D - охотник за иллюзиямиD: охотник за иллюзиями Как ты помнишь, ранее я похвасталась очередной находкой, а поскольку для меня кино – лучший повод поболтать о собственных заморочках, то вот тебе очередной размышлизм!)) Первое впечатление именно от картинки на экране – неправдоподобно хорошо выглядит, потому что сейчас так не рисуют. Ну, правда, очень я удивилась, когда увидела год выпуска – 2001. Хотя на самом деле в этом нет ничего удивительного, потому что работали те же люди, которые под чутким руководством того же Кавадзири ещё в 1993 году создали легендарный «Манускрипт ниндзя» (да знаю, что неправильное название!). Ещё говорят, отправной точкой и источником вдохновения для создателей фильма стали иллюстрации серии романов о Ди, выполненные одним из известнейших японских художников Амано Ёситакой. Результат, на мой взгляд, достоин многократного пересмотра хотя бы из эстетических соображений. Что касается жанра, то болезненный вопрос всего нынешнего кинематографа создатели японской анимации для себя давно решили. Лошади, и танки, и ракеты, и мечи, и конечно, локальный или глобальный постапокалипсис вместе – это вообще свойственно японскому кинематографу, особенно анимэ, потому что это есть сама Япония. По-настоящему нагнетающая страх атмосфера самых первых кадров – пришествие оборотной стороны жизни – гнущиеся подряд кресты, тьма, лёд и увядание – это готическая классика. И классический же конфликт: оборотная сторона жизни обычной, привычной, широко распространённой, но что делать, если кому-то нравятся живые цветы, а кому-то – засушенные? Но вернёмся уже к самому фильму. Кроме впечатляющей красоты пейзажей, в нём есть история, состоящая в свою очередь из других историй. Конечно, центральный персонаж – это полувампир (дампир) (обалдеть, текстовый редактор всё время подчёркивает это слово!), Ди, самый лучший охотник на вампиров. Но отличительным признаком хорошего кино является его способность рассказать о каждом персонаже столько и так, что не запомнить его будет невозможно. Как я уже сказала, все истории о прошлом здесь – в намёках, воспоминаниях, случайных встречах. Фильм как повествование-эпизод состоит, в свою очередь, из эпизодов-судеб, эпизодов-столкновений, рассказывающих о персонажах, существующих здесь и сейчас, без ссылок на что-либо другое. Потому и ощущается некоторая условность повествования, что допустимо, если учесть, что эта история не о героях как таковых, а история о принципах. Принцип – это не «я не буду с ним разговаривать, потому что я с такими не разговариваю вообще». Принцип – это основное, исходное положение, внутренне убеждение, основа устройства или действия. Да, я специально смешала основные определения, потому что это всё становится характеристикой персонажа. Прежде всего, принцип – это договор с самим собой. Поэтому ты и больше никто эти принципы устанавливает, меняет и, главное – соответствует им. Здесь безусловно будет что-то от восточных философий, потому что «национальность» кино, как мне кажется, одна из лучших его характеристик. Если посмотреть внимательно, то как-то непохоже, что в этом мире всё ещё воюют: это иллюзия, ведь, как говорится, всё уже разрушено до нас. По большому счёту никто не кому особо не противостоит, то есть уровень конфликта не больше, чем в любом многонациональном или многокофессиональном месте. Ди, братья Маркус и примкнувшая к ним Лейла просто работают за деньги, делают, что умеют, Майер Линк просто пытается выжить, Шарлотта просто любит, Кармила тоже просто хочет ещё пожить (странное желание, не так ли?), а людям, как обычно, просто всё пофиг. Другое дело, что когда каждый делает то, что считает должным, их сферы деятельности непременно пересекаются и конфликтуют. Когда в дело вступают принципы – от семейных и личных до общественных и деловых – и когда свои принципы противоречат своим желаниям, мир начинает двигаться. Лучше увидеть дочь мёртвой, чем обращённой в вампира, лучше подстроить какую-нибудь гадость, чем позволить выиграть полувампиру – это, как несложно догадаться, люди. Лучше умереть, выполняя обещание, и именно поэтому так велика цена за их услугу – она действительно того стоит – это традиция обитателей Барбарой, которые служат Тьме. И заживо сгореть в лучах заката, если вместе с любимым ч е л о в е к о м, безусловно лучше, чем остаться одному ещё на двести-триста-сколько повезёт лет. Казалось бы Ди на этом фоне – некий сверхчеловек: людские слабости в нём перекрываются возможностями вампира, и пребывание на границе позволяет трезво смотреть по обе её стороны (тут я бы ещё прокомментировала «Породу», обожаемый мною фильм Обловица, но тогда ты закидаешь меня яблочными огрызками). Но сакраментально прозвучавшее «Люди подвержены любви, а вампиры – тем более» опять меняет полярность в сочетании слабость – сила. Человеческая вроде слабость позволяет Майеру идти против многих принципов, у любящих вообще принцип только один – их любовь, правда, человеческие принципы заставляют Шарлотту понять, что любовь всегда по-человечески эгоистична и вовсе не означает счастье. «Ты никогда не любил человека!» – это обвинение, причём достаточно мягкое, вернее бы звучало «Ты вообще никого не любил!». Оно и понятно: D бесстрастен, потому что понимая и принимая свою вампирскую сторону, он следует своему принципу: от человека надо держаться подальше: проходить мимо, не помогать, не протягивать руку, не подвозить до ближайшего города… Дампиров, оказывается, никто не любит, и это иллюзия, наверное, будто бы примирившись с самим собой, можно рассчитывать на примирение с другими. А вот вампиров, получается, любят… Поэтому вампир будет так отчаянно сражаться за жизнь и не только за свою. Но Майейр и Ди не соперники, они братья (ну, если не прямо братья, то всё равно родственники), потому их противостояние больше идейное, чем какое-то ещё, потому никто не победит, скорее, все проиграют. Майер выбегает на солнечный свет за Шарлоттой, и он не золотится, как кое-кто в новом голливудском «шедевре» «Сумерки» (ну, пришлось смотреть, а чего делать-то), а просто и по-настоящему горит (как Калеб в «Почти темно», как Клаудия в «Интервью с вампиром»). Но и это не поможет спасти его мечту, их с Шарлоттой мечту, он останется один. А охотник спокойно принимает тот факт, что если он когда-нибудь «сорвётся», то за ним придёт другой охотник. Но пока он в своём гордом одиночестве вроде как живёт. И ещё неизвестно, кому из них тяжелее будет прожить свои двести-триста-сколько повезёт лет. Что ещё сказать хорошего (всегда тяжело говорить о хорошем, всегда нужно искать какое-то пограничное состояние)?.. Безусловно положительный момент в любом произведении – это если не юмор, то хотя бы ирония, иначе произведение подохнет под грузом своей пафосности, или морализаторства, или миссионерства. «Но это же безумие! – А когда это мы были умными?» – диалог братишек Маркус. «Слушай, я знаю, что я паразит, но я же полезный паразит! Может, ты и готов умереть от жары, а вот я не хочу стать куском отбивной! – Да, придётся мне жить с одной рукой…» – диалог Ди со своей Левой Рукой, со своим… да, альтер эго, пожалуй (вряд ли ведь Рука нужна только для снятия заклятий)… Кстати, у последнего эпизода фильма есть предыстория – это история, рассказанная в фильме. И девочка с бирюзовыми глазами получает в наследство другие принципы, другие убеждения, что даёт иллюзорную надежду на лучшее будущее. В данном случае – хотя бы для людей. Это единственная иллюзия, которая позволяет двигаться вперёд и менять своё отношение и свои убеждения. Это единственный принцип, который может объединить человека, вампира и дампира… Короче говоря: «Это было мило. А ты не так уж и плох! Только одеваешься ужасно». © Copyright: Плутонный Трактор, 2009.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
