Лучшая дюжина стихов в Окнах. Мнение Игоря Царёва

С интересом и удовольствием читал я стихи для обзора.
Запомнились сюрреалистические сюрикены бабочек Майка Зиновкина (http://stihi.ru/2009/05/06/1387 ), голубоглазый ангел-санитар Entony Bear(http://stihi.ru/2003/04/15-552), Светлана Ширанкова, целующая троллейбус в морду, как любимого пса (http://stihi.ru/2008/05/13/1400), хлесткие строчки Михаила Свищева " от Брянской площади вокзальной\и до Нарыма\ весна снимала показанья\ как бинт с нарыва" (http://stihi.ru/2010/03/11/2306 ), как всегда ироничные образы Чен Кима - "Лежишь на ленте транспортера\ Который движется хрустя\костями, как три мушкетера\ когда им двадцать лет спустя..." (http://stihi.ru/2006/10/26-677 ). Порадовался я точной якутской зарисовке Крафта (http://stihi.ru/2011/02/25/2674) и забавному "Родиться мышью" Глаши Кошенбек (http://stihi.ru/2009/10/08/1716)...
Всего и не перечислишь. Но читая замечательные или просто очень хорошие тексты, я в который раз убедился, насколько субъективны и сама поэзия и наше ее восприятие. Череда последних рабочих дней, перемешанных с праздниками, не давала мне лишней свободной минуты на этот обзор. И я смог выкроить немного времени лишь поздно ночью (или совсем рано утром?). Конечно же это сыграло свою роль. Черная магия усталости, комнатных сумерек и кружки крепкого чая сплавились с белой магией струйки сигаретного дыма, света настольной лампы и листов бумаги, с распечатанными текстами... Вся эта алхимия неизбежно изменила сознание, настроила внутренний камертон на особый лад, когда даже звуки редких ночных машин казались чрезмерно громкими. Вот и в стихах меня оглушало все чрезмерно бодрое или мрачное, вызывающе остроумное, острое, яркое и броское. Усталому уху не хотелось слышать ни духовых, ни симфонических оркестров. Зато находила благодарный отклик "тихая лирика". Как это точно сказано у Визбора: "Какая музыка была,\ Какая музыка звучала\ Она совсем не поучала,\ А лишь тихонечко звала..."
Душа искала негромких истин и наивных слов о чудесной обыденности незамысловатых вещей, которые, собственно, и составляют собой нашу жизнь. И вот какие стихи отозвались на этот камертон.

1. Почти идеально попал в настроение стих Марии Марковой "Темнота на кухне, сигарета..." (http://stihi.ru/2010/10/12/610).
В нем между строк - то на миг приоткроется небесная бездна, то наоборот - мрачная комета обращается вдруг безобидным огоньком близкой сигареты... В тексте умело смещены все пространственные ориентиры и масштабы, большое показано малым, малое - большим, и эта маленькая махинация вдруг порождает объемность текста. И создается приятное послевкусие, ощущение, что человек все же нечто большее, чем его тело, сидящее в этот момент на кухонной табуретке

Темнота на кухне, сигарета...
Мария Маркова

Темнота на кухне, сигарета.
Быт и проза – строчка на зубок.
Пролетала вестница-комета.
Падал на пол шерстяной клубок.
Шевели губами, прикасайся
к тонкой стенке: у соседей гул.
Тут полцарства или четверть царства –
сказочно застройщик обманул.
Но пространство ночью отступает.
Звёзды в небе белые горят.
Ходит боль, хорошая, слепая,
тыкается в старый звукоряд.
Всё ей внове – песенка на ощупь,
пепел, шорох, слёзы, пустота,
темноты безлиственная роща,
тёплый мех уснувшего кота
и – пока её не обманули
яркой вспышкой, не свели на «нет» –
человек растерянный на стуле,
сам себе и музыка, и свет.

2. Близок мне показался и "одомашненный космос" Майка Зиновкина в стихотворении "Оладьи" ( http://stihi.ru/2011/01/21/3789). Здесь тоже в бытовых деталях приоткрываются вселенские глубины, наполняя бытие радостью и смыслом.

На синей наволочке неба
Сверкает пуговица солнца –
Её пришила мама Миши
Взамен оторванной луны.
А жизнь – большой и сложный ребус,
Но ничего не остаётся,
Как разгадать его и выжить.
И выжать в наволочку сны –
Не ведать чтоб ни сном, ни духом,
Что ждёт нас очень-очень скоро,
А небу распахнуть объятья,
Ведь в отражении стекла
Пижама с добрым Винни Пухом.
А за окном – любимый город,
И воскресенье. И оладьи
На завтрак мама испекла.

3. Опять я клюнул на ту же картину - дом, кухня, быт... ( http://stihi.ru/2010/04/01/78). Клюнул и не обманулся. Хотя стих Сергея Ширчкова называется "Западня", в нем нет безысходности, а есть радость жизни, гудящей даже в старых водопроводных трубах. И эта западня воспринимается как желанная награда

Хочу очнуться после спячки,
Прошаркать в кухню, чтоб с трудом
Сорвать слюду с блестящей пачки
И прокурить рассветный дом.
Потом напиться из-под крана
И осознать, что нет милей
Колоратурного сопрано
Оживших труб и вентилей;
Найти охапку дел весенних:
Терять друзей, копить врагов,
Не отличая воскресений
От подуставших четвергов.
Пока традиции не стАры
И не разбиты кости рук,
Резвиться в кровь, ломать гитары,
Смакуя их прощальный звук.
В полёте тряском и жестоком
Расправить каждый позвонок
И ощутить, как лупит током
От неприкрытых женских ног.
Затем любить легко и дико,
Не раздевая догола…
Ценить озон за цвет индиго,
А юбилей – за бой стекла.
Потом бросать и чтоб бросали,
Пока не кончится запал;
Катать шпану в «универсале»,
Который сам не покупал;
Пренебрегать любым контролем,
Сгребать капканы и репьи,
Лечить дешёвым алкоголем
Смешные ссадины свои.
Дойдя до точки и до края,
Упасть на каменный причал,
И, от бессилья умирая,
Понять, что счастья не встречал.
Но вдруг шарахнуться, как птица,
Стрелою прочь из западни
И...окольцованным спуститься
Уже в сегодняшние дни.

4. И опять тот же прием искажение масштабов. Но как по разному это овеществлено у разных авторов!
... Огни галактик почти не видны, зато молнией вспыхивает спичка, а близкий "огненный маятник" пролетает по рельсам, как судьба. И в этом освещениии обычный снегопад приобретает у Алексея Григорьева в стихотворении "Привыкнуть" масштаб вселенского события, к которому невозможно ни примериться, ни привыкнуть (http://stihi.ru/2010/12/17/3626)

Снег идёт, заметает, старается,
Постовой поправляет шинель,
И галактики разлетаются
В ослепительной тишине.
Чиркнет спичка в подъезде, как молния,
Человек покидает свой дом,
Ледяное глухое безмолвие
Ожидает его за углом.
Дверь откроется, вспыхнет на радужке
Золотой электрический свет,
И отправятся к чёртовой бабушке
Тридцать пять человеческих лет.
Что-то вдруг оборвётся, сломается,
Хрипнет радио, словно шутя,
Фиолетовый огненный маятник
Пролетит по трамвайным путям.
И останутся прутики вербные,
Снег в мерцающих звёздных лучах —
Не смогу я привыкнуть, наверное,
К совершенно обычным вещам.

5. Тут нет дома и квартиры. Но внешний масштаб не многим больше. Действо происходит в габаритах сельского пруда. Но четко ощущается дыхание космоса. Его глобальные законы поданы у Владислава Сергеева через тонконого жучка (http://stihi.ru/2007/11/04/2041). "Водомерка" танцует на зыбкой поверхности пруда. Читаешь, и хочется крикнуть:"Так это ж про меня!". Не крылатая птица, не "гордо реет буревестник", а мелкая букашка с клопиным сердцем становится неожиданно точным образом, символом человека, каждого из нас - бегущих каждый по своему пруду, поддерживаемых над смертными глубинами неведомой силой.

Лилейное лето еще не померкло,
И счастье пока навсегда...
Скользи, водомерка, лети, водомерка,
Над ласковой гладью пруда!
Води свои игры, черти свои иглы
И клинья на лике воды,
Не думай, не думай, на век ли, на миг ли
Останутся эти следы.
Ни верхнее нечто, орущее в кроне,
Ни тайное снизу житье,
Конечно, не тронет, не тронет, не тронет
Клопиное сердце твое.
Приятное жженье простого движенья...
Уже ни глубин, ни высот...
Но жизни поверхностное натяженье
От бездны тебя упасет...

6. Опять бытописание. Но какое волшебное. Через мелкие детали открывает таинство жизни Ольга Забирова. У ее "Сливочного желе" вкус счастья, вечности, и всемогущества, какими нас может наделить только детство и хорошая поэзия (http://stihi.ru/2010/09/04/8227).

Я смотрю, как трясётся сливочное желе.
Я умна, я серьёзна, я счастлива. Мне шесть лет.
Я невидима и свободна от всех невзгод:
Я - за пазухой у Христа;
и святых эскорт
Охраняет меня;
И нуждается Бог во мне.
Я смотрю, как тени шевелятся на стене,
И у них огромные, сказочные носы.
Я пока ещё не понимаю, что значит СЫН...
Керосиновой лампе нравится
создавать
Эти Фата-Морганы...
Дремлет корабль-кровать.
Гобеленами_занавешены все борта,
И руна золотого известны мне все сорта.
Я рисую каморку
папы Карло. В углу -
Обязательно паутину, сор и метлу.
Я рисую пир, где окорок, гусь и торт,
А Пушок меня охраняет, и очень горд.
А Пушок, лучший в мире пёс -
Весел и жив;
И такое счастье - всамделишные ежи!
Мне всю память выстелет запахом бузины,
И за это мы будем - с памятью - спасены.
Я умна, я серьёзна, лягушек - полный карман.
Богу - ровня я. Я спасаю всех задарма.
Я владею всем миром. Беспошлинно. Мне - шесть лет.
Я смотрю, как трясётся сливочное желе.

7. В стихотворении "Она не живет" Дима Артис против своего обыкновения не громко, а приглушенно, лаконично, через маленькие, но красноречиво точные детали говорит о большом чувстве своего лиргероя, о его внутреннем космосе. Очень мне понравился совершенно неожиданный, фантастический как белый слон, но такой уместный и органичный тут белый трамвай ( http://stihi.ru/2005/12/16-927)

***
Она не живёт в другом часовом поясе,
но иногда приезжает ко мне на поезде,
проводит беседу, поит меня и кормит,
да всё норовит меня изменить в корне,
перелопатить душу, моралью выесть,
а у самой вырез на платье, такой вырез,
а у самой такие мысли, такие, впрочем,
любит она меня, любит меня, прочит
в мужья себе, заговаривает, не зевает,
катает на белом трамвае, таком трамвае,
и носит очки, и думает, и не смеётся,
картавит слегка: Моцарта кличет Моцагт,
и ноты читает, и это за честь почитает.
Вроде бы мне на черта она и не чета мне.
Мне бы зависнуть с пивом в ночном клубе,
но любит она меня, любит меня, любит.

8. Я неравнодушен к стихам Ивана Зеленцова, и когда-то не сомневаясь пригласил его выступить на интернет-ТВ в передачу "Час поэзии", будучи убежденным, что через много лет эту запись будут искать многочисленные поклонники Ивана. Иногда, правда, я мысленно поругиваю его за многословность. Но тут же все сошлось - и краткость и точность деталей, рождающая из мелких штрихов живой объем ( http://stihi.ru/2006/07/05-1467). Порадовали и прекрасная чушь питерских подворотен и ангел, насаженный на игольную печаль.

Петербургская зарисовка

вспоминать о грядущем забудь
и мечтать о прошедшем не надо
посидишь промолчишь что-нибудь
белым статуям Летнего сада
и пойдёшь
всем и каждому чужд
и поэтому трижды свободен
и бормочет прекрасную чушь
каждой аркой своих подворотен
петербург
ленинград
петроград
чёрный стражник
чугунные латы
и пойдешь
и сам демон не брат
зажигающий вечером лампы
знает ангел один
как остёр
наконечник игольный печали
да Исакий устало подпёр
небеса золотыми плечами

9. В стихотворении "Кот" весь мир опять сосредоточен в кубатуре квартиры. И опять в таком небольшом объеме разворачивается почти вселенская драма жизни и смерти. Не оставляют равнодушными "ватные бубенчики" истомы (http://stihi.ru/2007/05/06-2293)

Кот.
Гаэтан
Квартирный куб закатом переполнен.
Гнездится на коленях тёплый кот,
Хвостом укрывшись, словно одеяльцем.
Я слушаю подушечками пальцев,
Как в нём сверчок невидимый поёт
И маленькое море катит волны.
Давно пора идти - но я стреножен
И превращён в сиденье для кота,
И почему-то очень счастлив этим
Доверием. Так радуются дети,
Зверей домашних гладя вдоль хребта
И зная: когти не покинут ножен.
Бубенчиками ватными звеня,
Крадётся к сердцу мягкая истома,
Как будто не лежит он под сиренью
В коробке из-под обуви осенней
В захоженном дворе чужого дома,
Где скоро восемь лет, как нет меня.

