Поляки-Майдан, которых больше нет. Глава 1

"Поляки-Майдан, которых больше нет". Глава 1. "Бабушка Маша"

Год назад я написал маленькую повесть о своём детстве, селе Поляки-Майдан и о его жителях. Оказалось, что это больше о тех временах, которые канули в Лету. Переписал и заново публикую.

             «Поляки-Майдан, которых больше нет» 
               
                К 80-летию Великой Победы!

                С о д е р ж а н и е

Глава 1. Бабушка Маша
Глава 2. Дед Яков.
Глава 3. Мать и отец.
Глава 4. Виктор.
Глава 5. Маманька и тетка Рая.
Глава 6. Лёня и Зинка.
Глава 7. Лида и Славка.
Глава 8. Колдунья Маланья.
Глава 9. Трудодни
               
                Глава 1. «Бабушка Маша»

   Я просыпался вместе с радио, которое не выключалось вообще. А в 6 утра раздавались шаги прохожих на Красной площади, потом били куранты, потом звучал гимн Советского Союза. Я переворачивался на другой бок и снова засыпал. Спал я на полу, под перегородкой, на которой висели зимние вещи. Но это обычно, а иногда мы с бабушкой Машей рано утром шли по грибы. Выходили мы всегда в 6 или даже раньше, на пустой желудок, и шли в сторону Заповеди. Заповедью назывался ближайший лес примерно в трех километрах от села. Нужно было дойти до всё-ещё стоявшей тогда церкви, дальше мы шли вдоль Королёва оврага, который тянулся в сторону Заповеди. Королев овраг был у села довольно широк и весь от стенки до стенки покрыт белым песком, по ходу движения он сужался, и за кладбищем уже на дне появлялись островки сухой травы. Я знал, что если покопать песок, то примерно на глубине 30 см выступала вода, то есть под песком протекала речка, которая появлялась уже только в селе. Мы ее просто называли Речка, она текла вдоль села, разделяя Серёдку и Выселки, и поворачивала у Больницы налево, а дальше Речка сливалась с рекой Лея, которая вытекала из Озера.
    Так вот, мы шли к Заповеди, обычно бабушка брала корзину, которую все называли кошёлкой, а я брал ведро. Выходили из дома засветло, так и шли в темноте вдоль Королева оврага, а затем полями, километра три так. А иногда был туман, белый или голубоватый, мы шли примерно на вышку. Стояла у Заповеди вышка еще со сталинских времен, называли её «каланча». Слово турецкое или тюркское, Перт 1 брал такие каланчи в Азове, построенные турками. Говорят, что построили её для пожарной безопасности. Она была построена из бревен серого цвета, метров десять в высоту, примерно так до четвертого этажа. Я не знал ни одного человека, который в Поляках видел бы эти каланчи в действии, но уже много позже представил себе, что система могла и работать. Электричества же не было, да даже в наше время с электричеством были проблемы, так что я книжки вечером читал под керосиновой лампой. А так, видимо, зажигали по очереди огонь на таких каланчах, так и узнавали, что где-то серьёзный пожар. В лес входили не спеша, бабушка считала, что на опушке, в березняке, бывает много грибов. Но это в зависимости он погоды и цели: иногда мы брали только белые грибы, иногда - все подряд, а иногда – чернушки или чёрные грузди, они их называли «погрёбки», но обычно это ближе к осени. Когда белые собираешь, это целая наука: если один найдешь – всё: нужно искать вокруг и всех братьев собирать до одного, иногда - совсем малюсеньких и крохотных. На двоих набирали корзинку, а то еще и ведро. Заповедь был лес красивый и чистый, в основном – дубы, березы, сосны и ели, но была и чащоба с осинами и болотом, эти места мы обходили.
      С бабушкой Машей мы разговоры разговаривали по ходу: помню много её присказок, типа «не тот червь, которого ты ешь, а тот, который нас будет есть» и в том же духе. Произносила она «чэрв» и «йисть». Вообще-то поляковский говор похож на московский, чего не скажешь о ближайших деревнях – уже мордва ведь рядом. Они произносили: «Ванькя, Манькя», в общем говор отличался. Кстати, бабушка Маша произносила «русьский». Всегда, и когда сказки рассказывала. Вот бы сказки ее записать! Мне нравились её сказки, про зайчика например: «Бежит к нему навстречу зайчик, засрааатенький такой…». Еще ее рассуждения о смерти были мне интересны: умереть она не боялась, а вот страшилась мучений. Еще однажды она сказала мне, что на Иисуса даже Пилат дивился. Откуда это у нее? Только потом встретил фразу эту у Луки в точности, вот так. Я знал, что три-четыре бабки в Поляках по церковным праздникам собираются, и были у них несколько здоровенных книг на старославянском, только все они были безграмотными, не умели читать ни на каком языке, а «батюшка» свалил сразу же после революции в Сасово. Остатки церкви и сейчас лежат, сложенные как зиккурат, а тогда церковь была колхозном складом, потом складом совхоза и магазина, хранилось там зерно, а также некоторые товары, которые в магазине хранить не было никакой возможности, типа велосипеды в деревянных ящиках. По поводу их веры в ту пору есть у меня одна история об Антихристском крестике.
     Однажды, примерно даже можно прикинуть, в каком году, на Октябрьские праздники мы поехали с классом в Ригу. Я был в 7-м классе, значит в ноябре 1967-го. В Риге мне понравилось, мы ходили в Домский собор, и я впервые в жизни слышал органную музыку, это был Бах, и это было восхитительно. Девочки наши распевали вечером «Ночью, в тихих улочках Риги, слышишь…». И вот, как-то вечером мы зашли в ресторанчик, не помню зачем, и в ресторане мне понравилась атмосфера, дружественная и уютная. Все сидели кто с кружкой пива, кто с рюмкой бальзама. Один пожилой уже человек ел суп. Это был очень крошечный ресторанчик, со стойкой и несколькими столиками, но он мне запомнился. Тут же продавались и сувениры, и я купил большую красную свечу и сувенирный крестик. Крестик этот был размером с нательный, наверное, его и можно было носить. Он был, возможно, из олова или какого-то сплава, а фон был из чёрного пластика. И к кресту был прикреплён оловянный Христос. В общем, довольно изящный крестик, но, конечно, копеечный. Он у меня хранится, стоит на книжном шкафу между двух старинных намоленных икон. А тогда, зимой мы с отцом ездили в Поляки на свадьбу, женился Леонид, младший сын бабки Поли, сестры моей бабушки (об этой свадьбе будет ниже). Крестик этот я тогда отдал бабушке, но летом, когда я, наверное, уже в последний раз приехал в Поляки на лето, история эта всплыла. Я тогда прожил две недели и удрал. А крестик мне вернула бабка Поля, при этом сказала, что крестик оказался Антихристским, так им батюшка в Сасово объяснил. Чёрт его знает, что этому попу в голову пришло? Уже потом, спустя много лет, до меня дошло, почему крест Антихристский: потому, что православной перекладинки на нём не было, то есть, он был католическим, ну или там протестантским, один чёрт, с точки зрения того попа, разницы нет, Антихристский крест, да и делу конец.
     В каждой семье есть какой-то стержень, обычно это мужчина, некий патриарх. У нас это была бабушка Маша, Мария Ивановна Ерохина. Это самый добрый и самый самоотверженный человек, которого я когда-либо знал. Время быстро бежит, а для меня она как прежде жива, и представить ее иначе не могу. Вспомнилось мне, как она в Москву приезжала, единственный раз, у нее и паспорта никакого не было. Когда выдавали, нужно было в Сасово ехать за двадцать верст. Не поехала, сказала только: «Да шут с ним». Так и в Москву приехала без паспорта, паспорт же тогда не нужен был, и никто к тебе в метро не мог подойти и спросить паспорт, да при этом и покуражиться от души. А приезжала она с моей племянницей Татьяной, время было новогоднее, и пошел я с ними на представление в «Лужники». Я был тогда примерно классе в 6-м: поручить мне сводить на ёлку могли, но мне уже было не интересно. Представление было обыкновенное: добро боролось со злом, а в конце Дед Мороз со Снегурочкой все проблемы разрешали, и Ёлочка зажигалась по счёту. Был там такой номер: под куполом выступали двое гимнастов во всем белом, на них светили прожектора со всех сторон, в конце номера дама крутилась на веревке, которую держала в зубах, а сверху веревку держал молодой человек. Всех впечатлило, а бабушка Маша говорит: «Вы что же, верите? Да это вас обманывают, так невозможно, вам рисованное всё показывают». Кто-то сейчас говорит, что Москва – это отдельная страна и т.д., но так всегда было, и сейчас мы в 21-м веке, а страна еще в 20-м, а скоро будет в 17-м.
     Хоронили её в жуткий холод, я вообще был не в себе: только что из армии пришел, полный весь аспирантурой и теорией относительности, а смерть-то вот она, просто рядом. Понимаете, для меня бабушка Маша – особая статья. Очень добрая была и всю жизнь тащила на себе неподъемную ношу: дети, внуки, хозяйство. Деда-то убили, забрали сразу всех мужчин в селе. А потом, в январе 1942 почти одновременно всем пришли похоронки. Вот и вся война. И осталась она одна с детьми. Но об этом я отдельно напишу. Я к ней мальцом приезжал на лето, встречала она на краю оврага у старой избы под соломенной крышей. Обычно в руках держала два вареных яйца: и это было в её представлении типа гостинцев. Обычно мы шли пешком с разъезда, или меня на лошади встречали: таких телег теперь вы не увидите, нигде и никогда, а иногда Лёня встречал меня в Сасово на велосипеде. Село Поляки-Майдан километрах в 20-ти от Сасово Рязанской области, раньше там была церковь (поэтому село), дворов 150, не меньше, была больница, мельница, аптека и школа. Еще там очень красивое озеро, которое местные называют просто «Озеро». Сейчас-то уж там никто не живет, только на лето приезжают кое-кто, у кого дома сохранились. Когда подходишь утром к Полякам (всегда рано, до рассвета еще, с поезда «Пятьсотвеселый», который на разъезде только и останавливался, и то на минуту), видно сначала церковь и голубое облако в небесах, это от соснового бора в больнице. Особые, очень красивые места. 

