Мирослав Голуб. Минотавр о любви

Любовь кентавров вечна,
как задержки в дороге.
      
Но в ночь, когда Тесею
Ариадна дала нить судьбы
(я все видел, ведь в равноденствие
расходятся стены Лабиринта)
(я все видел, ведь я был Тесеем,
как, быть может, и Тесей
мною),
в ту ночь они стояли лицом к лицу,
и его руки лежали
у нее на плечах.
      
Лица их были тёмны,
как волны Стикса,
их тела обратились в камень.
И луна над ними застыла,
и застыло море.
И понятно стало, что любовь -
это совсем не движение,
а какая-то угрожающая
настойчивость, не подвластная времени.
      
Потом они стали прозрачны,
и я видел, как изнутри
их грызут черви: она ведь знала,
что умрет на Наксосе, а до того
будет выстаивать в очередях за маслинами,
как будто в этом смысл жизни,
и он знал, что умрет, сыграв
роль царя Афин,
обладателем десятка любовниц
и цирроза печени.
   
Но руки все покоились на плечах,
и оставались недвижны
они, луна, море. А я
перед лицом этой любви
зарывал свою бычью морду
в песок и в непонятном
отчаянии бился о стену
и кричал: "Тесей, Тесей,
Тесей, жду тебя", -
а Лабиринт превращал слова
в мой же
гомерический хохот.