10. ...Не квартира, но какая-то точка в столице (между тугих колец). Кадай в 12 строках развертывает по-сути один единственный образ, где мы предстаем то пешками, то овцами, предназначенными на убой (http://stihi.ru/2010/09/04/1714). Но словесный ряд составлен так, что заставляет если не принять, то понять фатум осени

Где-то среди московских тугих колец
Этот сентябрь-волчонок колючим взглядом
Выхватит безошибочно нас из стада,
Словно больных овец
Смирно анорексичные тополя
Встанут как тени лагерных кинохроник
Возле дорог, которыми нас погонят
В сторону октября
И никуда не денешься. Шах и мат.
Глупо петлять в толпе, уходя от слежки,
Осень переставляет по клеткам пешки
Вовсе не наугад

11. Поэт преклонных лет Андрей Широглазов (http://stihi.ru/2007/10/08/884) рисует банальную маяту кризиса среднего возраста, но психологически выверенное, мастерское плетение верно подобранных слов обращает внешне "рядовые дневниковые заметки" в некую летопись духовной трагедии.

Мне кажется, что я – уже того:
Немного умер или нечто вроде.
Вот, предположим, прихожу к Володе,
А там темно, и нету никого.
Да даже, если, скажем, кто-то есть,
Он все равно меня не замечает:
В прихожей суетливо не встречает,
Не предлагает выпить и поесть.
Мне кажется, что я – уже не я,
А кто-то третий, пятый, сто десятый,
С какого-то учета вечно снятый
И лишний на задворках бытия.
И критики, поэзию кляня,
Не о моих стихах надменно судят.
И женщины меня уже не любят,
А равнодушно смотрят сквозь меня.
Но я-то здесь, еще чуть-чуть живой,
Совсем чуть-чуть – на уровне сознанья.
И все еще имею притязанья
На славу и душевный непокой.
Меня еще легко задеть плечом
В прихожей, опахнуть пальтовой тканью.
Я даже абсолютно в состояньи
Еще на кухне спорить ни о чем.
Так отчего ж такая се ля ви
Со мной на склоне жизни приключилась?
Как это все, скажите, получилось:
Ни дружбы, ни успеха, ни любви…?
И даже от фантома своего
Не убежишь, провозглашенный бездарь!
Вот, скажем, в ночь рванешься из подъезда,
А там темно. И нету никого.

12. Не могу не включить в обзор еще один из согревших меня текстов. Он из этой же серии, где через малое видится большое. Стих Хилины Кайзер (http://stihi.ru/2010/01/08/6330) "ещё из одного дневника "негромок, но звучит как небесная неотвратимость, озвученная голосом кукушка, говорящей по-немецки (сюрприз для орнитологов, далеких от поэзии).

к полудню сомкнулись в согласии стрелки
а время летит не успеешь и ахнуть
и в комнате воздух отнюдь не апрельский
кукушка в часах скоро выкрикнет "ахтунг"

глаза у девчушки как чёрные сливы
с полгода назад в них растаяло детство
оно распрощалось с ребёнком счастливым
в разрушенном доме что был по соседству

как часто теперь наступает двенадцать...
в подвале не слышно весенней капели
и девочка быстро привыкла бояться
при этом привыкнуть любить не успела

у мамы ладони - прозрачные льдинки
а девочка тщетно пытается верить
что снова родится но только блондинкой
с другими детьми чтобы в солнечном сквере

вдыхать свежий воздух...но волосы сажей
спадают на плечи как крылья вороньи
да окна подвальные взяты под стражу
решётками ржавыми...где-то хоронят

родных и кукушка зловеще напомнит -
закончилось время пора одеваться
согласие стрелок ещё один полдень
ещё одна память и снова двенадцать...

..как мама похожа теперь на старушку
а раньше красивой её называли

ну как же прогнать эту злую кукушку
чтоб больше не прятаться в тёмном подвале

И напоследок хочу сказать, что другие стихи не вошли в обзор не потому, что были они плохи, а потому, что эти показались мне наиболее созвучными на тот момент времени, когда мне удалось сесть за составление обзора, наиболее точно попали в игольное ушко моего суженного на тот момент восприятия.
Желаю всем авторам и участникам проекта "Окна" творческих побед.
Игорь Царев



PS. От редакции: заявки на следующий конкурс подаются по электронному адресу:
litokna@web.de