Колокольчики мои, лебеда,
Развалившийся старенький тын,
Это все бы ничего, ерунда,
Разливает самогон дед Мартын.

Я давно уж в «Поляках» не бывал,
Не слыхал давненько местную брань,
На рассвете по грибы не вставал,
Чтоб вздохнуть душой туманную рань.

Почему же здесь такая тоска?
Почему такой здесь мрачный рассвет?
Помню, как меня на танцы таскал
Мой давно уже покойный сосед.

А березка, что в сережках была,
Возвышается корягой сухой,
И больница, где рябина цвела,
Черным островом висит над Луной.

Здесь нельзя без самогона прожить,
Это ясно по тяжелым глазам,
А народ ведь здесь умел дорожить
И землей своей, и верой богам.

Белена в овраге нашем, полынь,
Вместо грядок здесь густая трава,
Дед Мартын, ты со второй не волынь,
Золотая у тебя голова.

Фото: Бабушка Маша
Ссылки на последующие главы:
Глава 2. "Дед Яков", http://stihi.ru/2024/07/10/5621
Глава 3. "Отец и мать", http://stihi.ru/2025/05/12/395
Глава 4. "Виктор",   http://stihi.ru/2025/05/15/7026
Глава 5. "Маманька и Вера Пяточкина", http://stihi.ru/2024/07/15/5984

Вы можете посмотреть в разделе "Поляки-Майдан, которых больше нет. Повесть."