Ариосто. Истоки. Появления и посвящения

                отрывок из книги "Ариосто" изд. "Мондадори" 1968г.
                пер. с итальянского


     "Неистовый Роланд" представлен в двойном обрамлении. Каждая песнь начинается
с введения-размышления, сотканного из спокойной мудрости и тонкой иронии.
  В них сам поэт выходит на первый план, подчёркивая моральные наставления, вспоми
ная исторические эпизоды, полемизируя. Монологи или диалоги - в любом случае, это
беседы, так как присутствие слушателей всегда подразумевается. Часто поэт обраща-
ется к ним напрямую, чтобы сообщить точные координаты места и времени, на которых
держится вся структура повествования. Появлению на сцене современных читателям
действующих лиц и событий предшествует изменение тона повествования, остающегося
тоном дружеского разговора, но который поддержан ещё и высокой риторикой.
   Со словами сдержанной придворной преданности, либо со словами благодарной
дружбы в поэме представлены государи, художники, литераторы, то есть главные герои
политической и культурной жизни 16 века.
   Краткие появления, быть может, но необходимые для обрамления спектакля.
Феррарские герцоги в лице рыцаря Руджеро находят так желаемого благородного осно-
вателя рода, потому, связав их с одним из главных героев поэмы, Ариосто создаёт
многочисленные поводы для панегириков в адрес д'Эсте, чтобы "расплатиться по дол-
гам" со своими покровителями. Самые распространённые и часто встречающиеся хвалы
в честь Альфонсо и Ипполито. В Альфонсо воспевается его воинская доблесть, его
знаменитые пушки( Альфонсо считается самым выдающимся артиллеристом эпохи), его
любовь к справедливости. Ипполито тоже посвящены строки, прославляющие его воен-
ные успехи, особенно яркую победу в морском сражении в Полезелле в декабре 1509
года. Получает свою порцию восхвалений и Лукреция Борджа "чья красота и доброде-
тель достойны её античной Родины - Рима."
   Это хвалы "по необходимости", вежливые, продуманные. Художники тоже запечатле-
вали в персонажах своих фресок лица своих современников.
   Лишь к одной д'Эсте Ариосто питал чувство восхищения и уважения, к Изабелле,
жене Франческо Гонзага.
   Он нанёс её визит в 1507 году, чтобы поздравить от имени брата Ипполито с рож-
дение третьего ребёнка, Ферранте. Это стало счастливой встречей: "... благодарю
Вас, - писала Изабелла брату, - за визит и, особо за то, что послали мне назван-
ного мессира Лудовико, который хорошо здесь был принят, представляя Ваше
Преосвященство, и также со своей собственной стороны он доставил мне большое
удовольствие, рассказывая о сочиняемой им поэме, позволив провести два дня не
только без проблем, но напротив, с большой радостью."
  Королева нашего Возрождения, быть может, первой познакомилась с рассказом о
сумасшествии Роланда и оценила искусство и человечность поэта. Она не захотела
оставить Ариосто при своём дворе, чтобы не вызвать ревность братьев, но всегда
оставалась близкой поэту, помогая и подтверждая симпатию и уважение.
  В "Роланде" имя Изабеллы припасено для самого деликатного и нежного женского
образа, названной невесте Зербино, поплатившейся за собственную верность.
Её смерть от рук жестокого Родомонта настолько трогает богиню, что "решено, что
ни одна женщина не может носить это имя",  если только " она не высоких помыслов,
красива и любезна, мудра, и истинную в сердце носит верность." Непрямая и потому
более целомудренная хвала Изабелле д'Эсте. В конце поэмы он снова посылает ей,
славе Феррары, пожелания счастья.
   Очень формальны и общи хвалебные строки в адрес Франческо и Федерико Гонзага,
теплее воспоминания о графе Саббьонетта и Гаццоло.
   Третья семья "кредиторов" Ариосто - Медичи. Из них Лудовико вспоминает двух
Пап: Льва Десятого, вскользь упоминает о Клименте Седьмом. Вспоминает из чувства
дружбы о Фрегозо, из чувства благодарности об Авалосе. Среди Сфорца вспоминает
о Лудовико Моро, как о печальном примере для других, отстаивает свою последова-
тельную полемическую позицию против иностранных захватчиков.
   Но уже в третьей книге "Неистового" новый политический курс дЭсте требует ре-
верансов в сторону Карла Пятого и Ариосто позволяет себе жёсткие слова лишь в
сторону Франции.
   Думаем, что с большим удоволствием Ариосто создал в "Роланде" идеальный
двор поэтов и художников, хотя и упомянув лишь их имена. Представляет первый
"список" имён, прибегнув к уловке: женские добродетели воспеваются поэтами
Марулло, Понтано, Строцци. В последней песне - выбор намного удачней. Ариосто
представляет, как друзья празднуют счастливое завершение его поэтических трудов.
Ариосто перемешивает имена, но мы в состоянии открыть иерархию его обязательств
и его ценностей.
  Так обнаружим здесь феррарских друзей: Кальканьини и Постумо, Тебальдео и
Бентивольо. Затем поэты самые известные в Италии: Кастильоне, Аретино, Бембо.
Наконец, поставленная выше всех, Виктория Колонна: "Она бессмертье стилем нежным
обрела, его прекрасней я не слышу; вернёт из гроба и навечно оживит любого, о
ком расскажет иль напишет."
  Удивительно, что во всей поэме отсутствуют два имени: Макиавелли и Боярдо.
  Среди художников Ариосто отбирает некоторых, которых современная критика
признаёт великими: "Леонардо, Андреа Мантенья, Джанбеллино, Досси и тот, кто
пишет и ваяет, - Микель, не смертный, больше Ангел; Бастьяно, Рафаэль и Тициан."