Итоги 2011. Марк Шатуновский

Первое место, по моей версии – ОСКАР БОЭЦИЙ.

"полевой командир"  http://stihi.ru/2009/07/13/1897

"дно неба" http://stihi.ru/2006/01/25-2179

"корень" пастернак http://stihi.ru/2010/11/01/2341

 Это единственные стихи во всем шорт-листе, в которых предпринимается попытка осуществить литературное событие. Не пересказать «жисть» во всем ее неказистом драматизме, норовя при этом расчесать ногтями душу гипотетического читателя до характерных красноватых струпьев, и не подогнать под расхожие представления о литературном качестве текста, а столкнуть художественное и документальное, стремясь добиться иного качества того и другого. Чичиков, скачущий в Хасав-Юрт (то ли Березовский на встречу с Шамилем Басаевым, то ли сам Гоголь, сочинивший нас всех, на встречу с переписывающимся с ним Белинским), и висящий над землёй парашютный десант, внезапно оборачивающийся скоплением медуз и тем самым превращающий небо в морское дно, происходит его перемещение в подводное измерение, – это то, что запоминается, сопротивляясь чувству напрасности усилий, затрачиваемых на прочтение поэтических текстов. Не знаю, «Оскар Боэций» – это настоящее имя автора или литературный псевдоним. Что-то мне подсказывает, что псевдоним. Тогда значение литературной игры, плодотворной роли карнавала в художественных стратегиях – достаточно вспомнить Бахтина и Достоевского – осознается им в полной мере. Но очевидная преднамереность маски и карнавала таит в себе опасность обнаружить недостаточное владение актерским мастерством. Его выдает отсутствие необходимой свободы движений, скованность жестов. А ведь если уже влез в карнавальный костюм, закрыл лицо маской, сроднись с ними, чувствуй себя непринужденно. Если уж сдвигаешь вещи с привычных им мест, то недостаточно судорожного усилия, ограничивающегося минимальной ассоциативностью.

В таких сугубо карнавальных стихах «белым костям», лежащим вдоль тракта, которым скачет на Хасав-Юрт Чичиков, совершенно недостаточно «мечтать» о том, чтоб их накрыла «землица». Им, как минимум, требуется, чтоб их присовокупили к человеческим костям, украшающим интерьер готического средневекового собора где-то в Чехии, если я не ошибаюсь. Мелодрама для них мелка, им просто необходимо попасть в мистерию. А многое в этих стихах туда не попадает, что не позволяет состояться искомому качеству текста. Именно поэтому литературного события в этих стихах так и не происходит. Карнавал – так уж карнавал, а не попытка вписать банальности в небанальную смысловую рамку. Но есть вектор, есть направление, куда двигаться, есть возможность и обещание.


Второе место – АНДРЕЙ ПЕРМЯКОВ

Футбол" http://stihi.ru/2011/04/20/3470

"Саратовское" http://stihi.ru/2011/04/20/3476

"Придумаю: ушла, оставив сны..." http://stihi.ru/2011/04/20/3486

 Хоть его стихи гораздо больше оснований отнести к разряду «за жисть», тем не менее, они тоже совсем не свободны от карнавала. Но не от традиционного массового действа, уходящего корнями вглубь культурной традиции, а, скорее, от дворового спектакля, затеянного подростками, которым ненадолго надоело гонять во дворе в футбол. Тогда сооружается импровизированная сцена, завешивается одеялом вместо занавеса, расставляются разнокалиберные скамейки и стулья в качестве партера, рассаживаются друзья и соседи. И разыгрывается спектакль, где самодеятельность компенсируется мальчишеской искренностью. Но искренность не исключает понтярства. Вообще эти стихи замешаны на мальчишеских понтах. На том чувстве подлинности, которое переживается подростками в преддверие взрослой жизни. Которым обмениваются в тесных дворовых кампаниях, как марками, открытками или компакт дисками. Это тонкая мелодраматическая грань первичной рефлексии, на которой еще окончательно не оборвалась связь с детством. Потом всю жизнь она вспоминается, как камертон «настоящести».

