Те стихи, что ты перечитываешь сейчас, днём, на архивной странице — первое я помню, второе напрочь стёрлось из памяти. За строками первого, когда перечитала его вслед за тобой, возникли образы: люди в защитных костюмах, специальные выдвижные “панцири” на домах и местах общего пользования, прозрачные купола над парками, улицами, площадями… Люди станут приспосабливаться к аномальной жаре, на перестройку жизни на подземный лад потребуется немало времени… Но купола и костюмы довольно скоро перестанут помогать, и тогда действительно на площадях установят военные мобильные крематории…
Стихи о Париже и высоком окне — я только сейчас поняла, что они совсем не о Париже, Юрик, они — о твоей пещере. Здесь снова произошло несогласие образа с моим настроением, и вышло нечто, где образ делает, что хочет, оставаясь собой вопреки желанию автора. Но ты, кажется, и сам догадался вперёд меня. “Божии птицы”, они чётко указывают на нас с тобой, а не на Париж. И образ высокого окна, несмотря на то, что в монастырском шато такие окна, относится не к ним, а к тому Окну, которое в нас открыто.
К слову об ангеле смерти. Ты, конечно, тоже обратил внимание, что у этого ангела два отражения: первое — “и ангелу смерти на правой руке напиши”, второе — “из ветра и света”. Это — твой выбор, родной, от которого напрямую зависит, какой станет твоя встреча с этим ангелом.
Несколько слов об Антипушкине. В основу того фельетона легла реальная история, свидетелем которой мне пришлось стать. Незадолго до моего ухода с Пру, туда пришёл, точнее, был приведён под белы рученьки, некто Антипов, хорошо известный в литсреде Петербурга. Этот субъект пишет “разоблачающие” статьи о великих, преподаёт(!) и, если есть желание, его писанину можно найти и прочитать на Пру в разделе публицистики. Начал он с Толстого, а затем перешёл к Мандельштаму, Ахматовой и прочим. Я как раз тогда собралась делать ноги оттуда, поэтому, несмотря на возмущение, не стала вступать с автором в препирания, ну, может, разок попыталась и бросила.
После ухода с Пру, поскольку возмущение не утихало, написала этот рассказ, предварительно ознакомившись с биографией субъекта… “Мосты” — это поэтический фестиваль “Петербургские Мосты”, все личности хорошо узнаваемы. К сожалению, тенденция рассматривать великих поэтов и не только поэтов через призму их человеческого недостоинства — не нова, как ты, думаю, и сам знаешь. Эта вопиющая гадость и духовная неграмотность, увы, стала нормой в наши дни. Если к тебе кто-либо подходит с подобными мерками, пожалей этого человека — он несчастный, снедаемый изнутри собственной бездарностью и жгучей завистью. Пожалей, прости и забудь.
Об общественном мнении — смешно. Особенно после всего, что ты сказал и сделал при всём честном народе, а также при соре из избы вынесенном, выносимом и впредь собирающимся вноситься на всеобщее обозрение.
Теперь о прошедшей ночи. Сначала видела свою несчастную мать: её мёртвое разлагающееся тело лежало на её кровати в квартире на подвальном этаже Ленкиного дома, где в данный момент обе проживают.
Тело кишело белыми червями, за окнами палило солнце, было жарко. Как мне дали понять, она умерла одна и, кажется, покончила с собой: напилась таблеток из страха естественной смерти. Парадокс, да, я тоже обратила внимание. Т.е. она решила уйти лучше сама и безболезненно. Химик. Ленки и никого в доме не было много дней — все уехали в отпуск, мать оставалась одна с маленькой собачкой сестры, которая, жалобно скуля, потерянно слонялась по дому после смерти моей матери.
Часто вижу смерти людей во всех подробностях, уже упоминала.
