Не собрат я, видимо, Валентину Сорокину, не собрат

НЕ СОБРАТ Я, ВИДИМО, ВАЛЕНТИНУ СОРОКИНУ - http://www.litrossia.ru/2011/08/05985.html
 Реплика на статью Л.Сычёвой «Кто как живёт, тот так и пишет»
во 2-3 номере еженедельника "Литературная Россия" http://www.litrossia.ru/2011/02-03/05893.html

      Почта на Дальний Восток приходит с опозданием на 2-3 недели, поэтому я с некоторым опозданием реагирую на статью Лидии Сычёвой во 2-3 номере ЛР.
      Уже сам факт, что Вячеслав Огрызко публикует статью, обвиняющего его же во всех смертных грехах, говорит в его пользу. Он, следовательно, стремится к объективности. Вот одна точка зрения, а вот другая – Лидии Сычёвой.  Из статьи оппонентки получается, что В.Огрызко, как водитель водовозки, специально облил грязью нарядную барышню, взволнованно спешащую на встречу с дорогим учителем ( До чего же всё-таки Валентин Сорокин – человек красивый! Ну, да, критикует он своих литературных собратьев – но ведь не рождают его слова чувства злобы или разрушения (Л.Сычёва ).
Не собрат я, видимо, Валентину Сорокину, не собрат...
Впечатление о нём как о человеке осталось у меня неприятнейшее. Прошло  22 года, а без инвектива сплюнуть при упоминании этого чванливого  чиновника от литературы не могу (Господи, прости меня грешного!).
В мире есть критики и, соответственно, педагоги для поэтов бесспорные. Помимо упомянутого в статье Вадима Кожинова, таковым для всех, вне партийной принадлежности была Инна Ивановна Ростовцева.  Это её усилиями на Всесоюзном совещании молодых писателей 1989 года я получил бумагу, в которой чёрным по белому было написано, что я принят на ВЛК за подписью секретаря правления СП СССР. На общем заключительном собрании участников с высокой трибуны об этом было объявлено. Счастливейший, я вернулся в Приморье и выложил на стол перед супругой драгоценную бумагу. Я ни слова не произнёс, но в глазах моих была безмолвная щенячья просьба. Без кратковременного пребывания поэта в Москве его образование не считается полным, каким бы талантом и знаниями он ни обладал.
    Отлично понимая, что поэт – натура чрезмерно влюбчивая, представляя, чем может лично для неё закончиться подобный вояж, ни секунды не раздумывая, она разрешила отъезд.
В своё время моя супруга, поступив в аспирантуру Института стали и сплавов, работая над диссертацией, не решилась покинуть нашу таёжную глушь, пожалела не приспособленного к быту поэта – училась заочно, наездами. 
Я уволился из школы с записью в трудовой книжке «в связи с поступлением на Высшие литературные курсы». Это было непростое решение. Я жил в северном районе, имел районный коэффициент 1\4 и надбавку к зарплате 50%, так называемых, северных. То есть, моя зарплата была почти в 2 раза выше, чем в у педагога в Москве. В случае возврата на прежнюю должность я терял надбавки, северный стаж, влияющий на пенсию и т.д.
В Москву мы с женой поехали вместе – так чтобы перед разлукой заехать к теще в Ростовскую область. Я так волновался, что за день перед походом в приёмную ВЛК у меня поднялась температура, что-то в районе 38,5. 
Приземистый, плотный, с надменным выражением лица Валентин Сорокин, узнав о цели моего визита, вдруг взбеленившись, заорал, чтобы я шёл, куда подальше и что я не принят. Почему? По кочану!
Он по-хрущёвски стукнул кулаком по столу, побагровел, заорал ещё громче, с использованием лексики портовых грузчиков. Вон!
Честно говоря, в этот момент Валентин Сорокин был в трёх секундах от глубокого нокаута, так как я изнутри вскипел, как локомотив. Ни хрена себе – мастера культуры! Я не преувеличиваю. За свою жизнь я столько раз бил всякого рода агрессоров бессознательно, на уровне инстинкта, что сейчас к старости расплющенные суставы пальцев болят и плохо слушаются. Я долгое время работал детским тренером по борьбе самбо и кое-что умел.
Неимоверным усилием воли я поборол в себе неистовое желание долбануть брызжущего слюной литературного авторитета. И как ни унизительно было не ответить, я не ответил. Ни словом, ни действием. Вышел со смирением, мне не свойственным. Бог его знает, может и вправду этот Хам – Поэт! Да и старик же...
Мне показалось, что я был спокоен, когда вышел жене навстречу. Но, ещё ничего не спросив, она заплакала, кинулась обнимать. Так что пришлось успокаивать её. Хорошая женщина всегда даёт возможность мужчине почувствовать себя мужчиной. Даже в такой, казалось бы унизительной ситуации.
Чуть позже я нашёл книгу Валентина Сорокина и пожалел о своём смирении. Это были стихи отпетого графомана, вскормленного системой, специально выведенного пса, чтобы тот караулил людей типа Юрия Кузнецова, а по команде «фас» – душил.
Юрий Кузнецов не просто талантливый поэт – гениальный. После него русская поэзия изменилась, в ней появился его личный ничем уже не выводимый код. Зачем ему проводить какие-то вечера поэзии? Если он в ней – навсегда. В каждом, кто идёт следом.
Никаких особых талантов организатору поэтического вечера не требуется. Это я по себе знаю. Так что напрасно Лидия Сычёва тень на плетень наводит, что Ю.Кузнецов не обладал талантами (в положительном смысле) В.Сорокина. На тёмной стороне – да, начальник поэта смотрится предпочтительней.
 
