Между прочим, горы, которые нас окружали, мало походили на дальневосточные сопки. Это были настоящие горы, покрытые тайгой почти до самых вершин – отроги Малого Хингана. Говорили, что ветры Оймякона очень даже свободно пользовались этой естественной аэродинамической трубой, добираясь до нас. Морозы бывали и до 45 градусов.
Однажды мы с ребятами пошли проверять покосы в январе: кто-то пустил слух, что видели трактор с санями, покушающийся на наше сено. А покосы находились в нескольких километрах, за Бирой. Было холодно по-зимнему, но ветра не было. Я надел сапоги, ватные штаны, телогрейку и шапку.
А вот Коля Опарин пошел без шапки: на голове густые волосы, мол, защитят – или просто не было у него шапки. Да и штанишки у него были не по погоде. Туда мы дошли, играючи, убедились в том, что факт хищения налицо, определили направление и отправились домой. Тут-то нас ветерок с Оймякона и прихватил. Даже мои ватные штаны пробило морозом. Идти против ветра можно только спиной, а много ли так пройдешь. Смешки кончились как-то сразу.
Длинноногие вырвались вперед, коротышки вроде меня и Опарина ползли далеко позади. В какой-то момент я заметил, что мой слабейший товарищ становится все хуже и хуже. Упал, пытаясь оттереть уши. Отдал ему свою шапку. Ветер, разгоняя снег, создавал заносы, через них приходилось перелезать. В то же время руками приходилось прикрывать лицо, уши и особенно лоб, который не мог перенести мороз в тридцать, а то и больше градусов с ветром.
Но ни тогда, ни позже, в подобных же ситуациях, мне не пришло бы в голову опустить руки и сдаться, упасть в сугроб и отдаться той фантастической усталости, которая сковывает твои конечности и требует немедленного отдыха. Не было такого – никогда. За это я благодарен своей природе, своим родителям, своим товарищам…
В самый критический момент, когда Колька уже повис на мне, вернулись наши «силачи». Они молча перехватили промерзшего Опарина и перетащили его через железнодорожные пути и буквально внесли домой Я перебрался сам, а так как мой дом был значительно ближе, чем их, пригласил к нам.
Надо сказать, мы все почему-то были невероятно стеснительными. Возможно, сказывалось влияние «этикета» северных народов, у которых в генетике было заложено: приходит человек в гости, здоровается, садится на корточки у порога и ждет, когда его «уговорят» пройти дальше. Вот и мы становились сразу за порогом (я вообще руки за голову закладывал) и терпеливо ждали приглашения. Стоя в классе перед доской, мы никогда не обращались к сидящим за партами, а отвечали на вопросы учителей, повернувшись лицом к доске. Нас силой поворачивали лицом к классу, но уже через пять минут мы снова утыкались носами в доску.
