28 октября. Понедельник.
Я оборачиваюсь и вижу перед собой дядечку бомжеватого вида. Мешок с картошкой, а не дядечка. Безобидный. Но, кто его знает. Зачем-то, я возражаю ревностному защитнику частной собственности. - От чего же нельзя фотографировать? Это же улица. Я поворачиваюсь к Роману, собираюсь пожаловаться другу на поведение стражника-бомжика. Но ждет меня сюрприз – восторг Ромы. - Это же гениально! Ты посмотри какой типчик! Находка для Норнштейна и Хитрука! Новый образ в мультипликации! Я пожимаю плечами и навожу объектив на сарай и завалившуюся белую волгу. Щелк. Кадр готов. За спиной, в отдалении раздается: «Ну, не фига себе!» Боже, бомжик-то тут. Он никуда не делся. Он бдел и, теперь, выглянув из-за дуба у забора покосившегося, произнес своим, действительно, мультяшным баском коронную фразу. Не фига себе... Мы потом долго шутили на эту тему. А я кусал локти, что не осмелился запечатлеть нашего героя на камеру. Сегодня довелось мне побывать у сына. Передал пару тысяч – взнос папочкин за питания в колледже колледжанина. Долю свою вознес. Спускаюсь на лифте, уже после встречи, собираюсь сделать свой портрет в рамке старинного зеркала, что кто-то из жильцов дома на Новинском бульваре выбросил, оставил в коридоре первого этажа. Только навожу фокус, как пиликает домофон. Кто-то входит. И раздается у меня за спиной. - Ну, ни фига себе... Нет, именно эта фраза не прозвучала, но посыл был тем же. Оборачиваюсь. Стоит передо мной дядька в спортивной шапке, спортивном костюме аля олимпиада 80. Грозный у дядьки взгляд. - Вы что тут делаете? Почему фотографируете? Приезжает лифт. Дядька заходит. Лифт отправляется на верхние этажи. Доносится: «Так вот, все мимо проходят, а потом черти что случается. Житья нет никакого! Уроды!» Мне стало чуть-чуть обидно за себя. Вроде, хорошо одет, фотоаппарат не мыльница террористическая, ботинки, опять же, начищенные, сумка модная безалаберно валялась на кафеле, а не рюкзак с динамитом... что же он так про меня. «Уроды...», хм... еще один мультик-пультик-общественник. Приезжаю из Москвы домой в Домодедово. Подхожу к частному сектору, что рядом с новостройкой моей. Не могу удержаться. Опять меня заборы "забирают", а крыши "крышу" сносят. В руках два пакета. Один с курткой зимней кожаной, второй с овощами, фруктами, купленными по дороге. Вешаю на шею свою камень. Фотоаппарат вешаю и волочусь к дому своему, останавливаюсь часто и проникаю объективом в интимные уголки двориков, оград, палисадников. Фактура завораживает. Серость дня играет только на руку. Цвет изумителен. На одном из кадров прерываюсь. Вздрагиваю. - Эй! Зачем фотографируешь!? Это уже не смешно. Во мне все содрогнулось от обиды. Даже не смотрю в сторону восклицающего негодователя. - Я куски забора фотографирую и кирпичи на помойке. Вот, если хотите, смотрите. Ко мне на встречу летит частник. В очках. Но кулак мужика, видно издалека. Крепкий кулак. Все, думаю, вот сейчас меня ихней всей улицей тут в груде кирпичей и щебня похоронят. А вместо креста вздернутый объектив мне светит... даже не Маген Давид. Смело, напоследок показываю мужику последние кадры – заборы, жесть крыш, мусор, асфальт... - Вижу, вижу. Мне главное, чтоб не с администрации фотографировали. То-то вся улица выглядит, как одна сплошная баррикада, думаю про себя. - Ну, да. Дорогу нам тут уже сколько лет проложить не могут. Иду дальше. Вот и дом. Подъезд. Лифт. Захожу в лифт. Вздыхаю горько. Опять я оргстекло не успел забрать... дело вот в чем: в лифте у нас в алюминиевую аккуратную рамочку вешают периодически рекламочку. Безобидно. Не страшно. Весит себе и весит. Пестренько в сером-то лифте. Но каждый раз некий «мультик» вырывает с корнем оргстекло и рамку вдрызг выворачивает. Иногда я это оргстекло, прислоненное к стеночке лифта успеваю прихватить. Ибо, чего же добру пропадать. Потом, может, картины оформлю или оптом в фирму эту рекламную сдам обратно, медаль получу... А что если существует в России отряд бойцов-спецназовцев неких «нефигасебешников». Бдят, ведь. Ох, как бдят... © Copyright: Алексей Шнейдерман, 2013.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