Лидии Сычёвой нравится красивый мужчина. Я уважаю ее выбор и ничего не имею против красивой женщины, которой она является, но по совести говоря, хорошая девочка Лида подвела своего учителя, процитировав стихотворение в конце статьи в качестве последнего, как ей, наверное, казалось убийственного аргумента. Дайте  разобрать молодым (а потому не ангажированным поэтам) неформального литературного объединения этот опус и они порвут эти стишата, как Тузик грелку. Новое псевдо красивое слово «дрёмный» у меня непроизвольно рифмуется с таким же новым, но молодёжным – «стрёмный». «Я нищим был, но богател тобою (В.Сорокин)» – ещё бы! Гонораров заработал больше, чем мог бы на металлургическом заводе. «Слепой… видел край свой голубой(В.Сорокин)». Вспоминается актёр Светлаков в образе челябинского сталевара, хрипящего: «Михалыч!». Я вовсе не против Богородицы, которая и вправду может спасти псевдо поэта, но в таком контексте её упоминание считаю кощунством. Все образы не то что вторичны – десятеричны.
А что касается Вячеслава Огрызко, то он честно делает своё дело историка литературы. Если бы у меня были его статьи, когда работал в школе! Насколько проще мне было бы вести внепрограммные занятия по поэзии 20 века. Естественно не Вячеславом Огрызко единым следовало бы укомплектовать школьные библиотеки, но он был бы там вполне уместен.
В школу я не вернулся, моё место было занято. Иногда подменял заболевших учителей. Уехать в другое место и устроиться на работу я не мог. Существовали сложности с пропиской. К счастью, меня начали печатать, и гонорары закрыли брешь в семейном бюджете. Спасибо Инне Ивановне, это она в Москве пристраивала мои стихи. Гонораров я получил даже больше, чем если бы работал в школе. И тогда я понял, почему такая драка в толстых журналах и государственных издательствах. Родина и партия имела своих поэтов. И больших поэтов – за большие деньги.
Нынешней Родине и нынешней партии ЕР поэты не нужны. Кто-то скажет, что это плохо, а по мне так здорово! Можно быть честным и тихо любить своих соотечественников и свою землю. Печатать стихи за свой счёт и дарить их любителям поэзии на творческих вечерах. Может быть, и Родина тебя, в конце концов, полюбит. Не за деньги. За то, что ты – настоящий.
                Иван ШЕПЕТА. Владивосток.