Продолжение дневниковых записей тех дней.Для начала о сегодня. На днях, я записалась в библиотеку. В нашем старом доме, где мы жили с Потаповым. Как же я сокрушалась, что поэтическая гостиная "Свеча" закрылась. И вот...Прихожу я записаться в библиотеку и оп-ля. Оказывается она работает. А я то и не знала. Просто убрали вывеску. Эта гостиная в том же доме у метро, где когда-то давно мы жили с Мишей Потаповым в коммунальной квартире. Было тяжело. И по деньгам и по всему. Но я любила это молодое время. И Потапова любила, и дочь. Мы тогда в 1997-1998 году с ним чуть не развелись. Много было желающих помешать нам. Он увлекся своей секретаршей и подружкой моей двоюродной сестры, а потом и вовсе завел странные отношения с самой двоюродной сестрой. Что за ними крылось я даже не предполагаю, но зная ее могу подозревать все, что угодно. Ругались мы тогда и мирились. ЗА мной стал ухаживать Андрей Воронков. Это был такой полет творчества. Совместное рвение ввысь. И вот мы с Мишкой уже было решились на развод, как вдруг он мне говорит - "Я люблю тебя, не хочу я развода, ошибся я с Катей и знаю, что дурно себя повел. Хочешь я поеду поговорю с Андреем. Нормально, по человечески. Не хочу тебя терять." Андрей сделал мне предложение. Но я усмотрела в этом не столько любовь, сколько детское и незрелое "на зло бабушке, пойду в лес и отморожу уши". Я тогда часто ездила к нему на репетиции. Он в то время был одним из участников группы "Освод". Позже состав группы несколько раз менялся. Это кажется на Парке Культуры было. А второй участник группы Андрей (Бес) жил не далеко от моего третьего педагогического имени Крупской. Куда меня потянуло по зову крови и души, вслед за мамой. Жил он между Цветным бульваром и Пушкинской тогда. Я бегала иногда вместе с Наташкой Максимычевой к нему после уроков на чай. Пили чаи с вареньем и хохотали. Он увлекался раскладкой звуков на компьютере. Мне же, получившей образование секретаря - оператора ЭВМ и писавшей курсовик по робототехнике, тогда казалось это неимоверно интересным, прогресс. Движение. Жизнь. Андрей (Бес), показывал нам свои достижения. Это было мне в новинку. Я даже не предполагала, что так можно. Было удивительно. Он пел свои новые песни, делился чем-то личным и перипетиями в группе. Я всегда питала особую слабость к художникам и музыкантам. То, что не смогут донести слова, то обязательно найдет отклик в душе от музыки. Будь то классика или новомодное легкое и молодежное течение. Песня, музыка - это почти молитва. Молитва души к богу, быть услышанным им в летящем звуке. Маленькая я часто ставила пластинку Грига. Сейчас не могу понять, почему ж Грига то. Но тогда могла крутить ее целый день. Как говорят - "Вштырило". Крутила каждый вечер, иногда часами одно и тоже. Музыка. Особый мир для души. В детстве ходила в музыкальную школу. Разучивали "Болезнь куклы". Играла и рыдала. Кукла болеет. Каждый звук был живой. Играю и плачу. Всегда музыка, сквозь жизнь. Многие свои стихи я писала так...звуком. Я не проговаривала их, а почти всегда и изначально пропевала. Сначала это были частушки. Народное что-то. Помню собирала в Кузяево смородину, а сама напевала себе под нос. Так рождались первые строки. И позже я взяла это себе как данность. Душа поет. Радуется ли , плачет, а поет. Много из моих стихов и рождалось сначала напевом без слов, а потом к нему вдруг, само-собой шло слово, одно, другое, третье. Я иногда и не знала, что сейчас запою. Душа пела. Она поет, я слушаю. Слушаю о чем поет моя душа. А потом перекладывала на листы бумаги. Почему-то я редко писала песни. Но стихи всегда пела. Бабушка Валя мне говорила - "Алена, твои стихи такие певучие, такие музыкально - летящие", а дед Саша соглашался. Он тоже слышал в них это. Вот жили мы с Потаповым в этом доме, я ходила мимо библиотеки каждый день. Каждый день. Смотрела на вывеску и мечтала, как однажды приду туда, встану у микрофона и как прочту свои стихи, как выскажу, как ...Вот думала, будет такой момент. Пишу же. И видела, как слово мое воздух громом рвет, нежным ветром закружит, песенным, магическим напевом заворожит слушателя. Видела себя стоящей у микрофона и читающей свои стихи и как горят глаза зрителя. Все ходила мимо, бегала, гляну, висит вывеска, открыта гостиная. "Все" - думаю - "Еще немного поработаю, вот дочка в садик-школу пойдет, вот будет чуть больше времени и я как приду туда, как зачту свое". Мечты-мечты. Дочь пошла в садик, потом в школу, работа-работа. Потом обвал рубля. Нищие, но гордые. Заболела мамочка. Наташка Демина, сестра Миши попала под машину. Чуть не развелись с Мишкой. Нашла прибежище творческой души в Андрее Воронковом. Что-то легкое, настоящее, сказочное, близкое мне. Но молодость. И - "Мама, мы завтра идем подавать с Аленой заявление в ЗАГС, я женюсь на Алене." Неожиданно, бестолково, я даже не разведена еще. На зло маме? Я убежала. А дома Миша, родной, теплый, мой. Может быть я так видела? Может быть врала себе? Может быть все не так? Но я же это чувствовала! А потом плакала. Зачем же так? Вспоминала. Есть у нас в Кузяево поляна. Ягодная, земляничная. Вся усыпана земляникой. Кое где и черника и клубничка даже. Вся открытая солнцу. Вся пропитанная солнечным светом. Каждая ягодка. Каждый листик. Придем с гитарой и тетрадкой. Ляжем на землю и смотрим, как над головой в глубоком небе по безупречной лазури плывут белые облака. В полдень от земли такой дух и над поляной витает аромат цветов и ягод. Над головой жужжит шмель. На мне юбка-марлевка. Цветастая-радужная до земли. Легкая, летящая. Ветер дует юбка летит, летит и меня словно за собой ведет. Щиколотки обхватывает. Кажется сейчас взлечу. Душа поет, природа поет, солнечным светом облитые, обласканные. Я кружусь, в волосах цветы, в руках ягоды. И небо кружится и облака, и солнце. Молодость, счастье. Все любовь! Бог любовь. Музыка любовь. Стихи любовь. Дочь любовь. Муж любовь. Друг прекрасный пастушок с гитарой, бард - тоже любовь. Сидит у березы в тени. Склонил голову в руках гитара. Блестящие волосы тяжелой волной на тонкое лицо упали, щечки розовые. Бабушке Вале его фото показываю - "Гляди бабуль, это Андрюша." Она смотрит - "Ой, это же девушка." Я говорю - "Парень это!" А бабушка - "Зачем он щеки то накрасил, как девчонка." А я смеюсь и возмущаюсь - "Ты что ба! Он ничего не красит, это ж его румянец такой." Щечки, как персик нежный пух юности на солнышке, еще почти детский румянец на щечках. Ах как горят яркие глаза его. Сидит под деревом, наигрывает что-то. Глаза опустил, я рядом хожу, собираю ягоды, приношу горсточку. Аромат солнца. Зачем же так? Замуж и прочее...