Гавриил Романович Державин
Гавриил Романович Державин – русский поэт, поэт эпохи Просвещения. Это одна из ключевых эпох в истории европейской культуры, связанная с развитием научной, философской и общественной мысли. В основе этого интеллектуального движения лежали рационализм и свободомыслие.
Державин член Российской Академии, с момента ее основания. Да и по жизни своей, в различные годы занимал только высшие государственные должности – правитель наместничества, губернатор, министр.
Служил в Санкт-Петербурге, в Преображенском полку, где уже в должности офицера, в 1773;1774 годах участвует в подавлении восстания Пугачёва.
Литературная и общественная известность приходит к Державину в 1782 году, после написания оды«Фелица», которая восхваляет императрицу Екатерину II. С того момента и начинается его блистательная политическая карьера.
ФЕЛИЦА(отрывок)
Богоподобная царевна
Киргиз-Кайсацкия орды!
Которой мудрость несравненна
Открыла верные следы
Царевичу младому Хлору
Взойти на ту высоку гору,
Где роза без шипов растет,
Где добродетель обитает, —
Она мой дух и ум пленяет,
Подай найти ее совет.
Подай, Фелица! наставленье:
Как пышно и правдиво жить,
Как укрощать страстей волненье
И счастливым на свете быть?
Меня твой голос возбуждает,
Меня твой сын препровождает;
Но им последовать я слаб.
Мятясь житейской суетою,
Сегодня властвую собою,
А завтра прихотям я раб. (…)
Вот «Фелица» и подала))) Но суть не в этом. Изюминка произведения, в том, что в стихе соединены два жанра: ода и сатира. Явление это явилось поистине революционным для литературы эпохи классицизма, ведь, согласно классицистической иерархии литературных жанров, ода и сатира принадлежали к разным "штилям", и смешивание их было недопустимо. Однако Державину удалось соединить не только тематику этих двух жанров, но и лексику: в "Фелице" органично сочетаются слова "высокого штиля" и просторечье.
Главным объектом поэтики Державина является человек как неповторимая индивидуальность во всём богатстве личных вкусов и пристрастий. Многие его оды имеют философский характер, в них обсуждается место и предназначение человека на земле, проблемы жизни и смерти.
Бог (отрывок)
(…)Ты есть — и я уж не ничто!
Частица целой я вселенной,
Поставлен, мнится мне, в почтенной
Средине естества я той,
Где кончил тварей ты телесных,
Где начал ты духов небесных
И цепь существ связал всех мной.
Я связь миров, повсюду сущих,
Я крайня степень вещества;
Я средоточие живущих,
Черта начальна божества;
Я телом в прахе истлеваю,
Умом громам повелеваю,
Я царь — я раб — я червь — я бог!
Но, будучи я столь чудесен,
Отколе происшел? — безвестен;
А сам собой я быть не мог. (…)
Но все же, Державин должен был бы, подобно многим его современникам, не «унижаться» до демонстрации своей внутренней жизни в одах. Но поэт был уже человеком следующей эпохи — времени приближавшегося сентиментализма, с его культом простой, незатейливой жизни и ясных, нежных чувств и даже романтизма с его бурей эмоций и самовыражением отдельной личности.
В своем переложении библейского псалма Властителям и судиям этот верноподанный служака высказал мысли, которые были бы под стать, скорее, революционеру. Говоря о «царях», он ставит их вровень с каждым смертным перед лицом окончательной гибели и не боится воскликнуть: «И вы подобно так умрете, Как ваш последний раб умрет!» Очевидно, что Державин не вкладывал в эти строки никакого революционного содержания. Для него куда важнее было провозгласить подвластность любого смертного единому, Божественному закону.
Новые черты, проявившиеся в творчестве Деражавина в 70-80-е годы, значительно усилились в последние десятилетия его жизни. Поэт отказывается от од, в его поздних произведениях явно преобладает лирическое начало. Среди стихотворений, созданных Державиным в конце XYIII — начале XIX вв. — дружеские послания, шуточные стихи, любовная лирика — жанры, размещавшиеся в классицистской иерархии намного ниже одической поэзии. Старящегося поэта, ставшего при жизни почти классиком, это ничуть не смущает, так как именно таким образом он может выразить в стихах свою индивидуальность. Он воспевает простую жизнь с ее радостями, дружбой, любовью, оплакивает ее кратковременность, скорбит об ушедших близких.
ЛАСТОЧКА
О домовитая ласточка!
О милосизая птичка!
Грудь краснобела, касаточка,
Летняя гостья, певичка!
Ты часто по кровлям щебечешь,
Над гнездышком сидя, поешь,
Крылышками движешь, трепещешь,
Колокольчиком в горлышке бьешь.
Ты часто по воздуху вьешься,
В нем смелые круги даешь;
Иль стелешься долу, несешься,
Иль в небе простряся плывешь.
Ты часто во зеркале водном
Под рдяной играешь зарей,
На зыбком лазуре бездонном
Тенью мелькаешь твоей.
Ты часто, как молния, реешь
Мгновенно туды и сюды;
Сама за собой не успеешь
Невидимы видеть следы,
Но видишь там всю ты вселенну,
Как будто с высот на ковре:
Там башню, как жар позлащенну,
В чешуйчатом флот там сребре;
Там рощи в одежде зеленой,
Там нивы в венце золотом,
Там холм, синий лес отдаленный,
Там мошки толкутся столпом;
Там гнутся с утеса в понт воды,
Там ластятся струи к брегам.
Всю прелесть ты видишь природы,
Зришь лета роскошного храм,
Но видишь и бури ты черны
И осени скучной приход;
И прячешься в бездны подземны,
Хладея зимою, как лед.
Во мраке лежишь бездыханна, —
Но только лишь придет весна
И роза вздохнет лишь румяна,
Встаешь ты от смертного сна;
Встанешь, откроешь зеницы
И новый луч жизни ты пьешь;
Сизы расправя косицы,
Ты новое солнце поешь.
Душа моя! гостья ты мира:
Не ты ли перната сия ? —
Воспой же бессмертие, лира!
Восстану, восстану и я, —
Восстану, — и в бездне эфира
Увижу ль тебя я, Пленира?
Другие статьи в литературном дневнике:
