***
Время: 1950-е годы. За одним из столиков сидел человек. Это был не простой посетитель. В прошлом — один из богатейших купцов Афин, теперь — банкрот. Он потерял всё: состояние, семью, уважение. У него осталась лишь одна ценность, за которую он держался, как утопающий за соломинку: золотой крест с частицей Животворящего Креста Господня, реликвия его рода. Вечер за вечером он приходил в эту таверну и пропивал последние деньги. Однажды вечером в таверне появилась молодая, невероятно красивая девушка. Она была не местная, не из портовых девиц. Её красота была чистой и холодной. В её глазах была такая тоска, что мир вокруг неё, казалось, становился серым. Бывший купец, которого звали Александрос, не мог отвести от неё глаз. В нем, на дне его опустившейся души, вспыхнуло последнее, отчаянное чувство. Не просто похоть. Жажда красоты. Жажда жизни. Он подошел к ней. «Сколько ты стоишь?» — хрипло спросил он. Девушка посмотрела на него безразличным, мёртвым взглядом. «Дороже, чем ты можешь заплатить», — ответила она. — «Я — дочь разорившегося аристократа. Мой отец покончил с собой. Завтра банк забирает наш дом. Мне нужна сумма, равная нашему долгу, чтобы спасти мать и сестер. Или... я останусь здесь навсегда». И она назвала сумму. Она была астрономической. У Александроса упало сердце. Это была цена его былого состояния. Он вернулся за свой столик, раздавленный. Вся бессмысленность его падения ударила ему в голову. И тут его рука нащупала под рубахой крест. Единственное, что у него осталось. Святыня. Его билет в Царство Небесное. И в его пьяном, отчаявшемся мозгу родилась безумная, кощунственная мысль. На следующий день он пришел в ювелирную лавку и... заложил крест с частицей Древа Господня. Ювелир, понимая ценность реликвии, дал ему именно ту сумму, которую назвала девушка. Вечером Александрос снова пришел в таверну. Он подошел к девушке и молча положил перед ней на стол пачку денег. Она смотрела то на деньги, то на него. В её мертвых глазах впервые зажглась искра. Недоумение. Надежда. «Откуда?..» — прошептала она. «Неважно, — сказал Александрос. — Это твое. Иди домой. Спасай семью. Ты свободна». Девушка не верила своим ушам. «Но... ты же... ты же хотел...» «Я передумал, — сказал он, и сам удивился своим словам. — Я хотел купить ночь с тобой. Но я вдруг понял, что хочу другого. Я хочу купить твою свободу. И хочу, чтобы ты кое-что сделала для меня». «Всё что угодно!» «Когда устроишь свои дела... пойди в церковь. Поставь за меня свечку. За раба Божия Александроса. Скажи Богу, что я обменял свой билет в Рай... на один час чистоты в этой грязной таверне. На один миг, когда я почувствовал себя снова человеком, а не животным. А потом забудь обо мне навсегда». Девушка, плача, взяла деньги и исчезла. Александрос остался один. Абсолютно пустой. Он отдал последнее. Святое. За мимолетное чувство. Он был банкротом не только на земле, но теперь, как он думал, и на Небе. Через несколько недель он умер в нищете от воспаления легких. А теперь вторая часть истории. Небо. Место действия: Гора Афон. Келья святого Паисия Святогорца. Время: Много лет спустя. К старцу Паисию пришел один монах, его ученик, и в разговоре упомянул этого купца, Александроса, которого он знал при жизни. «Отче, — сказал он, — я скорблю о его душе. Он был хорошим человеком, но так страшно пал. Заложил святыню, умер без покаяния в какой-то канаве... Наверное, тяжко ему сейчас». Старец Паисий, который молился в этот момент, вдруг открыл глаза. И его взгляд был странным. Словно он смотрел не на монаха, а сквозь него, в иную реальность. «Что ты говоришь, брат?» — тихо сказал он. — «Что ты знаешь о судах Божиих?» Он помолчал и продолжил, и его слова были как удары молота. «Я только что... видел его. Александроса. Бог показал мне его душу. Ты скорбишь о нём? Знай же, что этому человеку... этому "грешнику"... завидуют легионы мучеников и полки преподобных». Монах замер. Что за кощунство говорит старец? «Когда его душа предстала перед Богом, — продолжал Паисий, и его голос дрожал от изумления, — Весы Правосудия были пусты. На одной чаше лежала вся его прошлая праведная жизнь — посты, молитвы, пожертвования. А на другой — его падение, пьянство и последний, самый страшный грех — продажа святыни. Чаша греха, конечно, перевесила бы всё». «Но случилось то, чего не ожидал никто. В момент Суда перед Престолом предстала та самая девушка, спасенная им. И её молитва, молитва благодарности за свою спасенную душу и спасенную семью, которую она творила всю жизнь, — эта молитва была положена на чашу его грехов. И она... перевесила всё. Не только грехи. Она перевесила и его добродетели». «Но и это не всё, — старец перевел дух. — Сам Господь сказал: "Многие приносили Мне дары. Золото, храмы, свои подвиги. Но этот человек принес Мне то, чего не приносил никто. Он положил на Мои весы всю свою надежду на спасение. Всё свое вечное будущее. И обменял его не на свое удовольствие, а на чистоту и свободу одной-единственной заблудшей души. И этот поступок, в своей безумной, безрассудной любви, настолько уподобил его Мне, когда Я сошел во ад спасать души, что Я не могу судить его Моим правосудием. Я могу лишь объять его Моей любовью"». «Знай же, брат, — закончил старец, глядя прямо в душу монаху, — что Александрос сейчас в таком месте Рая, так близко ко Христу, что мы с тобой и мечтать о таком не смеем. Потому что его последний, самый "грешный" поступок оказался самой совершенной молитвой, когда-либо произнесенной».
© Copyright: Шельгова Татьяна, 2025.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
