Тигр зебру съел –
Её халат надел.
Копыта не обул - размерчик маловат.
И каблуки на тигре как-то невпопад.
Придумал этот скверный анекдот
Во мне живущий наглый обормот.
Его сосед, зануда и зубрила,
Вмешался сразу со своей ухмылкой милой.
Ты что не знаешь, что рычанья на бенгали
В саваннах Кении и слыхом не слыхали.
Ведь тигры с зебрами соседствуют лишь в текстах,
А если встретятся, спасётся зебра бегством.
По белым тиграм множество вопросов.
Он, если к слову, не из альбиносов.
Конечно, белый тигр весьма эффектен,
Но полон генетических дефектов.
Вот бедолага, если разобраться.
Он истинный страдалец от мутаций.
Он косоглаз, он косолап, проблемы с почками.
Он мельче в холке, искривлённый позвоночник.
Ген рецессивный быстро гасит зрение.
Они же все нуждаются в лечении.
"Грешно смеяться над больными" тиграми.
Займитесь созидательными играми!
К тому же загорать им вредно жутко.
Одно спасенье - мангровые джунгли.
Ни лапой в Африку, погубит их саванна.
А зебра даже на гербе Ботсваны.
Легко гоняет по степи гепарда.
(Об этом, собственно, писать случалось барду.)
P.S.
Так в перепалке мнений, в прениях
Является стихотворение.
Но вряд ли это истина рождается,
И спор о пользе спора продолжается.
А символ Бангладеш наш Белый Тигр печальный,
Но только там его давненько не встречали.
Веер и ветер.
Веер - пять звуков, ветер - пять звуков.
Это фонетика, это наука.
Веер – прохлада, ветер прохлада.
В зной нестерпимый они то, что надо.
Веер сложился в тростинку.
Ветер поёт под сурдинку.
Спрятался веер за шторы.
Спрятался ветер за горы.
Сколько похожих повадок!
Но не спешите, не надо…
Веер капризный смахнул хризантему.
Ветер роняет секвойю на землю.
Веер намёки и экивоки.
Ветер конкретен, часто жестокий
Веера ласковый шелест
Как обещание шельмы.
Лучше не слышать, как воет
Тот, кто ломает секвойю.
Сколько различных повадок!
Но не спешите, не надо…
Ветер подхватит ваш парус!
Веер подхватит гитару!
Мой лисёнок.
Сегодня утром снова вспомнил:
В тревожных сновиденьях детства
Ко мне всегда спешил на помощь
Лисёнок, мой приятель дерзкий.
Чуть больше искры – он же крошка!
Он сам нуждается в защите.
Как будто в шутку, понарошку…
Мгновенье – больше не ищите.
Он сразу норовит удрать.
Такая у него игра.
Я сам не трус! Дерусь – но где там!
Враги огромны и безумны…
Вдруг вспышки силы, вихри света!
Хвостом, как огненным самумом
Сметает всё, что мне мешает.
Легко вторгается в событье.
Сгущаются шайтанов шайки,
Но ведь со мною мой спаситель!
Он распыляет вражью рать
И предлагает… поиграть!
Я тоже в драках улыбался
И тот ещё игрун по жизни.
Мне нравились его забавы.
Поэтому и подружились.
Он не исчез, как символ детства.
Порой приходит и во взрослость.
Он помогает мне согреться!
Он отвечает на вопросы!
Он – разрушитель всех преград!
Преодолел? Теперь – игра!
Его заслуга основная
В том, что мечтатель он, и практик,
В том, что всё чувствует, всё знает.
Быть может, сам он - мой характер.
Я засыпаю - он на воле…
Но если важен, если нужен,
Я не даю сигнал тревоги -
Он тут как тут во всеоружии.
И главная его игра –
Лисёнок отменяет страх!
А образ, облик, воплощенье?!
Он выбрал сам как развлеченье!
Джаз для Андрюшки.
1.
Как принц гарцует элегантно на белом коне.
Но пусть хоть полька, хоть танго - ужимки их не по мне.
Лошадка прыгает на месте и все орут – каприоль
Я улыбнусь и отвернусь, и вернусь к ноте соль
Джаз для Андрюшки
Вдруг подошёл.
Мните подушки.
Жить хорошо.
2.
Как он шары катает ловко на зелёном сукне.
Пусть хоть свояк, хоть от борта - у них нет лузы по мне.
Есть и игра, и удар с красивой кличкой - карамболь.
Я улыбнусь и отвернусь, и вернусь к ноте соль.
Джаз для Андрюшки
Вдруг подошёл.
Быстрые клюшки!
Жить хорошо.
3.
Как аппетитно жарят мясо на открытом огне.
Все сомелье, все кулинары – нет приправы по мне.
И пусть нальют, и подадут ещё крутой профитроль
Я улыбнусь и отвернусь, и вернусь к ноте соль
Джаз для Андрюшки
Вдруг подошёл.
Кушайте плюшки!
Жить хорошо.
4.
А вы гордитесь фотографией верхом на слоне.
Да только праздная экзотика – досуг не по мне.
И пусть подъедет на слоне сам таиландский король.
Я улыбнусь и отвернусь, и вернусь к ноте соль.
Джаз для Андрюшки
Вдруг подошёл.
Где ваши ушки?
Жить хорошо.
Лжица, коромысло, стрекоза.
Ложка с крестиком – лжица.*
Верю я, что не лгунья.
Да и правду другую
Не ищу. И ложится,
Как в знакомое ложе,
Благодатное в душу.
И ни что не нарушит…
И что нужно – не сложно.
И всех тяжестей лёгкость
Оказалось весомей.
И пустое всё, кроме
Ощущенья полёта,
Ощущения смысла,
Осязание неба.
Не моли и не требуй!
Крылья как коромысло –
В напряжении плечи,
Также тянет, но кверху.
Выбираешь из версий?!
Что ты скажешь про вечность?
Объясни бесконечность.
Сформулируй начало.
Согласуй их. Что, мало?
Есть ещё человечье
Со свободою воли,
Но наличием кармы.
Всё нам в дар, но не даром.
Нам открыто раздолье,
Но назначена тропка.
Не надейся на чудо.
Не щади свою удаль -
Говори о ней робко.
Под прицелом с прицелом
В никуда ниоткуда?
Нет! Не так всё паскудно.
Есть дорога! Есть дело!
От рисунков наскальных
Всё наполнено смыслом!
Помни про коромысло.
Стрекоза есть такая…
Татьяна Радынова
Благодари...
Благодари за то, что жизнь
Раскрылась лепестком бутона,
И солнца луч, искрясь, дрожит
В лазурном море небосклона.
За ветра встречного порыв,
За штормы, тучи грозовые,
За шелест молодой листвы
И солнца блики золотые.
За тихий свет в твоем окне,
И мир, который не измерить,
Что силы даст в земном огне
Благодарить, любить и верить.
Я слышала, как плачет скрипка
С такой пронзительной тоской,
Как будто горькая ошибка
Ее нарушила покой.
Так сердце даже не вздыхает,
Но льется жалобной мечтой,
И, к сожалению, не знает
Одной мелодии простой -
Где свету и печаль причастна,
Надеждой боль растворена.
Мне жалко скрипку, что несчастна,
И безысходности полна.
А красоте ее печальной
И заблудившейся в пути,
Помочь бы ниточкой хрустальной
К теплу и свету дверь найти.
Жизнь земная - лишь только дорога,
Что ведет к жизни вечной, иной.
Прямо с детства златого порога
К горизонтам в дали голубой.
Вот мелькнула в траве незабудка:
"Не забудь, - говорит, - не забудь:
Жизнь сложнее и глубже рассудка,
Только сердцу откроется суть".
Только в сердце - глубоком-глубоком -
Отражается неба лазурь.
Не забудь же о мире далеком
Среди суетных жизненных бурь.
И пройти надо эту дорогу,
Только к свету - единственный путь:
Путь любви, путь служения Богу.