Чем было плохо? Играет. Опять 24 каприз Паганини. Нравится он ему. И мне нравится. Лежу на пузе, грею спину на солнышке. Ногами в воздухе болтаю, пишу стихи. Ветер дунул листы врозь по полянке. Бегаю собираю. Пишу - "Отыграла гитара, разлетелись стихи, нету большего дара помутненье башки..." Смеюсь. Черкаю - "Ладно, дома допишу." Переворачиваюсь на спину, закусываю травинку, смотрю в небо. Небо закрывает тень. Лицо Андрюши крупным планом над моим лицом, его длинные и густые волосы пахнут травами, падают мне на лицо. Сдуваю их. Вскакиваю и бегу смеясь между берез. Потом идем домой. Молча. На голове венок, в руках охапка полевых цветов, в голове рой слов и музыка. Глянем друг на друга и улыбаемся. Молодость. Солнце. Жизнь. У калитки звон и слышу тормозит велик. Выскакиваю на дорожку и почти не касаясь земли на пальчиках - "Бесюня , ангел мой". Давно не виделись. Радуюсь, как дитя. Всем им радуюсь. И Тонису, и Бесюне, и Воронкову. Какие славные ребята. А скоро на выходных Мишка приедет. Но он не едет и не едет. Не едет. Потом Аня говорит - "У него там с Катей роман". А Виталик подтверждает. И все. Все по другому. Он конечно приехал. Поздно ...Рядом Андрей и каприз Паганини и ворох полевых цветов в руках. И из окна дачи льется музыка. Я спускаюсь и сама вижу, что иду под музыку, по музыке. Момент. Очарование. Андрей смотрит "сфера замкнулась" легкий шаг, легкое дыхание, легкая юбка, легкая классика, легкая полуулыбка. ... Раз! Что-то такое. И все "сфера разомкнулась". Снято! Посмеяться бы...да не о чем. Андрей подает руку..."мадемуазель...?" ...Улыбаюсь - "Мадам, я же замужняя, забыл." Неприкрытое восхищение. И - "А поехали ка купаться?" "А поехали" - говорю я. Напеваю под нос - "Поедем красооткааа каататься...". Хитро на него смотрю. А он почувствовал - "по музыке плыла ты, сама то почувствовала?" Киваю - "да-да" и смутилась. Подловил. Ах-ах...Как все это мило. Как мило. А потом все рушится. Рушится и падает, и куда это все уходит. Нет, ну зачем же? Было же хорошо...Чай, цветы, венок на голову, мартини и земляника, двадцать четвертый каприз и шашлыки, брызги ледяной реки, ночные вскапывания грядок клубники и свобода дыхания. Друзья и гитара, и стихи рекою. И "Освод". "Ой, ты знаешь, я пошла, как раз таки на продюсерское направление. А может быть мне с вас и начать? Ну с "Освода". Погоняю по клубам, посмотрю там, что да где, подберем несколько площадок. А Андрюх?" - тараторю на подъеме. Все, уже в голове и мечты и планы. И вижу "Освод" на большой сцене. А он вроде бы и не доволен. Получится ли? Ездит на Цветной. Ходим по аллеечке. "Ну как день прошел? Как курсовик движется? А что там с клубами?" Андрей хороший юноша. Но у меня муж. Я все время думаю о Мишке. Все время. А там Катя. И вот Мишка и дочка. И все как-то не так. Был бы рядом. А потом говорит - "Ален, я поеду к Андрею, я сам с ним поговорю. Люблю тебя". Он до последнего дня - "Люблю". Уходит к Любе Журавлевой и говорит мне - "Люблю тебя." Любит меня , а жить будет с ней. И так у меня всегда. С первого вздоха - Люблю. То алкоголь, то ложь, то папа-мама против, то рожей не вышла, то происхождением. Бежать, бежать. "Где ж ты рыцарь мой?" Помню шутку из своего детства - "Хорошее дело браком не назовут." А тогда - "Мишка, ты не обижай Андрея, не причем он тут вообще. Не о том мы. Оставайся если любишь, я не хочу развода." Тяжело было. По разному. Но жили же. Просто жили и любили и ошибались и искали. Почти 18 лет жизни. И вот вчера беру книгу в библиотеке. И читаю о Гурченко. Людмила и Костя. Семнадцать лет жизни. Такая женщина! Куда мне. Ну что им надо этим мужчинам?! Пол книги прочла. Людмила Гурченко - Люся, стоп! Читаю и столько знакомого. Ну если уж она...А то я. А что я? И вот она тоже...Брак, бракованная пленка. Забраковали. Такие же ассоциации. Страх это. Еще хуже так, когда уверяют о любви. И ...17 лет. Мишка то по сути раньше ушел. 2005 уже. Нет. Потом вернулся. Почти год. "Давай сначала?" ...Давай. И снова ничего. Ничего. с натяжкой 17-18 лет. "Дочь выращу до 18 лет и уйду. Не жди и не надейся. Не люблю. Разлюбил я тебя." Ну ладно. Не буду ждать. А потом - "Люблю тебя, а жить буду с ней." А там Гошка. И Настя его. И снова - "Люблю тебя, жить буду с ней". И за что мне это? С какого такого перепуга? Всю жизнь "всех собак" на меня "вешают". И глухота какая-то - "Помогитееее!" Ау...тишина...Помню боялась "люблю" в суе сказать. Зацеловывала - "Хочу, хочу, хочу тебя, с тобой, за тебя...хочу." Потом люблю пришло. Думала дели любовь, много дели, щедро дели от сердца горстями и ее прибудет. Взять с разгону и влипнуть в человека и срастись до единого. Он и я. "На двоих одно дыхание". Боже ж мой ...ну пока могу, хочу, умею и ЛЮБЛЮ - не отпускай же меня! и нет...не так. Снова. Снова. Ошибалась наверно. А у Гурченко хоть работа была. Вот что...Останься ж я в театре. Случись так...хоть дышала бы. Я знаю. Она в работу с головой. Людям. Концерты-съемки-театры. Зато живет. Живая. А тут касса-комп-дом-дочь-родители-собака. Хоть пишу. Пишу же хоть понемногу. Не так давно орала воем - "За что?! За что Господи!" Так не живут, так нельзя жить...Нет. Мечется душа. Все без толку. Зато вот. Маленькая, но радость. Хожу в библиотеку. Никто не нервирует. В библиотеках тишина. В библиотеках читальный зал. И компьютеры есть. Хоть как-то писать можно. Опять же радость. А были бы съемки или спектакль? Не знаю. Врать не буду. Но я помню. На репетиции не ходила. На них летала. Земли не чуя. Сорок два мне. Дом-дочь-быт...было. Радость. Любовь - было. Радость. А теперь? И тоже ...чья это участь? Общечеловеческая , Гурченко говорит, что вышла за дверь дома и поехала на съемки и снова в своем одиночестве. Не хочу я так. Я всегда верила в другое. В другое. Мама и папа и сестра и дочка. А что теперь...была ж семья то. Орала сегодня - "Ты что не слышишь что ль меня?!" Кажется не слышат. Бессмысленно это. Словно потерялись сами и меня потеряли в суе многоголосом. Плохо как-то все в этом плане. Да сейчас в любом из планов плохо. А всегда пишу и читаю. Максимычева смеется - "Ну как ты там, мой друг Пиши-Читай?". Лучше вам не знать. Умерла бабушка Валя. Приезжаю домой , а дочь мне - "Как ты себя чувствуешь мама? Как ты?" Звоню Игорю Рукавишникову - "Бабуля умерла, я решила тебе стоит знать. Она тебя любила больше прочих". "Держись" - говорит - "Я сам отца и мать потерял, знаю, как это больно." Звоню Ивану Васюнину - "Бабушка Валя умерла." Он тоже - "Я деда недавно похоронил. Старые они уже. Старые и уходят постепенно. Жить им не понятно и скучно и тяжко становится. Интерес, что ли уходит. Вопросы. Жизненные функции по одной отключаются. Дед тоже ходил сам до последнего, как мог. Это его держало в жизни. А слег и все...уходят.". Как ты? Как себя чувствуешь? Я смеюсь сквозь слезы - "Ну как я, как я...Скажем так, немного лучше чем бабушка Валя". Ваня тоже смеется. Он меня понимает ...жаль, что мы так принципиально поссорились. А жизнь идет. Вот бабушке Вале еще чуть - чуть и 90 лет бы. 1927 год. Ваня спрашивает - "Как бабушка Галя?". А бабушка Галя 1926 год. Вояки наши. Орать охота до визгу. Говорю - "Ничего, Ванечка. Пока держится. Там Аня Алехина, Андрюха Курилкин. Дети опять же." Оно от характера зависит. Бабушка Галя всегда при детях. А бабушка Валя любила одна. И приезжай к ней по звонку и приглашению. И сама. И руководить привыкла. И папой и мной и дядей Сережей и мамой пыталась моей. А что толку. В чем ценность жизни? Иногда мне кажется что именно в "замкнутой сфере". Ягодная полянка. Брызги ледяной воды. Ведро на голову холоднющей ключевой. Вальс по залу. Поцелуй украдкой. Стихи у микрофона. Остальное только средство к достижению ...это жизнь...остальное средства. Не знаю о чем в результате думал Потапов. Не могу понять. Все помнят прошлое и это неизбежно. У кого нет прошлого, то нет и будущего. И ничего нет. А у меня есть прошлое. И дерево родовое, и стихи, и друзья, и родные и любимые . И кошки-собаки. Только есть ли будущее? Когда хоронили бабушку Мишкину. Мы тоже утирали слезы и тоже улыбались разговаривая. И потом за ней ушел дед Сергей. Он тоже родился 21 сентября. И нравился мне своей простой деловитостью. Похоже было немного, понятно мне, тоже как-то по родному. Я к нему душой тянулась. А на похороны, как назло не могла ехать к нему. Я тогда свалилась с нервного перенапряжения все болячки, что могла выхватила на себя. И невралгия скрутила. Лежала дома и кашляла, и встать не могла. А Потапов мой поехал деда хоронить. "Поедешь?" - спрашивает у меня. Я подумала, дети ж там. Лизка, а может уже и Славка был Наташки Деминой дети. Да мало ли. Может еще чьи. Андрея ли брата Елены Сергеевны. И Лена, и Марина были бы и Антон их пожалуй тоже. Раз уж семья, то едет хоронить деда Сергея. А тут я , захожусь кашлем, как чахоточная и с температурой под сорок. Оно мне надо? А им? А детям? Осталась дома. Обиделись. Будто б я специально. Иной раз людям сложно что-то объяснить. Домыслы и враки и обиды от пустого места. У каждого свои "таракашки" в голове. Думаешь - промолчу, зачем сказать что-то, выйдет же, как бы оправдываюсь, еще меньше поверят и так уже предубеждение. Все равно ж не услышат. Потом стала говорить. А выходит хуже. До крика ору - "Ну не слышите же меня!" Даже горло сорвала. Хриплю какую неделю, Высоцкий ж прям. И снова у Гурченко нашла - "Ну и зачем я ему скажу? Что бы услышать - Это не я?" Как же знакомо то! Все виновных ищут. А нет бы за себя ответ держать. Так иной раз и это не могут. Думаешь скажу - плохо. Думаешь промолчу - плохо. Неуклюже все как-то. А слушаю и диву даюсь. О мама мия! Раньше когда вот так, в глаза, то я немела. Один в один Гурченко. Немела от такой наглости человеческой. Потом ухмылялась. Да ведь и верно, смешно же когда правду знаешь, видела, слышала, буквально пережила это. А тебе ложь в глаза. И смешно как-то становится - "Ну ври дальше, я послушаю". А теперь уже на визг срываюсь. Ну не могу, не могу я эту ахинею больше слушать. Сил моих нет никаких. И было бы если неразумные, чужие, а тут же все свои. Все родные до боли. И такая ахинея! Как-то представила, что Миша умер. Уж и отношений не было. Ссорились в пух и прах. А тут вдруг подумала - "нет его, вот лежит в гробу он". Орать захотелось. И понимала , что более других по нему плакала бы наверно. Есть такой набор родных до озноба людей, что ничего не меняет ни время, ни расстояние , ни даже отношения. Представишь, что умерли они и все...Все. Часть жизни, часть сердца долой. Это неизбежнейший процесс. Это МОИ люди. Братья мои. Алик Станишевский, Миша Черников, Гошка Жучков. Тети и дяди опять же, те, что всю жизнь рядом были. Сестры мои, что так же всегда с нами бок о бок. Алехинские Катя, Ксюша, Аня, Ира. Родная моя Сашка. Тети Лидины - Маша и Наташа. И вот Максимычева, Евстигнеев, Рукавишников, Потапов, даже Любка Журавлева наверное. Конечно же Иван и тетя Люда с дядей Мишей. Мои люди. Я жила с ними, сорок два года живу. Ваню с 5-6 лет знаю. Евстигнева с 12-13 лет знаю и сестер его Любку и Тоньку. Максимычеву с 14 лет. Нет...не знаю....живу с ними, жила, делила жизнь. С Рукавишниковым со студии. С 14-15 лет. С Потаповым с 20 лет. А сейчас мне сорок два. Три года, как все кувырком. А это МОИ люди! А бабушка Валя умерла, я стараюсь не думать. Не плакать. Ну пришел участковый. Весь такой в парадном. А я глицин выпила. Сижу трезвая, злая и потерянная и невменючая. Лучше бы выпила! Он говорит - "бабушка ваша длинную, насыщенную и достойную жизнь прожила, много видела. Соболезную Вам." Я сижу смотрю на него...И что они видели? Войну? Поднимали из руин страну? Пахали ради будущего, что б внуки их видели счастья, жили легче, рыли чуть не носом. Что они видели? Работа - дом - дача? Это в лучшем случае! Ради будущего. Ну хоть свято верили. А дед мой Саша сразу с сердцем - перестройка. Идеалы под корень! За неделю - другую до смерти говорю с бабушкой по телефону - "Приеду к тебе, суши и ролы закажем." Она спрашивает меня - "Что такое ролы? Что такое суши?" Кажется ерунда какая-то же , да? Ерунда! Нет, я чуть не плачу. Думаю - "Приеду обязательно закажу тебе и ролы и суши." Говорю - " Да рис это ба, просто рис, маленькой скатаный шарик, комок холодного риса с куском рыбы. И все. Рис и рыба." Чуть не рыдаю. Не успела. Даже угостить суши не успела. Почему такое запоминается? "Ален, что такое суши?"...Кошмар, до дрожи же! Говорю участковому - "А что они видели? Войну?" Он на меня смотрит с таким рассеянным удивлением - "Ну как же. Что плохого то в советском союзе? Кажется лучшее, что у нас было. Ну дааа...война...это да, конечно." Как ему молодому красивому объяснить. Эх. Вот он поди и ролы, и суши, и пиццу, и черт знает еще чего знает. Он знает. И читалка электронная есть поди, и смартфон, и плазменый телек дома. и вообще как говорит Дима Аземов - "Все чики-пуки". (Ненавижу это выражение). Мне ж все равно, союз там или что. Я на уровень жизни, на широту и насыщенность ее в объеме среди отдельных людей смотрю. Расскажи мне теперь, что они и мы тоже видим и видели? Угу...Бабушка Галя (мамина мама) на год старше бабушки Вали. Она уйдет и все. Это будет поворотный окончательный момент истории. Кошмар ...Стараюсь просто не думать. И без того все кувырком и как попало. А я любить хочу. Нет, не то что с нынешним Андреем было. Три года и ни о чем. Это ж каждому нужно. Каждому! А я чем хуже прочих? Лучше не думать. Так легче. © Copyright: Потапова Елена Александровна, 2016.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