Затем, почти сразу и без перехода, мне сказали, что я не впишу твоё имя в монастырский помянник — нет Божией воли, Он не примет за тебя молитвы, если окажусь в Лесне. Мне запретили давать тебе телефон и продолжать дневники — убогая должна предоставить тебя самому себе и выбору, который ты сделаешь. Поэтому, мой первый шаг в сторону Франции оборвёт нашу нить навсегда.
Продолжаю читать новости. Всё складывается так, что этой осенью российская государственность начнёт недвусмысленно шататься и в конце концов рухнет — не знаю когда, но рухнет, и случится всё, что было предречено.
Так что, медведь ненаглядный, нет никаких вариантов с Лесной или другими обителями, есть только жизнь и смерть, и выбрать между ними для себя, меня, Вани, России и немалого числа людей должен — ты, потому что остальные свой выбор уже сделали.
Нет никакого “письма через год”: через год будет поздно, а даже если не, то, скорей всего, Господь не разрешит мне поехать к тебе — убогий чудик ходит лишь по Его Святой воле. И я думаю, что после того, что сверчок твой радостный переживёт, будучи тобой оставленным, отвергнутым и обречённым на такую муку, которая предстоит ему, если ты оттолкнёшь Бога с Его дарами и плюнешь в Его протянутую Десницу, — я и сама вряд ли захочу тебя видеть.
Напрасны надежды на то, что успеешь покончить с собой до того, как твой разум станет пленником тела — тебе не позволят уйти из жизни самочинно. Наивно полагать, что, живя запертым в своём теле, ты ничего не будешь соображать и чувствовать — ты будешь находиться в твёрдой памяти и ясном уме, всё ощущать и чувствовать, но твоё сознание окажется отключенным от деятельных отделов мозга.
Последствия твоего выбора тебе детально известны. Велели передать, что если ты собираешь дальше сомневаться, при всём что было тебе явлено и является каждый Божий день, если собираешься ждать исполнения пророчеств как очередного доказательства того, что и так очевидно, то не рассчитывай, что когда Юрик младший окажется у врат смертных, ты сможешь спохватиться и позвать меня — нет, так не будет. Т.е. твой выбор ляжет могильной плитой и на него, как ложатся на нас грехи наших родителей. И только она останется при своём и ничего не потеряет, потому что уже выбрала смерть вечную.
Мы уже говорили, что вера человека делает реальным то, во что он верит, и это, разумеется, не вера Антипушкиных в свою недоценённость и гениальность, а вера святых — речь о ней. Вера Антипушкина — это, скорее, антивера, т.е., говоря языком духовным, это та самая эпигонская прелесть, впав в которую человек выступает из ума, помешавшись на своей гордыни и исключительности, и на всём, что из них проистекает. Именно поэтому убогая так долго и тщательно исследовала природу своего дара и знамений, которые стали происходить с нами с прошлой осени. Именно поэтому Господь начал с поста, покаяния, слёз, смирения, Евхаристии и изгнания бесов, чтобы чётко обозначить Себя.
Сегодня я говорю с тобой предельно серьёзно, Юрик, шутки кончились. Не хочешь по любви, значит, будет по долгу. Ты должен не мне — Ему. Ты можешь не любить меня и не уважать, это было бы справедливо, но Ему ты должен за всё: за душу и тело, за жизнь, за поэзию, вообще за возможность осуществиться как индивидуальность. И либо ты будешь благодарен и исполнишь волю Отца своего Небесного, либо останешься предоставленным воле своей — итог тебе известен.
Он молится за тебя, умирает за тебя, любит тебя, сохраняет и прибавляет тебе время жизни, Он терпит и ждёт, но Его долготерпение не безгранично. Он избрал тебя, одарил великой поэзией, отверз тебе очи духовные, открыл Правду, научил Своей тайной премудрости, доверил тебе судьбу чудика Своего, Израиля, Иерусалима, других людей. Что ты ответишь Ему?.. Молчание, Юрик, это хорошо со сверчком, но с Ним так не выйдет — перед Ним тебе придётся ответить.