"Не забудь, - я шепчу, - не забудь..."
Вдруг откроется дверь… Я шагну за порог…
Что увижу на той стороне?
Недостойна войти, знаю, в светлый чертог:
Боже, милостив буди ко мне!
Я елей не хранила в сосуде своем,
Не любила, как Ты повелел.
Не светил мой фонарь людям ясным огнем,
Нет со мной добрых мыслей и дел.
Дай мне слезы, чтоб выплакать все пред Тобой,
Только их я могу принести.
Пусть же станут они мне живою водой…
И прости меня, Боже, прости…
Игорь Дань
Мы живём, пока мы веруем
Я блуждаю в одиночестве
По дремучим по лесам.
О себе судить не хочется.
О других...
Да, кто я сам?
Эх, Россия сердцу милая,
Все грешны, до одного!
Не возьмусь казнить и миловать
В этом мире никого.
Ни судью, ни каторжанина,
Ни царя, ни пастуха...
Каждый здесь с душою раненой!
Только Бог наш без греха.
Снова в небе тучи серые,
Льют дожди на Русь щедро.
Мы живём, пока мы веруем
В справедливость и добро.
Веруем в Христа и Троицу,
Как ведётся испокон.
А грехи, дождями смоются
И слезами у икон.
Я блуждаю в одиночестве
По тебе, родная Русь.
Боже правый, как же хочется
Разогнать на сердце грусть!
Разогнать все тучи серые,
На рассвете, поутру...
Мы живём, и значит, веруем!
Веруем, и быть добру!
Леонид Алексеевич Акулюшин
1
Рубеж тысячелетий и веков,
Пророчество Иоанна Богослова:
Четыре всадника и с облаков
Приблизилось явленье Бога Слова.
Приметы – охладевшая любовь,
В судах – законы Понтия Пилата*
Повсюду ложь. Родная льется кровь,
Сын на отца и брат восстал на брата.
На лицах обреченности печать,
У призванных в сердцах все меньше веры.
Предтеча сатаны уже зачат,
Все явственнее в мире запах серы.
ЗЕЛЁНЫЙ цвет отравленной воды,
Мор на ЗЕЛЁНЫХ ядовитых мухах
И чувство подступающей беды,
И слух о «войнах и военных слухах»*.
Редеет над Россией благодать.
Приходит ересь в маске пилигрима.
И третий Рим* почти готов принять
Исламскую судьбу второго Рима.
Пергамский храм престола сатаны,
Воссозданный в уменьшенном размере
На площади, стал символом страны,
А идолом страны стал образ зверя.
Приходит время плевелы полоть,
Отступников, продавших крест за рубль?
Хранит своих угодников Господь,
Но на земле им счет пошёл на убыль.
2
Окутывает землю черный дым
И небосвода призрачные сферы,
Но времени знаменье, что под ним
Вновь популярны стали офицеры,
Умеющие вызвать боль и страх,
Обучены искусствам битвы древним.
И стало жутковато в городах,
И смерть пришла в забытые деревни.
В обычном захолустном городке
Погодки, с детства знавшие друг друга,
Два паренька, в час пьяного досуга,
Друг друга застрелили в кабаке.
Что их стволы подвигло обнажить?
Стрельба пошла без никакой причины.
Два молодых, едва начавших жить,
Вкус к жизни потерявших… Два мужчины.
Назавтра позабыты лица тех,
Кого взяла печальная ограда.
Два трупа за ночь, это ль не успех!
Ночь сатаны и радости для ада.
А вечером привычный пьяный кров,
Он не закрыт, патент остался в силе.
А то, что здесь вчера пролили кровь,
Так мало ли когда и что пролили…
Добравшись к огороду в жаркий день,
Упав лицом в засохшие бурьяны,
Накрыв всем телом собственную тень,
В блевотине ворочается пьяный.
Его жена ( не венчаны они )
Вина не пьет, рабыня блудной страсти.
Стал пуст их дом, погашены огни
И воет пес, дворняга серой масти.
На улице разгневанная мать,
Ругает «в мать» единственное чадо.
Заблудшую ль овцу идти искать?
Да что овца, с пути свернуло стадо.
3
Рубеж тысячелетий и веков.
Террор, потопы, сироты и вдовы.
Прервался стук шестнадцати подков*
И трубы гнева вострубить готовы.
Беснуется в свободе третий Рим.
Запреты Бога ЗЕЛЕНЬ заслонила.
Рабы греха, мы знаем, что творим
И чья нас от Христа уводит сила.
Чужих детей на якобы обед
Зовут в свой дом супружеские пары
Для блуда с ними, словно Бога нет,
Нет вечной жизни или вечной кары.
В подвалах в ломках корчатся бомжи.
Ни кровь им не препятствие, ни слезы.
Солгут, сожгут, поставят на ножи,
Всего то за щепотку наркодозы.
Но и бомжей кромсают как овец.
Услуги, тайны – все по прейскурантам.
Вживляют вместо каменных сердец
Живую плоть взбесившимся мутантам.
Мораль забросив, супербогачи
Идут на трансплантации охотно.
Ритмично сердце новое стучит,
Все аккуратно, чинно и добротно.
Есть почки, печень… весь ассортимент
Вам завернуть? Платите. Всё, готово.
А, если привередливый клиент,
Пожалуйста, живых, детей, любого.
4
Таких паскудств не слыхивал Содом,
Не знала этих мерзостей Гоморра.*
Не зря ль струится колокольный звон
Из храмов, освящавших мир и город?
Молитвы, службы, подвиги поста,
В церквях то панихиды, то венчанья.
Обряды те же, да душа пуста,
Уныние, безверие, отчаянье.
Враньем идеологии растлен,
Почти не веря, ни в Отца, ни в Сына,
Народ Руси, ограблен, оскорблен
Лежит в крови... И нет самарянина*...
Там, за морями, новый Вавилон
В могуществе и своевольстве силы
Еще не знает: колокольный звон -
Предвестник его будущей могилы.
5
Настало время к Господу припасть,
Воскликнуть оскверненным и заблудшим:
Царю небес, да будет Твоя власть,
Пусть не тела, помилуй наши души.
Нам по заслугам вечные года
Быть без Тебя, в геенне адской мучась.
Как Лазаря* оплакивал тогда,
В Вифании, оплачь и нашу участь.
Но может быть не все предрешено?*
Предстанем за дела свои в ответе
Неверные и блудные мы, но
Помилуй нас, мы тоже Твои дети.
И ниспошли нам веры благодать,
Прими в Свои, хотя б на смертном ложе.
Как шедшему* в Дамаск святых вязать
Открыл Себя и нам откройся тоже.
Что б в час кончины юдоли земной
Не слева стать к заслуженным проклятьям*,
Но как простил грехи блуднице той*,
Прости и нам, ее беспутным братьям.
Тогда и сонмы ангельских полков,
В нас не отыщут зла из сердца злого!
… Рубеж тысячелетий и веков,
Пророчеств Иоанна Богослова.
6
Все ближе окончание времен,
День Страшного Суда уже назначен,
Да будет мир наш проклятый прощен,
Пред Богом в покаянии поплачем,
Припомним позабытое «люблю»,
И как дела весами правды взвесить.
- И ради десяти не истреблю –
Сказал Господь*. Но вдруг найдутся десять!
Апокалипсис… Тихий стук любви
Чуть различим, покуда тело дышит.
Но, Господи, Ты все-таки зови,
Услышу я и кто-нибудь услышит.
Сквозь толщу лжи, сквозь вязкий слой грехов
В рубеж тысячелетий и веков.
Потёмкину
Леонид Алексеевич
Проехав два десятка городов,
Я вышел на пустеющий перрон,
Сказав себе: «Вот город моих снов,
Ветрам открытый с четырех сторон».
Еще с Екатерининской поры,
Едва на юге утвердился трон,
В Россию плыли Таврии дары
Из городка с названием Херсон.
