Безысходная осень людей
Скрипнула дверь,
Звоночек лизнул язычком,
По дождливой, пространной улице
В магазин покупатель сутулится.
Хочет купить чернильной
Ночи портфель объемистый, важный,
Для этого — в писчебумажный.
Писчебумажный! Радужный!
Едва покупатель вошел —
Наитье оживших сказок
Его захлестнуло. Шелк
Утешительных воспоминаний
Малых лет, рай вещей.
Покупатель боролся, двигал
Неприступной бровью своей:
— «Дайте чернил Леонарда!
(Сам ждет Леонардовой тьмы.)
Дайте мне порт крокодиловый —
Портфель морской глубины.
Тьфу ты! Портфель кожаный».
Покупатель даже вспотел.
Автобус на улице хрюкнул,
Подбирая овощи тел.
Извозчик гоголевской скорбью
Нахохлился за стеклом.
Шли по тротуару
Люди вслед за дождем.
Выпукло электричество
Освещало румянец игрушек,
Серебряные завитушки
Хвостатых безделушек.
Ухватистые обезьяны,
Висячие шары
Напряжение создавали
Какой-то нездешней жары.
Сам из путешественной книжки,
Покупатель склонил силуэт
Задумчиво над пушистым
Сосредоточенным мишкой.
Полуглухой хозяин,
Его жена, недовольная всеми,
Замедленность оборвали
Затянувшейся темы:
«Гражданин, вот портфели, цена 18 рублей».
Дохнула в лицо покупателю
Безысходная осень людей.
Так явственно ощутилось:
Тело, пальто, тоска,
Прошлогоднее сегодня,
Осевшая в сумрак Москва…
Ольга Мочалова. Осень людей
Из биографии Ольги Алексеевны Мочаловой (1898–1978) известно немногое. Утопавший в садах полустанок Фили Белорусской (прежде Александровской) железной дороги, где родилась поэтесса, в те годы не входил еще в состав Москвы. Ее родители были людьми состоятельными: отец — директор текстильной фабрики из рода купцов-рыботорговцев, мать — из семьи ювелиров. После их смерти осиротевших сестер Мочаловых приютили тетушки.
Выпускница Мариинской гимназии, О. А. Мочалова очень рано почувствовала влечение к поэтическому творчеству. Получив филологическое образование, она уверенно вошла в литературную среду: посещала кружок поэтов во Дворце искусств, которым руководил В. Я. Брюсов, занималась в пушкинском семинаре, организованном Вяч. И. Ивановым, познакомилась с маститыми и начинающими поэтами, бывала на литературных диспутах, лекциях, вечерах, где нередко читала свои стихи. Первые поэтические опыты О. А. Мочаловой не остались без внимания. И поскольку ее стихи до сих пор почти не известны читателям, здесь уместно привести несколько оценочных высказываний видных поэтов и критиков, относящихся к начальному периоду творчества поэтессы.
«Стихи Ваши радуют, следовательно, они нужны. У Вас есть своя физиономия, черты которой запоминаются, следовательно, Вы сами нужны, как своеобразная поэтическая индивидуальность. Но, что Вы действительно дадите то, что обещаете, в этом я не уверен». (Из письма И. Н. Розанова к О. А. Мочаловой от 25 сентября 1919 года. — РГАЛИ, ф. 273, on. 1, ед. хр. 18, л. 2 об.)
«Мне кажется, что Ольге Мочаловой посчастливилось найти форму стиха, соответствующую ее внутренним лирическим ритмам. А ведь это и есть чудо поэзии. Я буду рад, если читатели поймут это, как понял я. Тогда перед ними откроется такой дикий и тайный сад, где много колючих кустарников, жестких трав, острых на дорожках камней, но где благоухают живые цветы, иногда совсем простые и полевые, иногда странные, неожиданные и пленительные». (Из предисловия Г. И. Чулкова к сборнику стихов О. А. Мочаловой. Осень 1923 года. — РГАЛИ, ф. 273, on. 1, ед. хр. 2, л. 2 об.)
«Ваши сопоставления, Ваши образы и сравнения индивидуальны до того, что не доступны часто никому, кроме Вас. Вы останетесь поэтом для немногих». (Из письма П. С. Когана к О. А. Мочаловой от 18 марта 1924 года. — РГАЛИ, ф. 273, on. 1, ед. хр. 12, л. 1)
«Талант жесткий и хрупкий Начало творческой деятельности М многое обещает и ко многому обязывает, но поручиться за нее ни в чем нельзя. Гордая, она по-лермонтовски несвободна, потому что не находит в себе воли-веры, нужной для выбора пути. То строго-пытливо, то дерзко-жадно вглядывается она в лицо жизни, но песня не ставит ее выше жизни, не освобождает. У нее самостоятельная, оригинальная манера при относительной слабости техники (стихи ее различишь среди тысячи) и великолепный поэтический темперамент, сочетающийся с необыкновенной силой узренья, но еще нет окончательно сложившегося поэтического лица». (Из предисловия Вяч. Иванова к стихотворному сборнику О. А. Мочаловой. 27 августа 1924 года. — РГАЛИ, ф. 273, оп. 3, ед. хр. 20, л. 36–37)
Другие статьи в литературном дневнике:
