Уильям Шекспир. Монолог Гамлета. Перевод

Жить или умереть? Что благородней:
Бояться стрел разгневанной судьбы
И жить, смирившись духом, или смело      
Пытаться биться с морем бед, восстать         
Вооружившись? Умереть - уснуть
Лишь для того, чтоб больше не страдать 
От мук душевных и телесной боли,
Случающейся часто в бренной плоти, -   
Достойный выход: умереть, уснуть. 
И видеть сны? А что такое сны?
И что за сновиденья после смерти,
Когда не будет новых впечатлений
Реальной жизни? Значит, и тогда 
С несчастьями расстаться не придётся.
Так, значит, розги времени терпеть, 
Гнёт сильных, унижение от гордых,   
Несчастную любовь, несправедливость,
Надменность власти, недостойных наглость,
Когда в любой момент ты можешь просто
Страданья завершить одним ударом
Кинжала острого? Кто потащил бы 
Безропотно тяжёлой жизни ношу,
Когда бы не боялся, что погибнув,
Он обретёт мучительней страданья
В чертогах, из которых нет возврата -
Его пугает больше неизвестность, 
Чем перспектива жить с привычной болью.
Так всех раздумье превращает в трусов:
Решимость действий, свойственную духу,   
Опаской подменяет бледность мысли,    
Привычку ставит выше, чем желанье   
Добиться некой вожделенной цели -
Поступка не случится. Но довольно!
- Офелия, прекрасная, как нимфа!    
Не забывай грехи мои в молитвах!

Текст оригинала:

William Shakespeare 
(from Hamlet, spoken by Hamlet)

To be, or not to be, that is the question:
Whether 'tis nobler in the mind to suffer
The slings and arrows of outrageous fortune,
Or to take arms against a sea of troubles
And by opposing end them. To die—to sleep,
No more; and by a sleep to say we end
The heart-ache and the thousand natural shocks
That flesh is heir to: 'tis a consummation
Devoutly to be wish'd. To die, to sleep;
To sleep, perchance to dream—ay, there's the rub:
For in that sleep of death what dreams may come,
When we have shuffled off this mortal coil,
Must give us pause—there's the respect
That makes calamity of so long life.
For who would bear the whips and scorns of time,
Th'oppressor's wrong, the proud man's contumely,
The pangs of dispriz'd love, the law's delay,
The insolence of office, and the spurns
That patient merit of th'unworthy takes,
When he himself might his quietus make
With a bare bodkin? Who would fardels bear,
To grunt and sweat under a weary life,
But that the dread of something after death,
The undiscovere'd country, from whose bourn
No traveller returns, puzzles the will,
And makes us rather bear those ills we have
Than fly to others that we know not of?
Thus conscience does make cowards of us all,
And thus the native hue of resolution
Is sicklied o'er with the pale cast of thought,
And enterprises of great pitch and moment
With this regard their currents turn awry
And lose the name of action.  - Soft you now!
The fair Ophelia! Nymph, in thy orisons
Be all my sins remember'd.