***

Раннее-раннее сентябрьское утро. Солнечные лучи путаются в едва начавших золотиться листьях, улицы ещё пусты. Город начинает просыпаться, неохотно и медленно, чтобы уже через полчаса начать спешить, кричать, опаздывать…Чтобы переполнять метро и в спешке не замечать сидящего на толстой ветке липы юношу с флейтой в руках…

Осень, наслаждаясь тёплым солнечным утром, медленно шла по улице, заглядывая в лужи полюбоваться на светлое сентябрьское небо. Длинный плащ, расшитый золотыми кленовыми листами, мягко укутывал плечи девушки, и она улыбалась его теплу, думая о том, что, может быть, одно из самых удивительных людских умений – умение уютиться. Кутаться в тёплые пледы, пить горячий чай из больших кружек, зажигать свечи и варить глинтвейн, обнимать за плечи друзей, родных и любимых, делясь своим теплом…Осень удивлялась людям и очень-очень их любила : конечно, и характеры бывают разные, и поступки тоже, но всё же люди – чудесные существа…
До слуха золотоволосой волшебницы внезапно долетела мелодия: кто-то играл на флейте. Осень сразу поняла, что это импровизация – до того мелодия гармонировала с мягким утренним солнцем, с пружинящим под ногами асфальтом и…с чем-то, что некоторые люди зовут крыльями. Самой-то Осени для полёта не было нужно ничего – как здоровому человеку не нужно ничего, чтобы ходить. Но она однажды услышала про ощущение крылатости из одного разговора, и ей показалось, она даже поняла, почему люди называют это восхитительное ощущение полёта души крыльями – оно такое же ослепительное и чтобы его сохранить, нужно прилагать усилия, не поддаваться унынию, как нужно напрягать мышцы, чтобы взмахнут крыльями. Ведь крылья – это совсем даже не просто…
Мелодия доносилась со стороны большой старой липы, что росла в одном из многочисленных уютных двориков. Листва её была настолько густой, что девушке пришлось подойти к самому стволу, чтобы разглядеть сидящего на ветке юношу. Он сидел, удобно устроившись на развилке ветвей, и наигрывал эту странную мелодию, от которой всё внутри стремилось куда-то высоко-высоко в тёплое родное небо…
- Здравствуй, - заметив её, он перестал играть и дружелюбно улыбнулся.
- Доброе утро! – Осени почему-то показалось, что у него очень грустные глаза. – Что за чудесную мелодию ты играешь?
- Ну…если честно, я не знаю… - смутился юноша и как-то странно перехватил свой инструмент – как будто благодаря. - Я просто играю то, что приходит на душу, и получается вот это. Летом мелодия была совсем другая.
«Надо будет спросить у брата, слышал ли он этого флейтиста…» - мимоходом подумала волшебница.
Он порылся в рюкзаке, висевшем на соседней ветке, выудил оттуда яблоко и протянул Осени:
- Держи! Таким утром обязательно нужно есть яблоки.
- Спасибо, - девушка захрустела яблоком, и сок тут же потёк ей на руки. - Я не буду тебе мешать, просто хотела сказать, что она очень осенняя и тёплая, твоя мелодия.
Он смущённо улыбнулся, на секунду прикрыл глаза рукой…
...под липой никого не было. Тихонько зашелестела трава, мимо прогремел троллейбус. Неужели эта странная девушка ему всего лишь показалась?.. Осенняя мелодия…Юноша нежно погладил флейту, и она отозвалась теплом на тепло. Она всегда отзывалась: было ли ему грустно или радостно, тоскливо, больно, задорно ли – всегда ставший частью души инструмент чувствовал хозяина. И отвечал мелодией, незнакомой, но родной до последней ноты – самим миром отвечал, таким, какой он есть: иногда страшным и тёмным, порой злым и ворчливым, но всё равно всегда – прекрасным.
А сейчас…сейчас ему было светло и немного грустно: ему очень хотелось найти Дом. Такой, чтобы в нём можно было уютиться, чтобы звать друзей, чтобы клетчатый плед…Он знал, что Дом будет, просто не сейчас, чуть-чуть попозже. Он знал и ждал…Но просто – осень, и особенно нужно тепло, а скоро зарядят дожди, и уже нельзя будет сидеть по утрам на чудесной старой липе и наигрывать свою душу на флейте… Просто немножко грусти в глазах, всего-то…
Юноша тряхнул головой, отгоняя грустные мысли. Он улыбнулся - хотя поначалу это было очень трудно, как в первый раз крыльями взмахнуть…- улыбнулся и снова заиграл свою тёплую осеннюю мелодию, переплетающуюся с начинающими золотиться листьями и еле слышным запахом сырости…
…люди спешили по делам, смотря только на часы и себе под ноги, не замечая крылатой мелодии, окутавшей весь город золотистой шалью. Только кошки и собаки прядали ушами, прислушиваясь, дети замолкали, на пару секунд переставая галдеть, и Осень, шедшая по залитой утренним солнцем улице, улыбалась. Она решила про себя, что будет стараться изо всех сил, чтобы прогнать грусть из глаз чудесного музыканта. Ведь не дело это – чтобы грустили крылатые люди.

