Международный футуржурнал «Тело Поэзии» на Мегалите № 6-7 – 2013
Главный редактор, составление, верстка, дизайн: Татьяна Зоммер
В дизайне обложки использована графика Татьяны Зоммер.
-------
Скачать полноцветную версию журнала "Тело Поэзии" № 6-7 на Мегалите:
============================ ОГЛАВЛЕНИЕ =========================
=============== ПОЭЗИЯ
ТАТЬЯНА ВИНОГРАДОВА / Сага об Одиноком Радиоастроне http://www.stihi.ru/2013/06/23/8598
The Lone RadioAstron Saga http://www.stihi.ru/2013/07/27/1575
ЙЫВАН МИТРИ / ДРИФТ http://vk.com/publicblackdog
МЕЧ
БЕЗ
КАФКА
КОЛОКОЛА
АЛЕКСАНДРА КУДИМОВА / перцепция http://www.stihi.ru/2013/07/21/8053
КРИСПИ / когда мы улетаем... http://stihi.ru/2013/06/17/8652
подветренные напевы для бегучего такелажа... http://stihi.ru/2013/06/03/9056
ангелы боевые амуры и святая кошка... http://stihi.ru/2013/06/10/1226
ВЛАДИМИР КЛИМОВ / Импровизация http://stihi.ru/2010/12/10/573
РОДЫ http://www.stihi.ru/2010/02/07/330
звездейший Лун облачных бёздн http://stihi.ru/2013/09/04/3925
Шутки богов http://stihi.ru/2013/09/04/3898
Дождь http://stihi.ru/2013/09/04/3890
время-вечность http://stihi.ru/2013/09/04/3967
ТАТЬЯНА ЗОММЕР / Суворый Маяковский http://www.stihi.ru/2011/03/27/3584
ПОКОЙ РОС http://www.stihi.ru/2013/09/06/9113
Не пушками едины мы, а Пушкиными http://www.stihi.ru/2013/09/06/9128
ПУШКИНА НИК – ЩУП /палиндром http://www.stihi.ru/2013/06/12/5008
БОРГИЛ ХРАВАНОН / Ни капли ревности здесь нет http://www.stihi.ru/2013/05/30/5556
Характеристика с места жизни http://www.stihi.ru/2013/06/26/2898
Боль хмуро смотрит исподлобья http://www.stihi.ru/2013/06/26/3499
Щебет http://www.stihi.ru/2013/06/24/3606
Всего лишь http://www.stihi.ru/2013/06/09/6522
Ландыш http://www.stihi.ru/2013/06/05/10233
Статусность http://www.stihi.ru/2013/06/05/10233
*** / Чапаев поймал пустоту… http://www.stihi.ru/2013/05/31/9872
Большевики http://www.stihi.ru/2013/06/27/7703
На день второй. Себе http://www.stihi.ru/2013/06/20/3346
ДМИТРИЙ ЧЁРНЫЙ / Я сын девятой, трудной пятилетки http://www.stihi.ru/2013/06/21/9886
АЛЕКСАНДРА КУДИМОВА / вьюга http://www.stihi.ru/2013/05/09/6121
КОНСТАНТИН МАТРОСОВ /переправа http://www.stihi.ru/2013/07/11/4932
ещё о петербурге
немного математики
ЕЛЕНА СЛАУТИНА СИБИРЬ / Www. ru... я дождусь http://stihi.ru/2007/11/14/2633
Юла http://stihi.ru/2007/10/07/2066
*** http://stihi.ru/2008/04/13/3887
ВЛАДИМИР МОНАХОВ / вернуть прошлое... http://www.stihi.ru/2013/06/19/1544
меж ног твоих http://www.stihi.ru/2013/06/18/2158
Гимн зеленых http://www.stihi.ru/2013/06/07/2026
стихот – ВОР http://www.stihi.ru/2013/06/22/2643
голос жены http://www.stihi.ru/2013/06/12/1639
ТАТЬЯНА ЗОММЕР/ АБЗАЦ. поэту Сергею Лешакову http://www.stihi.ru/2009/11/28/7941
ПРОДОЛЖЕНИЕ ГАМЛЕТА. художнику Игорю Качаеву http://www.stihi.ru/2009/11/28/7941
змей ев http://stihi.ru/2009/11/28/8644
squirrel . художнику Руслану Цечоеву http://www.stihi.ru/2011/03/10/8013
АНДРЕЙ НАСОНОВ *** / Недавно видел свою душу http://www.stihi.ru/2013/07/01/3291
ВИКТОРИЯ РАССВЕТНАЯ / 8 http://stihi.ru/2013/07/11/3930
она http://stihi.ru/2013/06/27/4197
*** / И если захочешь в сон прийти http://stihi.ru/2013/06/28/892
БОРГИЛ ХРАВАНОН / За вычетом. поэма http://stihi.ru/2013/08/24/8557
ЖАННА БУРЛАК / Мотыльки http://stihi.ru/2013/07/02/256
Так бывает http://stihi.ru/2013/06/15/880
Бессонница http://stihi.ru/2013/06/24/681
Мешаю http://stihi.ru/2013/06/24/686
Когда любовь не помещается в стихи... http://stihi.ru/2013/06/15/885
Милочка http://stihi.ru/2013/06/24/691
БОРИС СОЛДАТОВ / чужая свадьба http://stihi.ru/2013/06/23/1569
пианисту из фильма 1900 посвящается http://stihi.ru/2013/06/25/176
царь горохов http://stihi.ru/2013/06/23/1620
СОЛЬВЕЙГ / ритуалы фрактала http://stihi.ru/2013/06/19/4865
Определение Разума http://stihi.ru/2013/06/25/5729
АЛЕКСАНДР ГУМЁННЫЙ / Радость познания http://www.stihi.ru/2013/07/10/10165
оксюморон http://www.stihi.ru/2013/07/10/8664
привиделось. палиндромы http://www.stihi.ru/2013/07/04/7312
ТЕЛО. палиндром http://www.stihi.ru/2009/01/08/3827
хвост http://www.stihi.ru/2013/07/10/7900
АЛЕКСАНДР МАНСУРОВ / Жил-Кружил http://stihi.ru/2013/07/02/9171
Волчонок http://stihi.ru/2013/06/19/5509
Комедия http://stihi.ru/2013/06/27/5238
АЛЕКСАНДРА КУДИМОВА / таксидермия http://www.stihi.ru/2013/07/19/4654
точки без запятых http://www.stihi.ru/2012/09/15/5867
ИГОРЬ КОНОВ / начало за началом http://www.stihi.ru/2013/07/22/1162
ТАТЬЯНА ЗОММЕР / невинные поцелуи на эскалаторе жизни. Сергею Бирюкову http://www.stihi.ru/2013/09/16/4272
АЛЕКСАНДР САВОСТЬЯНОВ / ВОРАМ – ШОК КОШМАРОВ. Палиндром http://www.stihi.ru/2013/06/10/5028
Настоящий был полковник. Панторифмическая песнь
Откровения де SADa, или Школа сюрреализма ot futur. акроверлибристика духа http://www.stihi.ru/2013/06/17/10031
НАДЯ БЕЛЯКОВА / ОБЛАКА http://www.stihi.ru/2013/06/28/6531
Лазарь июня http://www.stihi.ru/2013/06/05/6525
АХ, ЭТИ ДАЧНЫЕ ДОЖДИ! http://www.stihi.ru/2013/06/05/7588
БОЛЬШОЕ КИНО http://www.stihi.ru/2013/06/28/7737
ЖОНГЛЁР http://www.stihi.ru/2013/06/04/5991
СВЕТЛАНА НОВГОРОДЦЕВА /Декаданс
Египет
*** / Наши тени остаются
«Сон в летнюю ночь»
*** / Очарованье солнечным лучом
Мышиный король
ВЛАД АНДЕГРАУНД (Владимир Смирнов) / скриптор http://www.stihi.ru/2013/07/14/3442
плачь, иеремия http://www.stihi.ru/2013/07/25/7115
================== ПРОЗА
ТАТЬЯНА ЗОММЕР / Наша Масква. Из цикла «Наша Масква» http://www.proza.ru/2007/07/10-275
АЛЕКСАНДР САВОСТЬЯНОВ / Воля случая http://www.stihi.ru/2013/06/21/3125
КРИСПИ / над вымыслом… http://www.stihi.ru/2009/08/09/772
ТАТЬЯНА ЗОММЕР / Пытаться заснуть http://www.proza.ru/2009/12/17/886
АЛЕКСАНДРА КУДИМОВА / Пани Шоколад http://www.proza.ru/2013/08/05/1715
ВЛАДИМИР МОНАХОВ / лю-БОЛЬ http://www.stihi.ru/2013/06/08/2009
ТАТЬЯНА ВИНОГРАДОВА / Выходные в доме творчества Переделкино. в е с е л у х а http://stihi.ru/2012/07/29/39
НАДЯ БЕЛЯКОВА / Тату для ветерана. Из цикла «Ругачёвские чудеса» http://www.proza.ru/2013/07/07/1407
================== КРИТИКА, АРТКРИТИКА, ЭССЕ
ТАТЬЯНА ЗОММЕР / Этюды о художниках-модернистах. Качаев – Казанцев – Белянин – Лешаков http://www.proza.ru/2009/12/17/667
ВЛАДИМИР КЛИМОВ / Арматура метафоры. О живописи Клары Голицыной http://stihi.ru/2012/05/26/9067
ТАТЬЯНА ЗОММЕР / На трех китах. Мир самобытного художника Сергея Опульса http://www.proza.ru/2010/03/21/398
Особенности национального национализма. Шрамы на теле истории – тоже украшение http://www.ng.ru/koncep/2007-11-29/8_scars.html
Техничные революции на продажу http://www.proza.ru/2007/07/12-07
Гибрид олигархии и демократии http://www.ng.ru/koncep/2007-05-31/10_gibrid.html
================== ДЕТСКАЯ КОМНАТА
НАДЯ БЕЛЯКОВА / Библиотечная крыса
Летучая мышка
Цирк
ВЛАДИМИР МОНАХОВ / Сти-шутки для Феди http://www.stihi.ru/2013/08/21/1404
АЛЕКСАНДР САВОСТЬЯНОВ / Раскрутили колобка. стихи для детей
ВЛАДИМИР МОНАХОВ /Одинокие. рассказ http://www.stihi.ru/2007/09/25/314
ЭМИЛИЯ ЗОММЕР / «УДАЧНЫЙ АВТОБУС». Книга рассказов. Вступительная статья Сергея Лешакова «Глядя на «Снежных бабочек» http://www.proza.ru/2007/07/10-226
ВЛАДИМИР МОНАХОВ / Человек. рассказ http://www.stihi.ru/2007/09/23/566
ТАТЬЯНА ЗОММЕР / Поэтическая акция «Одуванчики в комоде». Как Потоцкий, Куклачёв, Петренко и Проскурин в detsad ходили http://www.stihi.ru/2010/03/13/4364
Детсадовский лиризм. интервью в машине с Алексеем Петренко
================================= ПОЭЗИЯ ==============================
= FuturBilingua =
ТАТЬЯНА ВИНОГРАДОВА
/Москва/
=====> Сага об Одиноком Радиоастроне
Одинокий Радиоастрон
кружит на высокой орбите.
