О!
А я согласна с Бёрджесом. Который сказал, что Англия теперь - часть Европы, значит, тут наполеоновское дело сделано. И с литовцами, выпустившими марки "Наполеон Бонапарт - предшественник объединения Европы" (у литовцев он - Napoleonas Bonapartas). Европа объединилась, значит, и тут дело сделано. Да и Россия хоть и через двести лет, а имеет префектов, мэров и свободу совести: его брэнд, и можно сколько угодно гордиться победой в 1812 году, но победил все-таки он.

Это называется "мое будущее будет, когда меня не будет".
Говоря о других, Наполеон мог ошибаться, но говоря о себе - очень редко.
И лучше, если хорошие вещи принимаются не из-под палки.

Мария Москалева   31.03.2010 17:48   Заявить о нарушении

Мария, как Вы думаете, если бы линия Тильзита и Эрфурта на союз Наполеона и Александра была бы сохранена, смогли бы они "распилить" Европу на двоих? И стоило ли Александру так уж защищать интересы Пруссии в Тильзите, ведь если б Наполеон её упразднил, объединение Германии могло бы вообще не произойти, или произошло бы позже?

Дикий Мёд   31.03.2010 23:57   Заявить о нарушении

Насколько я могу себе это представить, Александр испытывал панический ужас не столько перед Наполеоном, сколько перед принципом его воцарения, т.е. перед революцией. Себя же он считал законным государем, и его чувства примерно воспроизведены в "Войне и мире", где Петя Ростов, кажется, видит Наполеона с Александром рядом и возмущается, как это какой-то неизвестно кто может вести себя как равный с его ГОСУДАРЕМ.
Ну вот, это ощущение конца света и святотатственности Наполеона у всех тогдашних традиционалистов было, и на политические действия, которые по идее должны быть чисто рациональными и как таковые обычно рассматриваются, накладывало свой отпечаток. Поэтому Александр готов был поддерживать интересы чего угодно, лишь бы это что угодно стояло между Наполеоном и ним. С другой стороны, и у Александра, и у прусской правящей четы было очень неприятное со стороны ощущение собственной ГОСУДАРЕВОСТИ, т.е. предназначенности чуть ли не владеть миром, и полной обоснованности своих притязаний. У пруссаков это ощущение сохранялось весь 19 век, переросло в общенациональное, с известными результатами. Александр, слава Богу, "всего лишь" был недоволен Тильзитским миром: он получил только Финляндию и Молдавию, а претендовал на Турцию, поэтому Тильзитский ("Советский!!") мир был признан позорным.
Я не знаю, смогли бы Александр и Наполеон быть союзниками даже в случае брака последнего с Анной вместо Марии-Луизы. Сложно иметь дело с людьми посредственными, но шалеющими от сознания святости места, которое занимают (таким был и Николай II, с известными результатами). Это с одной стороны; а, с другой стороны, Александру и по всем рациональным соображениям нужна была Турция, Балканы, а там, глядишь, и Персия и Египет. А пускать Россию в Европу не собирался никто, ни Наполеон, ни его враги.
Что касается Пруссии, мне кажется, что в случае упразднения прусской монархии Пруссия вошла бы в Рейнский союз, и всё. Ничего страшного. Именно с Рейнского союза и началось объединение германских государств.

Мария Москалева   03.04.2010 11:58   Заявить о нарушении

Мария, благодарю Вас за столь убедительный и подробный ответ.
«Александр испытывал панический ужас не столько перед Наполеоном, сколько перед принципом его воцарения»
- думаю, в этом Наполеон отвечал ему взаимностью: принцип воцарения самого Александра (фактически, через отцеубийство) был ему отвратителен. И не всегда он полагал нужным это скрывать. Хотя в Тильзите ему удалось Александра очаровать. Бог знает, о чём они говорили с глазу на глаз. «Благословенный» тоже – человек- потёмки. Никто не мог сказать, насколько он искренен. Легенда о Фёдоре Кузьмиче не на пустом месте возникла.
Скажу одно: во всей этой круто заверченной истории симпатии мои всегда были на стороне Наполеона. А не Кутузова, например. Обаяние личности, ничего не поделать.

Дикий Мёд   03.04.2010 13:46   Заявить о нарушении