На этой «настоящести» и строятся стихи Андрея Пермякова. Упомянутые тонкость грани и мелодраматизм сообщают некую трогательную чувственность его стихам, скрывающуюся за намеренной внешней грубоватой небрежностью. Совсем как у подростка, скрывающего за напускной взрослостью детскую ранимость. Это просто обязано трогать и умилять гипотетического чителя этих стихов. И оно трогает и умиляет. Запоминаются поднимающиеся из пыли в свете софитов одиннадцать фигурок исчезнувших в безвозвратном прошлом футболистов. Но очевидная игра в преднамеренную небрежность и тут дает о себе знать. У небрежности тоже есть свои ограничения. Особенно когда она вдруг оборачивается семантической глухотой. Это создает эффект отклеивающейся бороды в ключевой сцене того самого дворового спектакля и вместо того, чтобы сопереживать актеру, все хохочут. И когда читаешь о московских чайках, что они «смешные и наглые БЕЗО ВСЯКИХ МЕР», видишь эту отклеивающуюся бороду. «Безо» каких «всяких», спрашивается? Без административных мер по отношению к нарушителям общественного проядка, что ли? Здесь, очевидно, автор хотел воспользоваться устойчивым выражением «выше всякой меры» или чем-то близким к этому. Но когда у него, в силу ограничений, накладываемых стихотворным метром и требованиями рифмы, «мера» из единственного числа незаметно для него самого перешла во множественное, борода отклеилась и «мера» стала «административными мерами». Дворовой спектакль закончился. Зрители с хохотом повскакали с мест и пошли играть в футбол. Вот поэтому у меня возникают некоторые сомнения, куда двигаться этим стихам, куда развиваться и куда двигаться вместе с ними мне – их читателю, или навечно так и застрять на уровне фанатского кодекса чести и постижения мира сквозь его призму.


Третье, четвертое и пятое место в моей расстановке почти случайны. Их можно легко поменять местами.
Поэтому третье место – ДМИТРИЙ АРТИС,

"Она не живёт..." http://www.stihi.ru/2005/12/16-927

"Хороший роман..." http://www.stihi.ru/2008/08/06/2079

"Транспортное растение..." http://www.stihi.ru/2011/04/01/6069


 хотя и не вижу в нем безусловного поэта. Скорее просто одаренную личность, которая может стать кем угодно. Насколько мне известно, он уже актер. А может еще станет драматургом, сценаристом, прозаиком, режиссером, даже общественным деятелем и политиком, кто знает. Поэтом, как мне кажется, в последнюю очередь. Его стихи апоэтичны. Они современны, провокативны, драматургичны. В них реализуется некий актуальный анекдот. Но основной инструмент поэзии – язык – в них спит. Ничем не примечательное словоупотребление, ничем не потревоженная семантика. Все самое интересное в них происходит за пределами самого стихотворения. Внетекстовая расстановка персонажей, определяющая их взаимоотношения, интереснее того, что происходит собственно с самим текстом. И это обуславливается личной одаренностью автора, но не одаренностью, выраженной во владении языком. А личная одаренность, еще не получившая очевидного специализированного прикладного выражения, может быть реализована где угодно. И, тем не менее, за ними стоит очевидно неординарная личность. А неординарность в поэзии, пусть даже без чисто поэтического дара, все равно важнее, чем отсутствие неординарности.


Четвертое место получает ПАСТУХ ЛА,

“А это – я” http://www.stihi.ru/2010/03/15/6520

“Спит районная больница” http://www.stihi.ru/2010/06/04/4238

“Я – осколок местечка” http://www.stihi.ru/2010/07/30/5676

уже хотя бы потому, что прочесть его стихи мне было не в лом. И не только по той простой причине, что в них не было никаких головоломок или интонационно-ритмических затруднений, а именно вопреки тому, что их не было. Проходной размер, неореалистический антураж – все это должно отталкивать, как нечто давно уже набившее оскомину. Но, видимо, окончательно ставший самоцелью авангард, которому тоже уже больше ста лет, представляется сегодня едва ли не столь же безнадежно устаревшим. Это сообщает некоторое обаяние ретростилистике. И все же такое обаяние, скорее, недолговечная и нежизнеспособная иллюзия. Хотя эти стихи тоже не безыскусное повторение отработанных художественных приемов, как может показаться. Они тоже пропущены через фильтрационное сито, отсеивающее все то, что не прошло на сегодняшний день проверки на вшивость. Но что делать сегодня с этими приемами? Что делать с этими стихами, которые напоминают пачку случайно попавшихся тебе старых фотографий? Можно сколько угодно вглядываться в лица давно уже умерших незнакомых тебе людей, но все равно этим их не вернуть к жизни, не восстановить их утраченных имен и индивидуальностей. А общеизвестный социально-бытовой антураж, присущий времени, в котором они жили, мало что добавляет к тому, что мы уже и так знаем.

И, наконец, пятое из имеющихся в моем распоряжении мест получает МАКСИМ КОРСАКОВ

"Фокус-группа" http://www.stihi.ru/2009/12/09/7104

"собака" http://www.stihi.ru/2010/10/26/5129

"прогулка" http://www.stihi.ru/2010/10/12/2054

за «добрые глаза», «косу до пояса» и «не костлявый зад» смерти. За графичность интонации и ритмическую непринужденность. 



Таблица итоговых результатов с учётом голосов всех экспертов http://stihi.ru/2011/07/05/406