На Земле его мало кто ждёт,
ещё меньше – помнят.
Пять лет – срок жизни.
А смысл?
Одинокий Радиоастрон
пытается заглянуть за край
аккреционного диска,
узреть, наконец,
Сингулярность.
Вотще.
Если и узрит чего-то этакого, –
никто не поймёт,
окромя Академика.
Одинокий Радиоастрон
напрягает антенну,
изворачивается, как только может,
подставляет ухо Универсуму.
Универсум молчит.
Одинокий Радиоастрон,
собрав в кучку весь свой английский,
иногда разговаривает с «Хабблом».
Но их орбиты слишком различны.
К тому же у «Хаббла» – собственная гордость
и американский акцент.
И вообще, честно говоря, диалог у них –
слепого с глухим.
…А Универсум всё молчит
этак снисходительно.
Одинокий Радиоастрон
заглядывает в жерла квазаров, мазеров
и прочих пульсаров.
Но в кротовую нору соваться боится –
потом ведь не выберешься, не оберёшься…
Засосёт, защекочет, выплюнет
в параллельной пара-вселенной,
и станешь каким-нибудь Нострадиаром
или – того не легче – просто дьюаром,
например.
Или вообще бутылкой виски «Дьюарз».
Вокруг Радиоастрона перешептываются
всяческие Леониды и Персеиды,
а Луна пританцовывает от нетерпения,
крайне возмущая Радиоастронову орбиту.
Но космический радиотелескоп
старается держаться
и не выдавать своих чувств.
Одинокий Радиоастрон
характер имеет нордический.
Невозмутим и недосягаем, гордо реет он
в ожидании Ответа,
прислушиваясь к беззвучному шороху
космического мусора
и звону разбитых звёзд.
И знаете, он услышит в конце концов.
Ведь Одинокому Универсуму
тоже иногда надо
с кем-то поговорить.
_________________
Комментарии:
«Радиоастрон» (англ. RadioAstron) — международный космический проект с ведущим российским участием по проведению фундаментальных астрофизических исследований в радиодиапазоне электромагнитного спектра с помощью космического радиотелескопа (КРТ), смонтированного на российском космическом аппарате (КА) «Спектр-Р» (запущен с Байконура 18 июля 2011 г.). На самом деле Радиоастрон, конечно, не одинок, наземный сегмент миссии в настоящий момент реализуется при участии многих обсерваторий и радиотелескопов…
Научный руководитель проекта «Радиоастрон» академик РАН Николай Семенович Кардашев (р. 25.04.1932), один из основоположников научного изучения проблемы поиска и установления связи с внеземными цивилизациями, автор идеи выноса радиотелескопа на орбиту.
Космический телескоп «Хаббл» (англ. Hubble Space Telescope) — автоматическая орбитальная обсерватория, в основном работает в инфракрасном диапазоне.
=====> The Lone RadioAstron Saga
The Lone RadioAstron
moves in his high orbit.
Almost nobody is waiting for him on the Earth,
less than nobody remembers.
His lifespan is five years only.
But what is the meaning of life? Who cares…
The Lone RadioAstron
tries to look beyond the edge
of the accretion disk,
tries in the very last moment
to contemplate Singularity.
In vain.
Even if he sees something,
nobody will understand what it is,
except The Academician Almighty.
The Lone RadioAstron
strains every nerve (and antenna),
dodging, making his way by shifts.
He is all ears, listening to the Universum.
The Universum keeps mum.
The Lone RadioAstron
gathers his last strength,
tries to speak English with Hubble.
But their orbits are too different.
Besides, His Majesty The Hubble is not very young
and has a strong American accent.
And to tell the truth, this is the dialog
between a blind person and a deaf person. Alas.
…And The Universum still keeps silent,
indulgently.
The Lone RadioAstron is looking into the muzzles of quasars and masers and all other pulsars. But he is frightened of poking into a wormhole, cause it’s so unpredictable: it can engulf you, entice you, involve you into some parallel universe, Multiverse… And you will find yourself to be some Nostradiar or even worse: to be a Dewar flask, or simply – a bottle of Dewar's. Around The Lone RadioAstron The Leonids and The Perseids of all kinds are whispering some fun to each other, while the Moon, dancing salsa, provokes perturbations in his orbital elements. But the space radiotelescope tries to keep himself under control. With none of his antenna petals trembling, The Lone RadioAstron soars with perfect calm, waiting for Final Answer, listening to the soundless rustle of space junk and tinkling of broken stars. Well, you know, he will hear the Answer at last. Because The Lonesome Universum also needs to talk to somebody sometimes.
ЙЫВАН МИТРИ
=====> ДРИФТ
в лесу вой и грохот
вервольфы сосен
птицы в твоей голове
почву червей
перетирают
ведьмы кругами
отплясывают
amanita
в рост
в сталь
под стать
кошкин блёв
под сосной
сном
ной не ной
выхода нет
от горла вниз разрез
зажим
рассечь брюшину
сердце в лоток
приду на ужин
да брось ты
кожу наутро выбелим
=====> КАФКА
за горизонтом
нет препятствий любви
лишь нелепые фразы
меж серебристых ветвей
кошачьи уши
и синие гусеницы
бытия
бытия
бытия
бытия
хватит!
ты смешон
ты невиновен
брось в реку камень
=====> МЕЧ
она знает кто убил лору палмер
пальцы сплетены
решетом дней
сыплются
тени
рассохлись
ступени
вдоль
облака
звон
родника
медные горы
хозяйкам хвосты
водки дождливой закуской
цепи грызут муравьи
летучие мыши давятся крыльями
мотыльков
прими меч
=====> КОЛОКОЛА
мессия авг
уста стучит вокно пыль
на стекле мышеловка
чёрной кожи
тень
в
тень
муха на лице
танцуй безумный араб
булат
пурпурный клевер
водку разбавил дождём
вынь меч
передай дочери
шарф
и сигарету на набережной
вари кофе каждый день
походный кофе Снусмумрика
=====> БЕЗ
маленькая девочка
тревожные цикады
трухлявые заборы
сосновые дрова
крест окрест
зелёный солнца
холм сталь
слева поросль ролей
на завтрак плач ивы
на морском берегу
остынь вагиной
колодцем
уродцем
котёнком
щеночком
поросёночком
дочкой
сквозь
пение
птиц в высокой траве
росу слижут звёзды
в опавшей листве
пальцы разбухли
осыпались пеплом
сигаретным уютным
насмешливым
петля затянулась
смеются вороны
паук
слюной захлебнулся
мухой подавился
как встарь
***
ночь слишком темна
в подворотнях мыслей
держи
нос по ветру
АЛЕКСАНДРА КУДИМОВА
/Москва/
=====> перцепция
Этот мир кто-то щупает, кто-то мнёт,
кто-то лепит реальность, а кто-то шьёт,
понимают трещинами, морщинами, каблуком,
что идёт по мозолям, бежит бегом.
Без касаний губ он слеп и глух и в таком
состоянии будет тебе врагом.
Поднимая нитку с пола, он одержим,
словно поднял царство рукой как джинн.
Не шепчи такому, ласковых слов не трать,
меж лопатками трогай его и гладь
эту ямку, что вырыта у ключицы,
и тогда ничего с вами не случится,
будешь падать с небес – поймает и понесёт,
а потом загладит, замнёт, зашьёт.
Ну а кто-то слушает как поёт
по весне вода, покидая лёд.
Поутру проснётся, заслышав стон
городского ритма в плече нагом.
Ну а коль музыки не будет в такт,
может даже кишечный послушать тракт.
Если нужно сладить с таким – замри,
говори ему нежное, говори,
не чеши за ухом, не гладь ладони,
витиеватый ямб, хорей и адоний
прочитай, дыхание затая,
тут же станет твой он, она – твоя.
Ну а кто-то смотрит на звёзды и на закат,
в этом может время пустить назад.
Он без фотокамер не ходит и в туалет,
у него на премьеру с собой билет,
раздевает взглядом, сквозь стены видит,
ненавидит пространство без горизонта, его обидит,
если цвет пальто не совпал с цветами осеннего парка,
и ему не холодно и не жарко от ваших слов.
Ну а кто-то читает, как книгу, меры весов,
вычитает из массы вас, умножая на свой размер,
для него всё – числа, любовь – пример,
этот мир логический и понятный,
даже коитус – это корень квадратный
извлекаемый, и научный довод
познакомиться с вами, конечно, повод.
Представляя вас, он видит набор хромосом,
если с вами чуть ближе такой человек знаком,
он вас видит почти что как Эрик Фромм
завещал.. А станете объяснять,
что умом не увидеть и не понять,
говорить, что «вот же, почувствуй звук,
он волшебным светом запах вокруг»,
вряд ли будете вы нужны как друг,
а тем более как любимый биологический вид.
Ничего у такого не заболит, кроме того, что могут врачи решать,
ну какая к чёрту ещё душа!
