Упарсин, анальгин, апельсин
После трёх пробуждаются первые птицы
и насмешливой трелью "не спится, не спится?"
объявляют – рассвет не далёк.
Ртутью Стикса гуляет простуженный бог,
громогласно чихает и крестится мелко.
На плече его спит чёрно-бурая белка.
Небо кроной скребёт Иггдрасиль.
Над расщелиной чадной – пифийский треножник.
Посмотри на меня. Я немного похожа
на одну из немногих. Скажи, что тревожит,
или лучше по праву – спроси
на любом из живых вавилонских наречий.
Тает в первых лучах путь далёкий и млечный.
Я не знаю, что будет, но всё же отвечу.
Упарсин. Анальгин. Апельсин
солнца зреет, к полудню срывается с ветки.
Вкус второй половины – холодный и терпкий.
Жаркий шёпот не врёт: "Всё получится, детка...".
Но мы первую дольку едим.
Сок течёт по губам, жажда невыносима,
я тебя, мой желанный, уже не просила
ни в подарок у парок, ни в долг – до могилы,
но ты вышел, как жертвенный дым –
из горячего ветра другой параллели.
Мы друг друга узнали. И мы заболели.
Пробираясь сквозь дни тополиной метели,
я хочу, я хочу, я хочу,
чтобы эта болезнь никогда не кончалась.
Может быть, мы однажды вернёмся к началу.
Круг замкнётся. Но долга пекучее жало
по сю пору не ранит ничуть.
Мы беспечны, как боги, и мы бессердечны.
Это тоже не ново, и так человечно.
С тихим скрипом дверей открывается вечность,
где нам будет всегда двадцать пять.
На пороге ничейной, случайной квартиры
я теряю все сроки и ориентиры.
Мы, друг в друга вжимаясь, являемся миром.
"Я хочу", – повторяю опять.
© Copyright: Ирина Валерина, 2017
Свидетельство о публикации №117052706071
Другие статьи в литературном дневнике:
