Ты снова провёл ночь без сна… Тебе надо спать, родной, и чем больше, тем лучше. Во сне мозг восстанавливается, ты ведь знаешь.
Утром не получилось у меня, передвинулось на после полудня — начала за десять минут до. Сначала сил никаких не было, потом Настя звонила, а за ней Лена написала, что получила наши документы и назвала их сроки действия… В результате всё это совершенно выбило меня из равновесия, и пришлось некоторое время приводить мысли в порядок, к необходимой тишине.
Пока шла служба, было хорошо: светло, вдохновенно и спокойно. Потом поговорила с Дашей, и стало страшно, темно, мой мир зашатался, как пьяный… Ей дали бессрочный вид на жительство, как я и просила в заявлении. Мне — до 3 февраля 2026 года. Почему такая дата, непонятно. Завтра обращусь с вопросом, но думаю, что продления больше не будет.
Когда рассказала мелкой, в ответ она потребовала денег. Такая вот реакция…
После чего мой свет померк, и до сих пор в себя прийти не могу.
Почему все они требуют от меня денег, Юрик, которых у меня нет и никогда не было, ведь у меня есть так много того, что дороже всех денег мира?.. Точнее, не у меня, а у Бога, Который во мне. Он столько мог бы им мной дать, если бы они только захотели… Такая мука душевная, нескончаемая…
Поделилась с Настей, и она приедет пару раз летом, вызвалась помочь небольшой суммой, когда соберусь в Россию.
Куда ехать, не знаю. Какие бы варианты не обдумывала, ни один не ложится на душу, нигде себя не вижу, не нахожу. В Елховке не успела прижиться, и, если честно, мне там не нравится. В Новгородскую теперь уже не вернуться, некуда. Прибиться к какому-нибудь монастырю — придётся лгать и притворяться. Обратиться к отцу Андрею с булочной фамилией — снова лгать и притворяться, как, впрочем, и везде. Родственников нет, друзей тоже.
Кроме тебя, медведь мой ласковый, мне не к кому и некуда ехать, никто мне не поверит и никто не примет меня. Ты единственный, кто любит смешную взрослую девочку, которая верит.
Вот почему поэзия говорила о феврале, теперь понятно… Но что-то начинать в России в феврале не лучшая идея, придётся возвращаться осенью, пока дороги не замело. В октябре-ноябре, наверное. Если и ты не примешь меня, то остаётся только Елховка или не знаю что. В омут.) Сегодня я готова почистить мешок картошки.) Или два.
Это ещё хорошо, если чиновники не заставят на последние несколько месяцев переезжать неизвестно куда с этой квартиры…
Печально всё это — не отъезд, к нему и так неуклонно шло, а Даша. Духовное спасает, потому что мне очень страшно, Юрик. Страшно за тебя, страшно от людей и от окружающего. А там, в незримом, я могу быть с тобой, что-то узнать о тебе, и просто побыть наедине со светом и тишиной, чтобы как-то пережить мрак настоящего, найти силы.
Впереди лето… В любом случае главное — чтобы ты выздоровел. Надо помыть окна непонятно зачем, но я помою. Заботиться об Альфике, который потом останется с чужими людьми. Постараться не реагировать на Дашу с её западным потребительским мировоззрением и скандальным подростковым эгоизмом. В конце собрать немного вещей, ничего не оформлять, ни с кем не прощаться и либо обнять тебя и жить, либо шагнуть в бездну.
Прости, половинка, плохо сегодня, тошно совсем. Ты не виноват, никто не виноват. Так получается.
Можно я с картошкой примощусь на полу у тебя в изголовье?.. Ну и что, что больница. А ты расскажешь, что у тебя в тумбочке, какие книги взял с собой.
Если захочешь, придвинься к краю кровати, и тогда твоё лицо окажется совсем рядом… Улыбнись мне, пошути над тем, как сосредоточенно я очищаю прошлогодние коричневые клубни, пахнущие сыростью, землёй и темнотой. Потому что иначе почищу и третий мешок.) И соли не надо, сплошная экономия.
Днём казалось, что в дверях гостиной снова стоял ледяной насмешник, любовался на дела мерзких рук своих. Не хочу больше ничего видеть и слышать, я всё готова отдать, лишь бы ты был жив и здоров, и чтобы мне нашлось какое-нибудь место рядом с тобой. Без тебя теряет смысл само моё существование, я не понимаю зачем я дышу и почему должна бороться за свою жизнь.
Юрик, пожалуйста, напиши мне, если сможешь. О чём угодно, всё равно. На любом языке, и если мой убогий рассудок откажется понимать, то его заменит сердце. Или позвони, ты же обещал… Надежда ускользает от меня, мне очень нужна твоя помощь.
