям, которые заработали их для них. Эти кровопийцы...
- Я полагаю, вы демократ? - возбужденно спросил Кинг. - Можете не сомневаться, это так. Посмотрите на Рузвельта. Посмотрите, что он делает для страны. Он вытащил страну, мы ему всем обязаны, а эти чертовы республиканцы...
Питер Марлоу помнил, для соблюдения приличий яванцы говорят о женщинах только иносказательно. Он повернулся к Сутра.
- Давным-давно один мудрый гуру сказал, что существует много видов пищи. Одна для желудка, другая для глаз, а еще одна - для души. Сегодня вечером у меня была пища для желудка. А беседа с тобой и туаном Чен Сеном была пищей для души. Я пресыщен. Тем не менее мне и... нам всем... была предложена пища для глаз. Как мне отблагодарить тебя за твое гостеприимство? Лицо Сутры сморщилось. Хорошо сказано. Поэтому он поклонился, отвечая на благодарность, и сказал просто:
- Это мудрые слова. Возможно, со временем глаза снова попросят пищи. Мы обсудим мудрость древних в другой раз.
- Почему вы выглядите таким самодовольным, Питер? - Ничего подобного, просто доволен собой. Я сказал, что мы считаем девушку хорошенькой.
- Точно! Как куколка! Как насчет того, чтобы пригласить ее, когда мы будем пить кофе?
- Ради Бога, - Питер старался говорить спокойно. - Нельзя просто так взять и назначить свидание. Вам необходимо время, чтобы подготовить почву.
- Черт, это не по-американски. Ты встречаешь девчонку, она нравится тебе, ты нравишься ей, и ты укладываешь ее в постель.
- Вы действуете грубо. (Конечно, разве может американец воспринимать женщину в отрыве от члена? Для них и люди - разновидность вещей.)
Он окидывал взглядом свое отчее гнездо и видел обшарпанный дом среди тысяч других обшарпанных домов, окруженных искривленными трамвайными линиями; он видел: комнаты в доме крошечные, родители его ограниченные люди из низов общества, а их любовь искривлена также, как трамвайные линии.
Однажды вечером она пришла к нему в хижину, когда он готовился ко сну. Ее саронг был красно-золотым, крошечные сандалии виднелись из-под подола. На шею надела тонкое ожерелье из цветов, и их запах наполнил хижину и все его существо. Она положила к ногам свою свернутую в рулон постель и низко поклонилась ему.
- Меня зовут Нья Джахан, - сказала она. - Туан Абу, мой отец, выбрал меня, чтобы я разделила свою жизнь с тобой. Мужчина не должен жить один. А ты один уже три месяца. (фи, всего три!?!?)
Нья, вероятно, было лет четырнадцать, но в странах солнца и дождя девушка четырнадцати лет уже женщина, с желаниями женщины, и должна выходить замуж или, по крайней мере, жить с мужчиной, которого выбрал ее отец.
Ее смуглая кожа имела молочный оттенок, глаза светились драгоценными топазами, руки напоминали лепестки орхидеи, а ее ноги были изящны. Тело женщины-ребенка было атласным и таило в себе счастье порхающей птички. Она была дочерью солнца и дождя. Нос ее был тонким, точеным, ноздри изящны.
Нья была вся из атласа, из струящегося атласа. Твердая, когда ей следовало быть твердой. Мягкой, когда следовало быть мягкой. Сильной, когда требовалось быть сильной, и слабой, когда нужно было быть слабой.
Ее волосы цвета воронова крыла накрывали ее легкой пеленой.
Питер Марлоу улыбнулся ей. Он пытался скрыть свое смущение. Хотелось быть похожим на нее, раскованным, счастливым и лишенным застенчивости. Она сняла саронг, стала гордо перед ним и сказала:
- Я молюсь, чтобы смогла сделать тебя счастливым и подарить тебе крепкий сон. И я молю тебя научить меня всем тем вещам, которые должна знать твоя женщина, чтобы ты был "ближе к Богу".
"Как прекрасно сказано: "ближе к Богу", - подумал Питер Марлоу, - как прекрасно изображать любовь как близость к Богу".
- Думаю, моя дочь заслуживает порки. - Не стоит наказывать такое изящное существо, - сказал Питер Марлоу. - Туан Абу обычно говорил: "Бей женщину по меньшей мере раз в неделю, и в твоем доме будет мир. Но не бей ее слишком сильно, чтобы не рассердить ее, потому что тогда она наверняка ударит тебя в ответ и причинит тебе большую боль".
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