А из России гнали работяг,
И с верфей уходили корабли,
И гордо развевался русский флаг
В пределах отвоеванной земли.
О век Екатерины золотой!
Любовь и битвы, рыцарство и мразь,
И фаворит царицы – молодой
Гвардеец, пылкий друг, светлейший князь.
Он все познал: величие и власть,
Богатство, славу, роскошь на балах,
Императрицы ветреную страсть,
Чины, удачи в воинских делах…
А умер ночью на пути в Херсон.
И не империалы* – пятаки
Глаза закрыли. Похоронен он
В степной земле поблизости реки
В ограде храма имени святой
Екатерины крест поставлен, но,
Но и посмертный обрести покой
"Ловцу фортуны" не было дано.
Века прошли и волею людей
Прославленный в таврическом краю
Красавец-воин, умник, чудодей
Увидел в бронзе молодость свою.
Народ без памяти – потерянный народ.
Пусть имя твое славится всегда,
Ученых покровитель, сумасброд,
Распутник, возводивший города.
Герой моих любимых с детства книг
Стоит, символизируя собой,
Всю жизнь свою, мелькнувшую как миг,
Как век Екатерины, золотой…
Память детства. Фрагмент
Там, где впадает в Кию* речка лесная Четь,
Выстроен был посёлок на берегу реки.
Жили, сплавляли бревна. Дичи- не перечесть,
Лисы, куницы, зайцы, белки, бурундуки...
Сотня домишек, лавка**, цех пилорамный, клуб,
Мама детей учила- школа была наш дом,
В зиму охота, лыжи, дым из кирпичных труб,
Летом лапта, рыбалка, ландыши под окном.
По берегам- поляны, выпасы, сенокос,
Стрежень, заводи, мели, ивовые кусты,
Множество костяники, рощицы из берёз,
Едкий дегтярный запах вспыхнувшей бересты.
Вешние половодья, лёт журавлиных стай,
Хлеба кусок, щепотка сахара на куске.
Голод томил и с братом, лишь начинался май,
За черемшой, саранкой*** плавали в обласке****.
Слева- кедровый борик, к осени шишкобой,
Дымный шалаш от гнуса, лунный дрожащий свет,
Утренние купанья, холод волны речной-
Всё это детства память- было мне девять лет…
*Кия- приток Чулыма, притока Оби. ** Саранка-
съедобный корень.***Лавка-здесь магазинчик.
**** Обласок- выдолбленная из
дерева лёгкая лодочка.
Леонид Алексеевич
За упокой души в корзину для записок
Слагаются листки с молитвами: «Прости
Грехи им, Господи!». Мой поминальный список
Из десяти имен. Всего из десяти.
Я о живых молюсь, да будет век их долог,
Но пращуров своих, увы, не знаю я.
Теперь их не найти в пыли архивных полок,
Ни в памяти людей. Теперь им Бог судья.
Евангелие дает примеры родословий:
По плоти до Христа всех родов сорок два.
Я не считал своих, их званий и сословий,
А помню лишь дедов. И прадедов едва.
Мечта о корабле, во времени летящем,
Чтоб даты называть для станций на пути,
Чтоб прошлое на них являлось настоящим,
Чтоб к предку своему незримо подойти.
И кем бы ни был он: пастух, крестьянин, воин…
Его и остальных запомню наизусть,
Да будет со святыми вечно упокоен
И за меня Христу мольбы возносит пусть.
И пра-…прабабушку узнал бы я с любовью:
Пастушку, прачку или дочь пономаря …
Ее портрет себе поставлю к изголовью
Чтоб вместе с ней молить Небесного Царя.
Сегодня Божий дар для многих стал не в радость
Свою не ценят жизнь и не щадят других.
Когда становятся родные дети в тягость,
Чего уж поминать покойников своих.
Похоронить, отпеть, поплакать понемногу,
За упокой души сказать короткий тост
И через пару лет забыть туда дорогу…
Есть в городе любом заброшенный погост.
Повалены кресты, на нужды производства
Оградок грузовик в приёмный пункт свезён…
Неладно мы живём, не помнящие рОдства
Грабители могил людей иных времён.
Давно ушли в ничто события и даты,
И нет тех кораблей, чтоб видеть мёртвых дни,
Но все они во мне, живущие когда-то,
Пока я здесь, живой, во мне живут они.
Я жизнь не тороплю, не рву свои постромки,
Погонщиком мне не был пряник или кнут,
А буду уходить, пускай мои потомки
Тот бестелесный груз с души моей возьмут.
И пусть никто из них ушедших не осудит,
Полюбит всей душой, как я их полюбил,
И, Боже, сделай так: пусть на Руси не будет
Забытых праотцов ограбленных могил!
И, Боже, сделай так: пусть на Руси не будет
Забытых праотцов ограбленных могил!
Страница странница всегда.
Её явленье ниоткуда -
проталин талая вода,
речений явленое чудо...
Её дорога в никуда.
Гаданий келья и светлица,
в которых солнца луч таится,
ночей бессонных череда...
(у них такой ужасный почерк)
- Страница кладезь чёрной ночи,
дней белых черная беда.
Чума Чедчий
Родине
там, где виды твои унылы
и меж нами всё тоньше нить,
дай мне, Боже, душевной силы,
как и прежде, тебя любить
черствоватым порою сердцем,
неокрепшим подчас умом
в дни, когда никуда не деться
от сомнений в себе самом.
ходит-бродит вокруг измена,
рыщут-свищут беда и смерть,
только вера твоя нетленна
в то, что это не грех - терпеть.
и она исцеляет раны,
окрыляет в нелёгкий час
тех, чьи взгляды на жизнь туманны,
кто в трясине невзгод увяз.
притязанья к тебе нелепы,
а врагов всё сильней страшат
те духовные наши скрепы,
что толкают твоих солдат
сделать шаг к амбразуре дота,
умереть, но не сдаться в плен
и не ждать, что одарит кто-то
хлипким миром войны взамен.
то смеёшься, сползая в бездну,
то рыдаешь, завидя свет,
а захочешь - и я исчезну
и уж больше не вспомнишь, нет.
но чем горше несчастья наши,
чем бледнее твои черты,
тем вернее, что нет ни краше,
ни родней для меня, чем ты!
правда, мам?
в новом корпусе к обеду
ждали беженцев и вот
в полный голос "едут! едут!"
кто-то крикнул у ворот
в тот момент, когда "газели"
и "буханки", все в пыли,
посигналив, еле-еле
в санаторий заползли.
персонал под звуки эти
дружно ринулся во двор
к тем, кому, желая смерти,
выносила приговор
(осудив легко и быстро,
приравняв почти что к тле)
власть, взрастившая нацистов
на украинской земле.
улыбались, прижимая
к сердцу братьев и сестёр,
под горячим солнцем мая,
словно кто-то взял и стёр
(дальновидящий и ловкий,
и заботливый к тому ж)
все обиды и размолвки
между двух славянских душ.
после банно-санитарно-
гардеробной суеты
жали руки благодарно
(перейдя легко на "ты"
за столом в банкетном зале)
нам, виновным без вины,
те, кто чудом избежали
всей жестокости войны.
тётка Феня, повариха,
вдруг, приняв серьёзный вид,
лет семи девчушку лихо
обняла и говорит:
"не стесняйся... кушай, Рита...
было боязно, поди ж,
укрываясь от бандитов,
жить в подвале... что молчишь?
там у вас почти гестапо...
ты сметанки не жалей!"
та в ответ ей:"вот мой папа
постреляет москалей
и поедем мы скорее
прочь отсюда, по домам.
жить без русских и евреев -
это круто! правда, мам?"
Ё-Тон
Где ты музыка
Без тебя мое сердце как нищенка
Сжалось бедное
Мысли - лебеди
Не стремят свои крылья на Родину
В небо светлое
Господь Боже мой
Мне не надо ни царств ни богатства ни почестей
Ясный Праведный
Все что есть дорогого тебе отдам
Мне одна лишь награда
Глоток музыки.
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