Ну а я ни дыханием, ни стрельбой
не могу забрать этот мир с собой,
как ни нюхаю, как ни жгу – не идёт,
и на ощупь что ни огонь, то лёд,
что ни цвет, то палитра сошла с ума,
из названий из признаков кутерьма.
Я пробраться пробовала во тьме,
только тьма и та вся внутри, во мне.
Из меня проклёвывались слова,
но такою мелкой была ботва,
что не мог нащупать её никто,
из неё не сплести кружев, не сшить пальто,
говорю – как в воду: всё рыбий зов,
только белый шум печально звучит из снов,
как помехи радио. Эндорфин
в кровь шарашит, когда запоёт дельфин
или бабочка вылупится из волос.
Я пускаю корни длинной до звёзд.
Только то, что глазом не разглядеть,
только то, что голос не сможет петь.
Всем по чашке чаю, а мне эфир,
я не отличаю от тверди дыр,
я как пепел тающий, как озон,
я не знаю, где это «горизонт»,
мне что верх, что низ – и вблизи, и вдали
я сижу на вымышленной мели.
Мне б доплыть, вскарабкаться, доползти,
я могла бы светом побыть в пути,
я могла бы лампой стоять в углу,
я б валялась ниткою на полу,
я б легла морщинкой, что каждый раз
узнаёшь, не глядя в разрезы глаз.
Я бы пылью, патокой, серебром,
я б рассветной дымкой, числом, ребром,
узнаваемой, осязаемой. Только ввысь,
только понизу, только ты скажешь: «брысь»,
я сожмусь до кварка и до того,
что проникну в каждое вещество.
Но в моей вселенной я – антиген,
из антиматерии каждый член,
и пока все нюхают, шьют и мнут,
слышат звуки, смотрят, читают, жгут,
я стою на вымышленной воде,
ничего вмещая в своё нигде.
КРИСПИ
/USA/
=====> ангелы боевые амуры и святая кошка...
ангельские крылья на тротуаре
кошка не защитили не пролетали
местные амуры сжимая луки
сдержанны вечно хмуры на первом круге
ангелы без прикрытия беззаботно
бродят по тротуарам гомозиготны
важно и не спеша клюют по крошке
так что поёт душа у рыжей кошки
перья умчалась стая через дорогу
рыжая и святая сидит и скромно
моет кошачьи лапки животик спину
ровно и гладко-гладко чиста-невинна...
=====> альбатросская песенка под мостом...
ах милый граф как ты был прав
поди сходи на телеграф
начнём тут пить за всё подряд
пусть говорят что это яд
но как же яд когда вокруг
все пьют и пьют во тьме кают
презрев уют в своём раю
лишь мы с тобой как монтескью
сидим рисуем бомарше
под мирабо с его клише
смиренно глядя на закат
вращая кисточки в руках
вот так проходит время до
пугая разных бельмондо
куда ни глянь везде идут
как в ботаническом саду
вставай неси своё стекло
пока кому-то повезло
поднимем выше якоря
и будем пить за всё подряд...
=====> когда мы улетаем...
совсем немного волшебства
и небо станет вдруг глубоким
пускай у фрекен руки в боки
мы улетаем как слова
мы улетаем в тишине
чтоб никогда не возвратиться
и даже трепетные птицы
нас догоняют не вполне
пока невидимый сезам
закрыт невидимым глазам
за проводами троллей бусы
и раскачавшийся трамвай
скрипит себе давай давай
а мы над ними без искуса...
=====> подветренные напевы для бегучего такелажа...
огненные люди на кораблях
в шляпах треугольных и женских платках
с грозными мечами кричали земля
им ли жить в печали наверняка
нет же промотавшись по всем морям
с тайнами постарше по сундукам
песни распевают про йохохо
джимми джимми джимми как нелегко
плавать бедолагам по островам
хитрость и отвага твоим словам
так не помешают пока бен ган
кутается в шали по берегам
джимми джимми джимми суровый рок
что-то приготовил и окорок
грозный беспощадный как серебро
ставит обещания на зеро
джимми джимми джимми танцуй и пой
в медленном режиме пускай слепой
песню подпевает ты победить
сможешь словно свами за всех один
в мыслях о хорошем встречая сон
хлопает в ладоши сам стивенсон
повторяя джимми порядок струн
пальцами из джиги как верный грум
солнечные диски войдут в закат
тихо по-английски что о май гат
медленно друг в друга в одну черту
два взаимных круга за темноту
там где астра с астрой вверху-внизу
в зеркале пиастры и на весу
стройность эспаньолы за тенью тень
к свежести ментола по темноте...
ВЛАДИМИР КЛИМОВ
/Москва - Вечность/
=====> Импровизация
Часто
пять произвольно взятых слов
непременно вызывают к жизни
шестое
рожденное по законам их музыки
музыки пяти произвольных
слов
и вот это-то шестое несет смысл
и точную рифму всего стихотворения
=====> РОДЫ
Я рождён –
заверните меня.
=====> ***
Дизайн природы был при родах
рождалась молния в громах
и в тех всесветных непогодах
пространство нежилось в грозах
Пространство вынежило громий
косящий навзничь фейербой
и вдруг утух дизайн разбойний
туман с седою бородой
опал как занавесок рой…
=====> Шутки богов
Рой занавесок танец ветрый
исполнил на подмостках окн
та рок-н-роль – распятье мэтров
под градом человечьих ок
=====> Дождь
срываются с неба ниц облака –
лучиками солнц проколотые бока –
и испуская дождями дух –
п
л
ю
х
.
.
.
=====> ***
Время-вечность – не стояче
не болото – а ручей
каждый миг оно иначее
переликами лучит
=====> ***
о, это зарево-пожарево
над небом црит самодержавенно
и этим жаривом из звёзд
и тем звездаривом как монстр
любуется луннейший Звёзд –
звездейший Лун облачных бёздн
ТАТЬЯНА ЗОММЕР
/Москва/
=====> ПОКОЙ РОС
Трещит голова, как кузнечик,
в (густой) жестокой июльской
копне (жаре) волос.
Время пить анальгин, как солнце
заглушающий реку речи,
говорящую во мне
как русский простой рой.
Из стрекоз и кузнечиков жизни-речи
мы получим покой рос,
только умертвив их,
как гербарий, шпильками анальгина
(слава Богу, кажется, мимо),
увеличив (при помощи
скальпеля смерти) спрос
на русский вопрос.
=====> ***
/палиндром/
ПУШКИНА НИК – ЩУП
=====> ***
НЕ ПУШКАМИ ЕДИНЫ МЫ, А ПУШКИНЫМИ
=====> Суворый Маяковский
«В серой треуголке, юркий и маленький…»
Эдуард Багрицкий, «Суворов»
«крупный гранитный красный»,
Татьяна Зоммер, «Суворый Маяковский»
маленький серый юркий
крупный гранитный красный
прочно вкатились
в историю
литыми шарами в бильярде
сколько противников
белых коричневых черных
за ними по полю гонялось
даже зеленые береты
достать их рукой
сквозь историю
тыщно пытались
но шары в голубых
беретах
не
сда-ва-лись
враги набесившись вволю
проваливались
точно в лузу
…России
элегантно подтолкнутые
со стороны
кием истории и –
маленьким серым юрким
крупным гранитным красным
БОРГИЛ ХРАВАНОН
/Черноголовка, Московская область/
=====> Ни капли ревности здесь нет
Откуда знаешь ты,
Что он –
другой?
Совсем другой?
Со мной в сопоставленье не идущий?
Иль равные
прошли мы испытанья?
Отведав вволю тела твоего,
Он не изведал твоего отказа.
Забыла ль ты:
я был куда другее
Меня,
чем нынче – он?
Прикинь:
куда ему
(Неломанному!)
до меня другого.
=====> Щебет
/Ингрид Кирштайн/
Щебета щербет
Тут;
там;
тут…
Но зрак луны
Зорок как зарок.
=====> Ландыш
О майский ландыш,
В Красной ты книге
Вопроса закладкой:
Сорвут?
Не сорвут? –
Ромашки белей.
=====> Боль хмуро смотрит исподлобья
*Мигрень давала бал…
В. Н.*
…Ь Ь Ь
Ь
Ь
Л О Б
О К О
Б О Л
Ь
Ь
Ь Ь Ь…
=====> Статусность
Фен Тельперин
Счёт на минуты
До счёта на секунды.
«Скорая помощь»
Воет в московских пробках,
Где не бывает чудес.
=====> ***
/Аг-Рэссии Сна и Чапаеву/
Чапаев поймал пустоту –
Пустоты до сих пор слышен визг! –
На мушку поймал:
Глядят на Чапаева сверху вниз
Не от большого ума.
=====> Большевики
– Большевики –
Позор
России!
Большевики –
Кошмар
России!!
Большевики –
Чума
России!!!
– А у России
Вы
Спросили?
=====> Характеристика с места жизни
Фен Тельперин
«Человек дождя»…
Очень тёплого дождя.
Человек,
не дождь!
Хорошо,
что человек
Человечного дождя.
=====> Всего лишь
Тебя
всего лишь
нет
рядом
со мной.
Всего лишь
нет
навсегда,
таки да.
Всего лишь –
в сравненье
с тем,
что рядом с тобой –
да,
я верю словам твоим,
что навсегда –
нет
меня,
а есть
тот твой
не я,
а другой.
=====> На день второй. Себе
…Однажды
я побывал вне себя.
Как будто вчера это было.
Стать бы
всему
на свои
места
на день третий!
Но чудес
от завтра
ждать зря:
не бывает
в наших
краях
чудес.
...На век тридцатый,
не раньше.
ДМИТРИЙ ЧЁРНЫЙ
/Москва/
=====> Я сын девятой, трудной пятилетки
поэтика длиннющих предложений
разгадана: на железнодорожной
стезе моих отъездов, возвращений
Поэма вновь становится возможной.
строкой на пару тысяч километров
корявый быт прирельсовых избушек,
кирпичный разнобой кварталов серых –
стучит плацкартом меж цистерн, теплушек…
и мне хватает одного пакета чая,
познать чтоб диалектику Эпохи:
социализм – когда от края и до края
равнее жизнь… но бездорожья вздохи,
но луж позор средь крепких чернозёмов
невспаханных полей и буреломов
берёзовых, мозаику балконов,
по-горемычному уныло застеклённых,
забитых хламом личных накопительств –
не разгребёт никто из тех правительств,
что олигархий сводом представительств
давно уж стали в плотный круг бандитский.
