Билли Коллинз - Безумцы

Говорят, что стих можно сглазить,
если хоть фразу позволить о нем, пока
не окончил. Если выпустил слишком рано
его, то на крыло поднимется и улетит -
правда этих слов велика.

Взять тот вечер. Тебе я поведал,
что как тему хочу взять безумцев
(как газеты их кличут беспечно),
что искусство громят не в обзорах,
а кухонными ножами ,  да молотками
в тихих музеях Праги и Амстердама.

Вот они-то художники, кстати, реальные,
ты сказал, перемешивая лед в бокале.
Им отвертка кисть заменяет и карандаш,
а вот вандалы реальные – реставраторы,
продолжал ты, переворачивая все во мне
с ног на голову, -
они в белых халатах докторских
рану в пейзаже залечат,
тем самым правду искусства безумцев калеча.

Я видел, как стих мой слетел к стойке бара
и замер, вися, пока не открылась
дверца входная, внутрь пропуская завсегдатая –
тогда я увидел, стихотворенье порхнуло наружу
и в ночь полетело -
над мрачными кровлями городскими,
себе представлял я, поплыло, поплыло.

Заметить хочу я к вопросу об этом,
искусство бывает весьма скоротечно –
один разрез бритвы, другой, и мы видим,
лишь кажется долгим оно в нашей жизни.
Тем вечером, впрочем, домой возвращался
один за рулем я, и в клетке пустой сердцевины моей
ничего не качалось.
Одна лишь надежда жила, что удастся
поймать светом фар некий промельк его -
на знаке дорожном сидит, притулившись,
крылья сложив ненаписанной птицей,
глазенки блестят осиянные сверху, упершись в меня взглядом.

(с английского)

Billy Collins
Madmen

They say you can jinx a poem
if you talk about it before it is done.
If you let it out too early, they warn,
your poem will fly away,
and this time they are absolutely right.

Take the night I mentioned to you
I wanted to write about the madmen,
as the newspapers so blithely call them,
who attack art, not in reviews,
but with breadknives and hammers
in the quiet museums of Prague and Amsterdam.

Actually, they are the real artists,
you said, spinning the ice in your glass.
The screwdriver is their brush.
The real vandals are the restorers,
you went on, slowly turning me upside-down,
the ones in the white doctor's smocks
who close the wound in the landscape,
and thus ruin the true art of the mad.

I watched my poem fly down to the front
of the bar and hover there
until the next customer walked in--
then I watched it fly out the open door into the night
and sail away, I could only imagine,
over the dark tenements of the city.

All I had wished to say
was that art was also short,
as a razor can teach with a slash or two,
that it only seems long compared to life,
but that night, I drove home alone
with nothing swinging in the cage of my heart
except the faint hope that I might
catch a glimpse of the thing
in the fan of my headlights,
maybe perched on a road sign or a street lamp,
poor unwritten bird, its wings folded,
staring down at me with tiny illuminated eyes.