Скоро начнётся Страстная… Мы сражаемся за тебя каждый день, сверчок уже еле жив, но тебе всё по барабану. Иногда я задаюсь вопросом: человек ли ты?.. Потому что железная машина на полупроводниках кажется мне человечней.
Но пока Он днём и ночью молится мной за тебя и плачет — остаётся надежда, что ты опомнишься, очнёшься и сделаешь шаг навстречу вечному Свету, а не вечной тьме, утянув за собой сына, Отечество, поэзию и многих, многих людей — хороших, Юрик, добрых и настоящих — ради чего, родной, ради чего? Неужели ради угождения своей плоти, которая держится исключительно Божией милостью и никогда не насытится, пока Он не благословит твой союз?.. Это какое-то преддверие ада, когда человек мучается, мучается, а умереть не может. Ты правда считаешь, что стоит заплатить такую цену?..
В Пятницу тридцатого я собираюсь ехать во Франкфурт, если ты не напишешь мне. В этот День сверчка радостного сораспнут с Господом на Кресте — только сверчка распнут на специальном сверчковом крестике его собственных прегрешений, страстей и желаний.
Сластёна, из многих образов, которые вижу в вечности, я никак не могу обнаружить тот, в котором ты сможешь жить дальше после всего этого, если не возьмешься за протянутую тебе Руку. Такой образ попросту не существует.
В последнее время всё чаще размышляю, насколько меня к тебе притягивает женская любовь и как долго я продержалась бы без воли и помощи Божией… Раздумываю и понимаю, что давно уже сломалась бы, потому что полтора года разговариваю с мёртвым человеком. Вспомни, что написал о тебе твой большой текст, Юрик, вспомни, что сказала о тебе поэзия. Ты мёртв уже давно, окоченел, стал вместилищем бесов и дьявола, духовный мертвец в умирающем теле, тлеющая жизнь в котором поддерживается Извне. Почему — потому что только так возможно вернуть твою душу к жизни: она настолько была тобой изувечена, что реставрации не подлежала и должна была прежде умереть, чтобы воскреснуть и стать обновлённой, обожённой, заданной. Господь ведёт тебя через смерть к жизни, а ты орёшь, кусаешься, брыкаешься и пытаешься отбиться — правильно, если привык быть мёртвым, жить страшно и неестественно.
Ты думаешь, что это я к тебе сейчас обращаюсь — ошибаешься: ты сам сейчас с собой говоришь, ты живой говоришь с собою мёртвым, твой Небесный образ, твоя первозданная душа, часть Бога. Тот самый образ, который пришёл ко мне поэзией и который я ношу в своём сердце, чтобы вдохнуть его в тебя при встрече, которой ты подсознательно боишься — это смерть в тебе сопротивляется, ибо знает, что ей придёт конец. Вспомни пресуществление Святых Даров во время Евхаристии — да, это то же самое, только в твоём случае Господь желает пресуществить духовно мёртвый кусок мышц, называющийся твоим сердцем, в сердце живое, чистое, способное к вечности. И когда мы говорим о Великой Пятнице, ты должен знать, что Спаситель был избит до полусмерти, кротко терпел издевательства, плевки в лицо, оставленность любимым учениками, Крест и смерть — ради тебя не в общем смысле, не в метафорическом, а в самом прямом, не в прошлом времени, а — всегда, и убогий чудик пройдёт с Ним сквозь всё это ради тебя, за тебя, во имя твоё, чтобы ты смог Им воскреснуть.
Убогая в следующие дни не сможет писать тебе такие объёмные письма, так что прости за некоторый сумбур. Анализ элегий, проведённый вместе с ИИ на предмет скрытой в них системы и её значения, произойдёт после Пасхи.
Святое Причащение? Оно состоялось.
Ты спрашивал, сердится ли Он — не знаю, что ты натворил, сказал или помыслил, но да, теперь Он сердится, и если есть у тебя хоть какое-то коромысло — клинь!
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