Ты стоишь у окна, грустная, на щеках влажные полоски. Я спрошу тебя, что случилось, заранее зная, что ты мне не ответишь. И не надо, не отвечай - расскажешь когда-нибудь потом. Может быть. Если захочешь. А если нет - я увижу во сне все твои печали, потому что я люблю тебя.
Ты молчишь, судорожно вцепившись в край подоконника - или мне просто так кажется. Тебе больно и холодно, и ты не знаешь, как быть, и не веришь, что я могу тебе помочь. А если ты не веришь, что я могу сделать? Усадить, сесть самой перед тобой на колени, взять твои руки в свои - они у тебя такие холодные, боги, какие же холодные у тебя руки! Но у меня широкие ладони и оранжевое кольцо на левой руке.
Ты всё ещё не веришь в меня? Пусть.
Не верь, а я всё равно буду заглядывать тебе в глаза, мурчать, смешить, всё равно буду говорить - не важно, что, лишь бы ты слушала. Лишь бы тебе, пусть потом, захотелось ответить. Пусть даже совсем не мне.
Я буду ругаться, смеяться, нести полну ахинею и петь, перевирая всё, что можно и нельзя. В конце концов ты улыбнёшься очередной смороженной мною глупости. Наконец-то улыбнёшься. Хотя бы на секунду поверишь.
Обнимешь меня, прижмёшься - маленький котёнок, потерявшийся в большом осеннем городе. Грейся, мур, и не думай ни о чём. Просто грейся. Меня на это хватит.
И я точно знаю, что вот сейчас тебе захочется танцевать.
Выйди на середину зала и закрой глаза. Ты ведь поверила в меня? Я знаю, что поверила.
Настолько, что, едва почувствовав, как я беру тебя за правую руку, не открывая глаз положишь левую мне на плечо и - вальс-два-три, вальс-два-три, вальс-два-три...Это не я, это то, во что ты поверила, кружит тебя, аккуратно и бесконечно бережно, нежно. Это не гимнастический зал - это мир, большой и светлый, и мы вальсируем на самом краю бесконечности.
Всё хорошо, мур. Улыбнись и давай танцевать вальс.

Другие статьи в литературном дневнике:

• 30.09.2013. ***
• 29.09.2013. ***
• 28.09.2013. ***
• 27.09.2013. ***
• 26.09.2013. ***
• 25.09.2013. ***
• 24.09.2013. ***
• 23.09.2013. ***
• 22.09.2013. ***
• 20.09.2013. ***
• 19.09.2013. ***
• 18.09.2013. ***
• 17.09.2013. ***
• 16.09.2013. ***
• 15.09.2013. ***
• 14.09.2013. ***
• 13.09.2013. ***
• 12.09.2013. ***
• 11.09.2013. ***
• 10.09.2013. ***
• 08.09.2013. ***
• 07.09.2013. ***
• 06.09.2013. ***
• 05.09.2013. ***
• 04.09.2013. ***
• 03.09.2013. ***
• 02.09.2013. ***
• 01.09.2013. ***