но круг прорезан их – сквозным движеньем
по рельсам наших первых пятилеток,
но стены говорят (и с выраженьем!) –
годов постройки глас, кирпичных деток
того народа, что умел советским
бывать в течение почти что века,
и тянут свет пятидесятых ЛЭПы,
снабжать чтоб нулевые Интернета…
я сын девятой, трудной пятилетки,
я как БЕЛАЗ, хоть с виду невелик,
и словно кузов – у народа сонны веки
смогу поднять, дать улицам язык!
май-июнь 2013, Томск-Москва
АЛЕКСАНДРА КУДИМОВА
/Москва/
=====> вьюга
не интересно как у меня дела
но я расскажу коль начала
девочка росла закусив удила выросла в железную леди двух сыновей родила
не просила не боялась и не звала
тебя по ночам
не хотела становиться чьим-то наследием но верила сладким речам
была падкой на ласку и могла догореть как тоненькая свеча
в любой момент
тлен слишком близко от юных дев его не остановишь так просто
он пробирается между ног стынет там как цемент он коромыслом на плечи лёг
он нарастает коростой из прикосновений и ворожбы
интересно а ты бы смог удержать когда детская боль поднимается на дыбы?
вот едешь в пригородной электричке достала последнюю сигарету спички
синие замёрзшие руки отогревает дым и думаешь «чёрт с ним, чёрт со всеми вами, с вашими кафками и мураками» а рядом кто-то уже усыпляет бдительность сапогами в лицо
так бы и дело с концом но ангелы всегда укрывают от подлецов
а внутри даже радостно – я нужна я интересна я привлекательна
разве сознательно отпустишь своих детей для такой юдоли?
в мир где раздолье только приумножению одиночества
на такой же ноте закончилось и моё отрочество которое началось с рождения
детство наверное просто предубеждение если тебя учат плавать за бортом без круга
сделать человека максимально самостоятельным предоставив его самому себе – хороша услуга
ну ладно что теперь главное что моя нерастраченная вьюга в душе вырывается летом весной
когда ей тут не пришей кобыле... мои ангелы тебя не забыли и подглядывают невзначай
ты это знай
больше гуляй на свежем воздухе детей встречай из института с работы
когда охота поговорить с ними о вечном разумном увидишь что кто-то здесь есть третий
это маленькая звезда заглянет тебе в окно и тоже послушает затаясь
и передаст мне вздохи и междометия
я пойму что не зря ждала
хотя тебе и не важно как у меня дела
КОНСТАНТИН МАТРОСОВ
/Кострома/
=====> ещё о петербурге
красавица, что каждым утром пьёт глясе,
выглядывает изменения в лице
в кривом и мутном зеркале и недовольна.
льёт слёзы, капающие, как со шприцей
на головы, зонты, дома, деревья, волны.
она – близнец, а быть точнее – плагиат
венеции. здесь – рай, поскольку ад –
то место, где бушует пламя и поскольку
здесь бесконечен вдоль воды стоящий ряд
домов – оставшиеся от эпох осколки.
поэтому его не будешь помнить весь.
борей с залива ледяную гонит взвесь
и, если шарфа нет, кладёт тебе за ворот.
он - очень плохо взболтанная смесь
туристов и кого достал сопливый город.
венчающие шпили, купола орлы –
трёхглавы на поверку, из промозглой мглы
свои косые зенки на прохожих пялят.
тут, может, и втроём ужиться бы могли,
но, видимо, от двух останется лишь память.
для зачерствелой или для сухой души
спасенье – здесь. наискосок карандаши
замазывают лист со львами и дворцами.
уже темнеет, свет мой, зеркальце, скажи.
не надо говорить, за всё ответим сами.
=====> немного математики
гуляет аннушка, намаслив
на всякий случай путь стальной.
один из нас сегодня счастлив,
совсем несчастен остальной.
когда сливаются на счастье
в одно большое целых два,
потом на разные их части
не поровну членит судьба.
ты уходила – было надо,
и лучшую забрала часть
меня. я помню: колоннада
ощерила гнилую пасть.
весь мир до колик усмеялся,
довольно хохотал до слёз,
на остановке вдвое смялся
и меньшего себя увёз.
как к этому теперь привыкну,
задачи наши не просты:
я стал всего лишь половинкой,
одна и пять десятых ты.
страсть клокотала жаркой домной,
и пик любви не проходил.
вдвоём, куда ещё вдвоёмней,
но оказалось плюс один.
я или ты во всём повинны?
но стало ясно в бездне дней,
что мы без третьей половины
раздельней и ещё одней.
нас двух уже никак не будет,
никак уже не будет нас,
а люди города – все люди
все тристатысечнеро враз,
и даже, можно молвить смело:
всемислихвоймильярдером
не поровну друг друга делят,
друг другу нанося урон.
но для меня их нет теперь.
закрыть окно, захлопнуть дверь.
теперь все жители земли
нули, нули, нули, нули.
=====> переправа
зазвонил телефон,
сообщили о смерти.
сегодня, допустим, он.
завтра кто будет по смете?
выпал и стаял снег.
топаю до остановки –
молодой человек
из дешёвой столовки.
то ли за лету мне,
то ли за волгу ехать.
впрочем, неважно, не
к спеху, теперь не к спеху.
мужской, по всему, индивид
с женским, являя счастье,
обнявшись крепко, стоит.
их разорвёт на части.
один пойдёт домой,
другая домой поедет.
город, болен зимой,
температурит и бредит.
скоро будут на льду
скользить железные тачки,
сминая себе на лбу
металл, а многоэтажки
от тьмы посходят с ума,
ведь это очень легко, где
топорщит с крыши зима
свои алмазные когти.
и вроде уже вот-вот
им перережут горло
или вспорют живот,
чтоб жёлтая кровь попёрла.
автобус уже подошёл,
воду плеснул, как из кадки.
пытаюсь достать обол
из дырявой подкладки.
вряд ли дожить до весны,
руки мокры от пота.
за переправу возьми,
лодочник, или кто там.
ЕЛЕНА СЛАУТИНА СИБИРЬ
***
Тревогой
древняя боль
гнездится в груди,
нехватку тепла и солнца
заполняю детским восторгом
от трепетания крылышек стрекозы.
Под ложечкой ноет вопрос, скребется ответ...
"Я не уйду, а ты?.. молчи.. не смей говорить нет..."
=====> Юла
«Ты немея... произнес... “лю”...
и уже закручивалась юла вокруг тела...»
/К. Кедров/
... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... .. ... ... .../\
... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... .. ... ... ..//\\
... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ..... ... ... .///\\\
... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ...... ...////\\\\
... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... . ... \\\\////
... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... .. ... .\\\///
... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ...... ... ..\\//
... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... .. ... ...!!
... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... …. ..Я
... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... .... ... зло
... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... .... ....в чашку
... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... .... ..кофейную
... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ..спрятала утром.
... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ..мудро. День без зла.
... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... улыбаюсь налево направо.
... ... ... ... ... ... ... ... ... ... право, жить стало проще и легче.
... ... ... ... ... ... ... ... ..смеюсь дурехой в ответ на злобу людей.
... ... ... ... ... ... ... .эй! Милый люд, ты милый,.. не маши кулаками,
... ... ... ... ... ... .руками, словами, правдой – кривдой, войной не маши…
... ... ... ... ... хочешь, люд, Арлекином прикинусь, но скорей Коломбиной
... ... ... ... прокричу: « Чтобы вы на меня не сердились точно, всех вас чаем
... ... ..напою цветочным...» и, конечно же, ради потехи и вашей улыбки – спляшу.
... ..а потом по кругу со шляпкой пройду. Не жадничайте, не скупитесь, улыбнитесь,
..подайте хотя бы по одной улыбке, можно улыбку от глаз, я порадуюсь люди за вас...
~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~
..без прикрас, без маски, я вернусь в свой дом, девкой Коломбиной, плачущим шутом...
... ..в чашечке кофейной спрятанное зло, разведу под вечер старым коньяком, выпью
... ... ..и присяду плакать у окна: «Я не Пенелопа, отчего одна?» Всласть я порыдаю,
... ... ... ... погрущу я всласть, вытру сопли, слёзы - всё, не ваша власть. Уплываю
... ... ... ... ... в сон я, там всё хорошо, кружевное детство, хриплый патефон,
... ... ... ... ... ... .музыка, Шаляпин, что-то про блоху, мама, папа, сказки,
... ... ... ... ... ... ... .ну, а я лечу, выше крыш и к небу, звездочек набрать,
... ... ... ... ... ... ... ... ...или во все горло с неба проорать, про блоху,
... ... ... ... ... ... ... ... ... ... про волю или про княжну, и волчком
... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ...во сне я всё верчусь, кружу...
... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ..просыпаюсь утром...
... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ..ну а утро мудро
... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ...на сегодня
... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... юла
... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ..Я
=====> Www. ru... я дождусь...
WWW.ru
ты @
Я @
WWW тошно ru
жизнь @
смерть @
не ум.ru
/Константин Кедров /
Усталость -
Словно вычерпали до дна.
До встречи осталось
Три ночи,
Три равнодушных дня...
За нас не молились боги –
За нас молился сверчок,
Былинка у дороги,
Рыдающий смычок...
... ... ...
Но это троесуточье по-сучечьи скулит:
«...закрывай, закрывай ресницы,
будут сниться чужие лица,
будешь, будешь, окоченело
качаться тенью во сне своем белом...»
... ... ...
И свернувшись
Змеино-позвоночно
Возле трубки телефонной
Считаю убиенное время,
Шепчу полусонно:
«WWW.ru...
Я дождусь...
Не ум.ru».
ВЛАДИМИР МОНАХОВ
/Братск-рай/
=====> вернуть прошлое...
в люльке младенец
кричит-заливается:
призывает своё взрослое будущее...
а за стеной древняя старуха
изнывает от боли,
стонет из последних сил –
хочет вернуть
здоровое
прошлое...
=====> голос жены
/памяти Ирины/
Свари себе суп.
Накорми кота.
Постирай рубашки.
Помой полы и
Протри пыль.
Заправь постель.
Почисти ботинки.
Выйди на улицу.
Милый, не сиди сложа руки,
Делай же что-нибудь, –
Каждый день
Подаю себе команды
Голосом умершей жены.
=====> меж ног твоих
Малевича «Черный квадрат»
меркнет перед черным
треугольником
меж ног
твоих!
=====> стихот – ВОР
*
Меня спросят – почему стихот_ВОР?
А потому что всё украл,
если не у себя раннего, то у других,
если не у других, то у народа...
*
Ночь. В летнем саду
голые статуи друг
к другу жмутся...
*
Вот и разбогател –
денег куры не клюют.
Тугой кошелёк –
эрогенная зона.
Но каждый раз, обнимая
новую молодую подружку,
ты не уверен, что вернешься
к себе – целым и невредимым.
Не на похороны же ты копил...
*
О, как быстротечна жизнь...
А сколько бесконечности после похорон...
=====> Гимн зеленых
Дубы, клены, ясени, ели,
яблони, груши, вишни, абрикосы –
все деревья объединились
в партию зеленых.
- Скоро выборы
солнцеликого! – распространили
заявление. – И мы не должны
ждать милости от природы.
Взять власть – вот наша задача!
Слева – ботанический,
Справа – вишневый сады.
В центре – рощи, дубравы
и парки с транспарантами:
«И НА МАРСЕ БУДУТ ЯБЛОНИ ЦВЕСТИ!»
А мне все равно –
пусть победят в России деревья.
Желательно – фруктовые!
ТАТЬЯНА ЗОММЕР
/Москва/
=====> АБЗАЦ
/поэту Сергею Лешакову/
Писать с абзаца лицо твоё.
Взять слово-рифму на абордаж.
Получится вербальный портрет-верблюд,
т.е. ****ь,
т.е. портрет «ж»,
где по праву будет попрано е на ё.
Определённо мной опредмечено здесь гнездо слов.
Ну и что, что аберрация формы – с листа не пить.
Писать с абзаца (заново) твоё лицо,
как единственный в мире абсолют. И
букет-буквоед попадает в хаос – риск
заготовок бумажных. Вагон быта
съедает зимние валенки, валенки,
т.е. вишни, вдрызг.
И я опять у твоего лица,
т.е. как у разбитого
(мною) корыта.
=====> змей ев
змей ев есть.
змей ев яств.
змей кус ев яств.
змей ев ев.
=====> ПРОДОЛЖЕНИЕ ГАМЛЕТА
/художнику пластика Игорю Качаеву/
Запах пластика, нимфомания,
эфемерность мягкой конструкции,
манекена зеленоватого
всплывших разных частей деструкция.
Среди лилий белых пластмассовых,
средь кувшинок желтых и восковых
я искал подобие пластики
пластика тела линий твоих.
Но лицо твоё мягкой конструкции
отвечало грудей деструкции,
и я видел Офелию юную –
на могиле её нетронутой.
Средь кувшинок жёлтых и восковых,
среди лилий белых пластмассовых
я увидел тебя, Офелия,
и влюбился в лицо зелёное.
=====> squirrel
/художнику Руслану Цечоеву/
мое сердце снова свободно как чистый холст
хочешь возьми его взяв в руки кисти и краски
розовый слой подстилки и я упаду
загрунтованная одним поцелуем
на колени у твоих ног
в какую позу поставишь художник
где запятую будешь писать
какое животное увидишь во мне ты
кошку с круглыми и ненасытными глазами
менструирующую пантеру
или быть может squirrel –
белку с цепкими и цветными коготками
на крепком мужском древке
с крутыми кокосовыми орешками..
АНДРЕЙ НАСОНОВ
/Краснодар/
=====> * * *
«Моя душенька»
устойчивое выражение
(1)
Недавно видел свою душу.
Сидел за столом, писал,
она зашла и позвала кушать.
На кухне моя душа
часто находится посреди времени.
Вот она откидывает на дуршлаг
макароны и говорит: «Меня тронула
увиденная вчера тобой веточка…»
Ей бы дружить с эльфами или троллями,
а не со мной, но она часто
просится на руки и, похожая на зародыш,
слушает на разлинованном участке
пространства красный пульсирующий мешочек.
(2)
Она придет обнюхивать,
верная телу,
как далеко бы её не занесло,
как кошка, как собака –
на зовущие созвучья клеточные.
Она разглядывает: ногти не стрижены
на моих ногах, нательные волосы
дыбом. Замерз во сне.
Поры. Родинки. Пенис сжался.
От пупа всё так же тянется
пуповина в звёздное и теряется.
Я вдохну её случайно
всю, как белый порошок звёзд,
собранных лезвием в млечный
путь и буду смотреть её путешествия.
(3)
Мы когда-нибудь расстанемся.
Когда-нибудь - это вечность.
Расстанемся, т.е. сольёмся в одно,
но другое. Будут какие-то остатки,
метаболизм, всякое такое,
важное не для нас. Память исчезнет.
Это грустно отсюда, но не важно потом.
Ты сжимаешься в комок и забиваешь
горло. Мешаешь дышать. Ну-ну, тише-тише!
ВИКТОРИЯ РАССВЕТНАЯ
/Прага - Париж/
=====> она
Сначала она возьмет бокал, осушит его до дна.
Волосы ливнем, плечо к плечу, бьется сирень-волна.
Море волнуется, лодки – влёт, пристань так далека.
Сначала море она допьет, потом глубину глотка
оценит и скажет: как хорошо пахнет сиренью вдруг.
Зажмурится и улыбнется. Я услышу громады стук:
сердце в гортани, губы сей звук всё вы-пе-ва-ют: о:
ветер и нежность, буква и слог, ты и имя твоё.
=====> ***
И если захочешь в сон прийти и если в него придешь,
разрушишь оковы, тронешь, сожжешь, с собой меня заберешь,
то ливнем хлынет небо мое в море твоей души,
светоч родной, свет неземной, ангел литой тиши.
И если я захочу прийти и если к тебе приду,
возьму тебя, зажгу, засвечу, завьюжу, с ума сведу,
то ветром южным сорвет с петель дверь твоей немоты,
и будет счастье, и будет хмель, и будешь со мною ты.
=====> 8
Вспомни мой взгляд: в никуда: вверх.
Так разгорается сердце: стерх.
Так тебя манит созвездий смех:
имя.
Имя твое – семиустье сна,
жест глубины: глубина сама,
восемь шагов в изголовье дня:
ты – я.
Вешнему ветру дано любить.
Вышнему небу – судьбу белить.
Горней дороге меня рядить:
стая.
Улицам встречным вперед вести.
Клину конечно исчезнуть. В ти-
хое небо твой зов вплести:
тая.
Ты замолкаешь – идет рассвет
в томное да, шаткое нет,
и на излуке морских планет –
имя.
Имя мое – Ренуара взмах,
изморозь света в твоих глазах,
и бесконечное слышится `Ах!`:
ты – я.
БОРГИЛ ХРАВАНОН
/Черноголовка, Московская область/
=====> За вычетом
(поэма)
I. ХИАРМЕННА
*То поля, то тополя, то поля, то тополя, то поля…*
Пирамиды
Тополей пирамидальных.
Терриконов пирамиды.
Пирамидищи
Гор!
Облачищ
Над горами.
Мысры (Апсны-Феамар)
Холмов
Пирамиды…
…Далеко за горами,
Холмами,
Морями –
Мелочишка
Фараоновых
Пирамидок.
*То поля, то тополя, то поля, то тополя, то поля…*
II. ЗАВЕТ ДУБЛЬ-ВАСИЛИЯ
Товарищ!
Орлом
Не сиди –
Гляди,
Пари,
Лети
Орлом
Не на пари –
На Великий
Пролом!
III. КРАТКИЙ КУРС
Над нарубленными
Веками
Хорошо темперированными
Дровами
(Не без дыма –
Ветхого,
Едкого
Дыма:
Бред да мука!)
Стих-пламя,
Музыка-пламя
Век тому как
Полыхнув –
Полвека тому как
Разгорелись!
Неугасимо.
IV. ПАРАБОЛЫ ЗЕМНЫЕ
Не дождь, а дождик.
Дождичек, а не дождь.
На параболы
Зонтам,
грибам хватит всё ж!
Лишь радуга
ливня ждёт.
V. ЗА ВЫЧЕТОМ
/Алексею Зарину/
За вычетом
2 х 2 = 5
фантастика –
только вопрос
времени…
За вычетом
той его части,
что потрачена
впустую.
VI. PRO ET CONTRA ET PRO
Я за прощенье.
Я против всепрощенья.
Я
за
прощенье.
VII. ПЯТИГОРСК
/Елене Мининой/
О, не спешите –
про позор,
Не ужасайтесь
и не смейтесь:
Судьбы свершился приговор –
Живей
всех баденов на свете
*Жив*
Город
Лермонтова *смертью*
До этих
Пор.
VIII. САМОГРЁЗЫ АПСНЫ
А есть ли страна,
что не считала б себя
«Страною Души»?..
(под –
нет махровей нигде! –
«русско-кавказский шансон»).
IX. ПОШЛО
Время,
по'шло,
Стояло.
Время,
по'шло,
Пошло'.
Пошлее пошлого
Время,
по'шло,
По'шло и пошло'?
Да,
ад!
Но время – пошло':
Где-то
Ти'кает что-то,
Куда-то
Откуда-то
Тика'ет кто-то…
Время,
Время
Пошло'!
X. СПОЛОХ
Холоп…
Сполох!
Тысячелетья.
И миг…
Холоп…
Сполох!!
Века.
И миг.
Холоп?
Сполох!!!
Годы –
и миг.
Тот миг-сполох,
что холопство
Раз
и навсегда
Спалит!
XI. МАГИЧЕСКИ ВЗОРВИ АД
! Р А Б
А Д А
Б А Р ,
Б А Р
А Д А
Р А Б !
ЖАННА БУРЛАК
/Краснодар /
=====> Мотыльки
Я разрываю грудь,
Как новую рубашку.
И жду, когда в нее
Посыплются плевки.
О чем в ночи молчат,
Как сфинкс, многоэтажки,
Пока горят в огне
Слепые мотыльки?
Они молчат, что ночь –
Всего лишь время суток,
Причин сходить с ума
В ночи нисколько нет.
Нет повода бухать
И объяснять кому-то,
Что ночь – она как день,
Когда ты не поэт.
Они молчат, что ком,
Что разрывает горло,
Становится острей
И горше с каждым днем.
О том, как сложно быть
Непримиримо гордой,
Когда летишь в огонь
Дурацким мотыльком...
Так треснула по швам
Сердечная рубашка
И оголила вдоль
Изнанку светлых чувств.
О чем в ночи молчат,
Как сфинкс, многоэтажки?
Огонь без мотыльков –
Нелеп, не нужен, пуст.
=====> Так бывает
Я тебя не могу ни понять, ни простить.
Что ты кривишься в едкой ухмылке?
Так бывает, что рвется тончайшая нить,
Будто волос на буйном затылке.
Так бывает, что больше не бьются сердца
В унисон. И дыхание – реже.
Так бывает, что прочь от родного крыльца
Косолапишь походкой медвежьей.
Так бывает, и с этим приходится жить:
Без оглядки расходятся люди.
Я тебя не могу ни понять, ни простить…
Так бывает, что больше не любят.
=====> Когда любовь не помещается в стихи...
Дрожат колени, руки и ресницы,
Цветет румянец солнцем на щеках
И сердце начинает колотиться
Как от последней рюмки коньяка,
Ладони холодеют, губы сохнут,
Тяжелым шлейфом сделались духи,
И за ухо не сунешь русый локон,
Когда любовь не помещается в стихи...
=====> Мешаю
Я мешаю виски с колой
И любовь с еблей.
Чтобы быть изящно голой
И самой собой.
Я мешаю пиво с водкой,
Правду и вранье.
Чтоб не драло мою глотку
Жадно воронье.
Я мешаю тоник с джином,
Впрочем, как и все.
Вышибаю клинья клином
В черной полосе.
Я мешаю. Мне мешают.
Так же веселей.
Если хата твоя с краю,
Так и сдохнешь в ней.
=====> Милочка
Мне говорят: - Ну, милочка,
Да вам бы с вашей внешностью
Светиться б в фотосессиях
И прочей дребедне.
Я отвечаю: - Господи,
К чему телячьи нежности,
Я вся – в своей поэзии,
И счастлива вполне.
Но продолжают: - Милая,
Да вы не понимаете,
Лишь улыбнетесь в камеру –
И цигель ай лю лю.
Я отвечаю: - Что же вы,
Я не люблю внимание,
Таких вот, в позе «замерли» –
Корзина по рублю.
Не продолжают с «милочкой»
Плясать вокруг да около,
Ведь аппетитный окорок
Нашелся сам собой.
И думаю я радостно:
- Меня и впредь не трогайте,
Идите дальше с богом вы,
А я пошла в запой.
БОРИС СОЛДАТОВ
/Санкт-Петербург/
=====> пианисту из фильма 1900 посвящается
моя память как огромный корабль
который надоел и с которого не сойти.
берег левый берег правый – это
беда всего большого
я живу чуть ниже ватер-линии
как гусиный поплавок
чувство равновесия – врождённое свойство
и с этим приходиться считаться
бездушное железо заглушает рассказы океана
моя музыка латает дыры и откачивает воду
бесконечный бой солнца – за место.
у земли своя качка
твердь наделена той же силой что и вода
но я понимаю что с моим мотором
и неуклюжими лопастями
мне трудно будет принять ту правду
которую на берегу возвели в добродетель
и наоборот.
в одной песне старого кита
есть такие слова –
'в море умирают от
переизбытка чувств
на земле – от усталости'
и как хорошо что наш капитан с этим согласен.
моя память как огромный корабль
который надоел и с которого не сойти.
=====> чужая свадьба
из отдела по делам слюно-отделения
сбежала слюнка и потекла по Неве к венам каналов.
с острия бокалов
капнула кровинка в коллектор парка
и тоже оказалась на руке реки.
плывёт по Мойке слюнка на встречу с кровинкой и думает:
– как на чужой свадьбе оказался 'свояк'?
=====> царь горохов
жил-был король Горохов
был он царём Каш
Однажды..
СОЛЬВЕЙГ
=====> ритуалы фрактала
си-ст-астр-лица н-очей
матриситец-холст дней
сей
мама – ситец,
льна синие джинсы – я,
а через сито
всем без всего
во красе
всей.
пожалей,
камни бросающих,
камни бросающим
не сносить своих головей от-
сей
камни –
с-песок личин-человЕчий сей –
на курорт к Лете лечиться,
укрощать сердечную мышцу
в ритуале фрактала учиться
уменьшаться до иголочного ушкА,
мастерица-сестрица,
мама-матрица, ситец
матЕрии,
сито-сетчатка небесных очей
сей
=====> Определение Разума
Разум – это многомерная самоисследующая сущность, а также экспериментирующая и анализирующая система, получающая опыт посредством взаимодействия с надсистемами и подсистемами с целью самосовершенствования и творческого развития во всех сопряженных и проявленных формах действительности, фиксируемой и проецируемой в голографично-матричной (в том числе) парадигме, основообразующей сутью которой является взаимо/влияние/действие электрического поля и элементарных(ной) частиц(ы) разной плотности.
АЛЕКСАНДР ГУМЁННЫЙ
/Новокузнецк /
=====> ОКСЮМОРОН
вывих мозга –
загогулина мышления
тело узнаёт себя
посредством
пластичности
потоков хаоса
и
турбулентности
гармонии
=====> О ЛЕТО О ТЕЛО
(палиндром)
ЛЕТО ТЕЛ
ТЕЛО ЛЕТ
ЛЕПО ПЕЛ
ТИХО ХИТ
=====> радость познания
открытый аккаунт
возбуждает не меньше
закрытого купальника –
форма и содержание
постигают друг друга
содержание – на лицо
форма – внутри
=====> ПРИВИДЕЛОСЬ (палиндром)
ЖОР РОЖ
ТИРАЖ ЖАРИТ
ЖАРИТ ТИР АЖ
И ТУШ ШУТИ
УХОМ МОХУ
=====> Х В О С Т
когда
превращаешься
в ж и в о т н о е
интересно наблюдать
с е б я
вообще всё выглядит
и н а ч е
чем бы хотелось –
сначала вырастает
х в о с т
наливаясь румянцем
кругом мутнеет
и становится
н е д о с т у п н ы м
для осмысления
и всякого другого
ж е л а н и я
и что удивительно
касание твоей руки
остаётся
в л а ж н ы м
АЛЕКСАНДРА КУДИМОВА
/Москва/
=====> таксидермия
так и носишься с этой болью некому дать подержать пока ты танцуешь
«не сутулься» скажут узники круговорота теней когда ты траву ешь
придавило оглоблей туго набитое чучелко больше пихай травы
пока она не прорастёт из груди из печени из головы
солнце встаёт чтобы каждый смог почувствовать время
на улице зомби куют свои судьбы вымороченное племя
выдуманные дома нарисованные машины
в два прыжка до окна не парься ведь всё решим мы
коли на долю твою таксидермия и швы пока не разошлись
ложись распредели свою тушу под грудой ветоши
давят слои времён и слова которых и нет уже
завтра проснёшься живым обещали завтра встанешь собой
с тёплыми венами с сердечными стенами с мыслящей головой
обещали катали на карусели дарили предметы счастья
аккуратно застёгивая изящные кандалы на запястье
девочка грезила туфельками на настоящие ножки
девочка грезила морем и мысленно гнула ложки
хотя и знала что ложки не существует
девочка всё ждала что кто-то её нарисует
тогда она вырвется и оживёт из тлена
она вспоминала боль из сломанного колена
настоящие коленные чашечки настоящие туфли
гарцует лошадка на карусели надежды ещё не стухли
носишься с этой болью не брось не отдай хоть вой
иди поменяй на чучело наполненное травой
весь Изумрудный город смеётся тебе во след
полна голова иголок набитый травой скелет
властитель согнутых ложек думает своей головой
теперь твоя Элли сможет вернуться с Тотошкой домой
теперь твоя девочка в туфлях теперь у неё есть ножки
теперь она сможет бежать на зов своего Тотошки
тёплые вены сердечные стены вот признаки настоящего счастья
узника круговорота теней узнаешь по кандалам на запястье
=====> точки без запятых
Одним сентябрьским вечером в пятницу я вышла из дома в крепдешиновом платье и шпильковых босоножках на деревянной подошве с отделкой из пятнистого меха. Передо мной был светящийся город любовно воткнутые в небо готические шпили пьяные гренландцы жёлтые туши автобусов ищущие в темноте руки. Я щупала шпильками асфальт и прятала свои чувства в клочки тумана. А люди говорили со мной словно меня не узнавали. Цокали каблуки навстречу открыто город молчал он врал мне. И когда его улицы свернули меня с пути шагами я решила спастись на мосту. Мост на другой остров был недалеко и под мостом спали застывшие фигуры которых так пугаются туристы утопленники последнего острова.
Остров – это часть суши со всех сторон окружённая водой. Палочки должны быть попендикулярны. Россия наше отечество. Смерть неизбежна. Мостовая булыжник шпилька хруст поклон реверанс станцуй со мной город. Станцуй со мной на сломанных каблуках. Согни меня к своим булыжникам в бреду танго забвения. Твой дым ещё в моих лёгких. Посмотри на меня ещё раз. Последний раз. Что ты видишь? Юность и кожу. Понюхай меня в последний раз. Что ты чувствуешь? Кожа пахнет самой юной каплей твоей шальной Балтики и твоего смертельно холодного Северного. Мистраль – это такой ветер который гремит костями. Последний остров и пруды перед ним. Никто не ждёт. И некуда идти. И не на чем идти. Булыжники твои откусили мои ноги. Все забыли меня.
Снимаю босоножки. И бросаю их в пруд.
Ах мой милый Августин... всё прошло...всё...
АЛЕКСАНДР МАНСУРОВ
=====> Жил-Кружил
послушать http://www.realmusic.ru/songs/1150925
C Am Fmaj7 G*=320030
C
и раздаётся эхо по горам зовут
Am
и раздаются мысли как долги
C
опять мне остаётся с вами пять минут
Am
и целым миром пыльны сапоги
Fmaj7
я продолжаю долгий путь
G*
но помню лица наизусть
C Am Fmaj7 G*
я жил-кружил лететь хотел не смог
болото и тоска
пусть ночь постелет облака у ног
и всё что я искал
я продолжаю долгий путь
но не забуду ваших лиц
Fmaj7
встречать рассвет незваный дождь и перелётных птиц
G*
встречать рассвет незваный дождь и перелётных птиц
Fmaj7
встречать рассвет незваный дождь и перелётных птиц
G*
зачем я верю в свет в твоём окне скажи
зачем глаза наполнены тоской
...
смешно не узнают замок ключи
мне птица принесла конверт
от той что мне была звездой в ночи
которой больше нет
=====> Комедия
послушать http://www.realmusic.ru/songs/1149583
F#5 H5
попилим бюджет снимем попроще кино
A5 C#5
давай чёрно-белое будто было давно
A5
пусть в наших героях нет ничего героического
E5 E
уходят в закат они под саунд эпический
A Amaj7
там будет всё что в памяти врезано намертво
D Dm
случайные встречные со скрытыми камерами
A Amaj7
декорации дёшевы грим-свет-тишина-мотор
D E
забавная комедия с намёком на любовь
всё с первого дубля а там как получится
оставим для зрителя надежды на лучшее
у меня всё экспромтом у тебя по сценарию
но так неумело сыграть расставание
там будет всё что в памяти врезано намертво
случайные встречные со скрытыми камерами
декорации дёшевы грим-свет-тишина-мотор
забавная комедия с намёком на любовь
всё что в памяти врезано намертво
случайные встречные со скрытыми камерами
декорации дёшевы грим-свет-тишина-мотор
забавная комедия с намёком на любовь
=====> Волчонок
послушать http://www.realmusic.ru/songs/1147432
Am Cm F D
я зашёл далеко я попал в тёмный лес было встретить тебя так тревожно
Am Cm F D7
ты хозяйка а я гость непрошенный здесь а вернуться уже невозможно
F Am C7 D
от себя не уйти по болоту в снегу ледяные мосты я разрушил
F Am D Am
ты мила как бывает волчонок когда рядом с ним нет растерзанной туши
я стоял неподвижно а рядом шёл снег превращаясь от ветра в вьюгу
не позволить себе громкий крик резкий жест мы молчим и глядим друг на друга
может страх в нас обоих таится и чтобы признать это мы так ничтожны
я посмел сделать шаг навстречу тебе это было так неосторожно
я упал твои лапы у шеи моей и мой взгляд умоляет сжалься
ты же смотришь в глаза ты хочешь играть может зря это я испугался
будешь другом давай только чтоб навсегда не разлить этой талой водою
ты научишь охоте а тебя я мечтать нас по жизни всегда будет двое
C E Am D
а деревья милы и скучны не умея играть в чехарду или в прятки
C E Am D
то нежданно украдкой ты явишься мне то растаешь в тумане загадкой
F Am C7 D
пусть другие следы ставишь ты за собой когда солнце зевает спросонок
F Am D Am
в этом новом сегодня есть твой добрый взгляд ты как прежде всё тот же волчонок
ИГОРЬ КОНОВ
/Владикавказ/
=====> начало за началом
«Я только малость объясню в стихе...»
В. Высоцкий («Мой Гамлет»)
Встаёт ли солнце по утрам? –
мы день за днем не замечаем.
Открыв глаза,
лишь чайник ставим для свистка,
смываем образы из сна,
источник звука выключаем,
на кухне собираемся за чаем...
Всё хорошо, десертной ложкой мёд
чуть горечь хлеба разделяет.
Отпив глоток,
кусаешь бутерброд,
и снова вброд
полчайника набрать – чтобы отдать меняле
воды моментов жизни прож`итых нами для...
а не во имя!
Почём сегодня счастье по часам?!
Мы мимолётный поцелуй в дверях –
все те кто жив сейчас нищи не духом –
временем, его б потратить на того кто близок…
Глядим глаза в глаза,
но через миг всё ж убегаем – в делах, в долгах…
Всё платим,
позже плачем,
если хватает мужества понять,
что тратим главное – себя – и второпях –
не так, как, в принципе, могли бы…
Нас научили смыслу чистых выгод –
всё на бегу: еда,
болезни, секс, искусство
и без затрат излишних
случайное знакомство как таблетка,
кино и музыка без чувства,
хлеб без вкуса –
в какой момент реальность подменили?
Мы перестали не читать, но – думать…
Нет времени –
чтоб жить – ежесекундно.
ТАТЬЯНА ЗОММЕР
/Москва/
=====> невинные поцелуи на эскалаторе жизни
/Сергею Бирюкову/
невинные поцелуи на эскалаторе жизни / кувыркаются гении взгляды дети
мы едем вверх крепко-накрепко вкручивается в небесный колодец
сдвоенная спираль сканирующих и передающих по цепочке молекул информации взглядов
неуправляемая цепная реакция может разрушить построенную до этого стройную струйную жизнь человеческого 3d принтера /
отважно делаем вид что не поняли полученной информации встреченных встречных взглядов
значит вот так выглядят параллельные миры в параллельном мирном с-течении жизни
это и есть наш ос-мысленный рай в котором мы очищены от шелухи прошлого
чисты как новорожденные младенцы г-листы tabula rasa в своей наготе сегодняшнего я-блока
вызревающего желейно железобетонно вместе с нами
коллоидными датчиками глазами повернутыми в будущее
/ держась за руки как первоклассники впервые обнаруживающие щемящие тактильные ощущения начинающиеся со множества глядящих в упор глаз на магнитных подушках линиях ладоней рук и опускающихся петляющих прятками куда-то в пятки на которых тоже вырезана сенсорная панель активированных точек глубоко глубоко вниз и – наискосок внутрь /
на мне новомодный яркоклетчатый пиджак с цветной бахромой
в котором Коко Шанель лет 100 назад встречалась с Сальвадором Дали
и который я сшила перелицевав старое мамино пальто
из натуральной шерсти сотканной в шотландскую клеточку намереваясь
одновременно повторить шедевр шинель шанель мягкие доски для игры в шахматы шашки шашни
и фамильную реликвию-драгоценность передаваемую по наследству и то и другое мне удалось
/ это сегодня снова модный такой типичный шанелевый костюм-кустюм напоминающий о моих водолазных прогулках кусто по дну моря недалеко от берега детства поэтому я ношу коко шанель раздельно чтобы не слишком уж глубоко в себя не глубже общего детства надевать ее маску и вещи – а только так слегка намеками и перебежками – юбку или пиджак – коко или шанель – смешивая с чем-нибудь другим но таким же вразнобойным /
в моих ушах – собственноручно изготовленные коралловые серьги в виде красных фонариков
эгокубошаров
приделывая к ним швензу жемчуг и перламутр я отчетливо видела тебя
завороженно смотрящего на мои фонарики и видящего за ними вход в..
и тебя спокойно входящего
в мои красные земные и околоземные покои орбиты
/ ты смотришь на них как на флешбэк - магический предмет киношно-взаправдашнего возвращения - крутящийся перед глазами зрителя эгокубошар перемещения из будущего в прошлое и обратно как будто что-то припоминая из нашей параллельной совместно прожитой жизни удивляясь случайно возникающему во вневременном кармане участке мозга открытию того что оказывается еще тогда – в разных одеждах временах и разных обличьях – тоже была я /
считываю твою говорящую жарко в ухо ответную мысль – и оно рефлексирует
отчетливо отливая кровавым мясным кораллом структурно поднимающимся вверх
задергавшимся под тяжестью мысли по задеревеневшим ступеням памяти
в исходную точку двойной зазеркаленной закрученной спирали ракушки
мои глаза углубляются в перспективу внутренних улиц тоннелей метро и возвращаются обратной перспективой становящейся зеркальным отсветом взглядом туннелем
твое внутреннее зрение настроено на одну частоту со мной
реверберация памяти зашкаливает ты надоедливо видишь и помнишь воз-вращающую-ся картинку –
мне рассказали через сотые соты чужие руки – когда ты был с компанией поэтов на улице красных фонарей – зачарованно стоял у стеклянной витрины-кабинки – не в силах оторвать взгляда от живой женщины игрушки объекта
не решаясь войти ли как штопор в мертвую петлю интима или унести прочь ноги
потом ты все же отстал от группыпоэтов и все так же ходил и ходил кругами не решаясь войти –
памятуя о том что случилось с Ницше вздумавшем всего лишь раз в жизни поиграть на рояле
в доме на улице красных фонарей
/ и так никто не узнал – твоя траектория неведома как у Ницше – вошел ли ты внутрь или все нарезал круги по вселенной зная что за краснофонарным наслаждением красным древом кораллом событий объятий тебя ожидают круги раскаянья и разъятия придуманного реального ада /
мы разжимаем зажимы рук и губ – осязая – все так быстро случилось –
пара врезавшихся в память снимков
которые мы попросили сделать сидевшую напротив в кафе влюбленную парочку аборигенов любви
напомнят о короткометражном невинном французском фильме
/ в голове автоматом начинает вертеться флешбэк в виде горящих в ушах фонариков
надежно воз-вращающих нас вдвоем на улицу кр.фонарей прямо в московском метро на
прощальной лестнице красной дорожке эскалатора /
мои глаза сияют счастьем на расстоянии – пусть никто не узнает проник ты внутрь разбив
прозрачную призрачную витрину и прошел насквозь на улице-эскалаторе жизни
через себя соломинку ко мне или нет
/ в моей параллельной реальности ты все же разбил витрину и взашел внутрь но все ходишь и ходишь кругами как тогда когда ты отстал от поэтов и остался глазеть на инсталляцию – выставленную в витрине живую – созданную кем-то свыше для тебя и каждого – женщину /
надевая серьги-фонарики невольно становлюсь медиумом на подиуме
взойдя в твою память сомнамбулой с закрытыми глазами припоминаю детально твоими руками на ощупь
..на женщине были только чулки и ценник
на улице светились только кр.фонари
она поманила молча рукой
ты вошел молча взглядом внутрь
/ камера мотор снято оч.хотелось разбить стекло и выпустить женщину-птицу в рыбьих чулках наружу
когда ты наконец-то разбил витрину или прошел на-сквозь на улице красных фонарей мои красные фонарики вспыхнули и закрутились как гироскоп рулетки останавливаясь строго по плану напротив случайно-неслучаемого иррационального числа пи /
а рядом в реальности ты все ходишь и ходишь кругами
и все едешь и едешь на эскалаторе в германии(ю)
а я все еду и еду в россии
и нас в неразрывности континуальных сред и пятниц разъединяют разные степени и связывают общие ступени
вверх едет невинный воздушный поцелуй коко
вниз едет
утяжеленный взгляд шанель – см. соответствующую строку-отсылку выше
на эскалаторе-улице кр.фонарей..
АЛЕКСАНДР САВОСТЬЯНОВ
/Клинцы, Брянская область/
Произведения созданы на тему проекта сборника Криспи «объявляется набор в де сад» http://www.stihi.ru/2011/06/21/7303
=====> Настоящий был полковник!
/ПАНТОрифмическая песнь/
Настоящий был полковник
и философ граф де Сад…
граф де САД?
ГРАФ ДЕ САД!
Преходящий пыл любовниц –
отголосок напрокат…
напроКАТ?
НАПРОКАТ!
Сшил режим на Сада дело
и в Бастилию сослал…
СОСЛАЛ?
Быль, как грим, закатом тлела
и насилия оскал…
ОСКАЛ!
Но де Сад не падал духом
И комедии писал…
ПИСАЛ!
Маскарад в осаде слухов –
Не последний карнавал…
КАРНАВАЛ?
… Якобинцы все в могиле
с бестолковым королём…
КОРОЛЁМ!
Гильотина разложилась
от злословия крестом!
КРЕСТОМ?
Преходящий пыл любовниц –
отголосок напрокат…
напроКАТ…
НАПРОКАТ!
Настоящий был полковник
и философ граф де Сад…
граф де САД…
ГРАФ ДЕ САД!
=====> ВОРАМ – ШОК КОШМАРОВ
/палиндром/
Сел, как де Сад –
от себя бес-то –
да сед, как лес!
Косо лог? –
То – отголосок!
Ворам – шок кошмаров!
А восток – скот! –
Сова:
"Алина Нила! –
Коту –
ток!»
=====> Откровения de SADa, или Школа сюрреализма ot futur
/акроверлибристика духа/
Фортуны дары случайны в азартной житейской игре произвола,
Ум с чёрного хода окажет, как другу, услугу: с парадного - явная ложь!
Трибунал революций - гильотина для создателей злого умысла:
Умение смотреть вовнутрь обмана Времени в поисках подлинной сути
Разочарует недовольных, скрывающих больные места от непонимания глупцов.
*
Славу остроумия за чужой счёт вместо блистания звёзд ждёт месть
Юродивых со змеиной хитростью и педантов с голубиной кротостью.
Роль короля Сюра - держаться по-королевски возвышенностью мыслей,
Решительностью и рассудительностью богов, торопясь, не спешить,
Если ты собираешься реанимировать все жилы поэзии и кости прозы.
Агония мировой культуры - в отсутствии изощрённого вкуса прилипчивой
Любви в угоду суду худому и переменчивому настроению факела власти,
Ибо быть шестёркой повседневного обихода - великое несчастье в поисках счастья.
Знай, что посредственность оценить проще, чем деяния Александра Великого,
Мудрецов от лукавого - море, а Сенека - единственный, как и Шекспир!
У Феникса нет никаких ограничений, чтобы родиться заново в памяти будущего...
*
Де Сад снял все ограничения с желания плыть по течению, став самим собой.
Аминь! Талант счастлив перевоплощением чудовища смерти в чудо жизни!
_________________
P. S: А знаете ли вы, что это именно де Сад создал один из шедевров французской новеллистики — «Евгению де Франваль»? Новеллы маркиза де Сада - остроумны, слегка фривольны и очень забавны. Они легко и весело пародируют тяжеловесную пышность литературных жанров, считавшихся "классическими" в середине XVIII века. Сюжеты, над которыми современники де Сада лили слезы, представляются ему лишь поводом к очередной шутке. Сентиментальные истории под его пером неизменно обращаются в легкие и пикантные анекдоты, которые и сейчас читаются с интересом и вызывают улыбку.
НАДЯ БЕЛЯКОВА
/Москва/
=====> Лазарь июня
В доме жарко и пахнет жасмином.
Подмосковный июнь тягуч.
Воскрешением далекого Лазаря
восстает из пепла былого
буйством цвета сирени куст.
Дрема мостиком зависает
между прошлым и этим днем
над течением дней невозвратных,
отражая в омуте том
все былые июни,
наполняющие мой дом.
И они догоняют меня,
в них шумит, оживая, родня –
те, которых уж нет на свете...
Путь их тает, ушел в облака,
унося с собою ответы,
осиротив меня навсегда.
Мое детство звенит рядом с ними
и играет – уже без меня.
Молодая мама моя смеётся,
поправляя тугие косы
с золотистым лучом янтаря,
окликая как в детстве меня.
Время стало нежно слоистым
и прозрачным сквозь времена –
И нисходит оттуда улыбка
доброты июньского дня.
=====> ОБЛАКА
/В традиции китайской живописи пейзаж
без стихов - незаконченное произведение/
Разогнулась дачница,
взор отняв от грядок
и взглянув на небо,
разглядела сразу:
над коровником плывёт
дама с клавесином,
белым облаком растет
платье небе синем.
Посмотрела вслед доярка
на небо устало,
показалась в свете ярком
ей коровья стая.
Сторож – белую берданку
и претолстую гражданку
в небе увидал.
На бок быстро повернулся
и до ночи спал.
Кто-то в небе усмотрел
паровоз, ракету,
распрекраснейший дворец,
белую конфету,
кто-то видел пароход,
кто-то стриптизершу.
Кто-то ничего не зрел –
слишком много было дел
этим жарким летом.
А народ смотрел-галдел,
спорил: – что плывёт по небу?
Облако смеялось –
шутовской свой маскарад
разыграло в белом!
Всех морочило, меняя
образы, обличья,
облаками размножаясь,
плюнув на приличия.
=====> АХ, ЭТИ ДАЧНЫЕ ДОЖДИ!
Ах, эти дачные дожди!
Все могут смыть:
весь мусор из души,
былых обид
давно уж черствый хлеб
и суеты бесплодность и тревогу.
Но только то
в оправе кружевной,
в пыли забытой паутины,
в календарях иных веков,
что дорого и злее всех долгов,
что не забудешь взять с собой
в горсти воспоминаний
в позднюю дорогу,
уж не отнять, не смыть
брандспойтами Вселенского Потопа,
оно неразделимое, давно со мною,
впечатано в меня!
И потому – всегда с тобою
я....
=====> БОЛЬШОЕ КИНО
Крутит большое кино
широкоэкранное небо.
Экран этот так высоко,
что ангелам только дано
чинить и штопать его.
Это их – легкокрылое – дело:
строкой дождя – накладывать швы
на наши шальные пути
греховодников жасминного лета.
Уж, как-нибудь помоги,
подскажи в облаках тропинку,
а я поминание напишу,
почерком биссерно-нежным,
словно шпаргалку
к экзамену,
календарю твоему дарю,
упрямо надеясь,
что ошибка всё это.
А в небе грозой и ливнем
гремит и звучит светотенью
что было и что прошло,
и тоска укрощается ленью!
Мелькает что память
хранит до срока,
но так хотелось забыть,
и тайна у всех на виду
танцует в костюме Рока.
Приходится вновь всё видеть,
стыдиться и править ошибки.
Так старый бухгалтер
хранит печать,
уповая на дебет мечты
и кредит судьбы невозможной
для устаревших ненужных отчетов.
в которых всё слишком сложно!
=====> ЖОНГЛЁР
Легко подбрасывает
и ловит
жонглёр слова
и буквы налету.
Мудрец молчит
о всем и сразу;
и потому
так дорога
любая его фраза,
звездой упавшая
в нашу мглу.
СВЕТЛАНА НОВГОРОДЦЕВА
/Нижний Тагил/
=====> Декаданс
Декаданский, чеширский,
Кокаиново-статный.
Стиль ампира – вампирский,
Красно-черный, квадратный.
Как сеньор всемогущий,
Эфемер зазеркальный,
Не крестово цветущий,
Не медово-сусальный.
Старой Англии плесень,
Черной кошки улыбка.
Чем тот замок известен? –
Спросят лютня и скрипка.
В ритуальной истоме
Подойди брат ко брату…
Под системою в коме
Нынче наш Носферату.
=====> Египет
Древнего мира надтреснута смальта,
Шествуют в полночь его исполины.
Черная Бастет как гладкость базальта,
Шорох песчаный и пластика глины.
Ровно до севера тень треугольна.
Точен как полдень закон геометрий.
Когтем смарагдовым четко и больно
Супротив порчи, заклятий, поветрий.
В прямоугольной и каменной нише –
Инициация, магия мрака…
Камень живой. По конвульсиям пишут
Кошка и Сокол, Шакал, и Собака.
До омертвения камень был гибок.
Вечности костные выросли здания.
Карта Вселенной не терпит ошибок,
Как геометрия древнего знания.
=====> ***
Очарованье солнечным лучом,
Полоска света на стене беленой.
И мир за шторой чистый, несмышленый,
К полудню прислонившийся плечом.
Очарованье? Да! Куда же деться?
Там, за окном нахлынувшее детство
И свежесть трав, и ясность синевы.
А выглянешь – обидная промашка –
Как мертвый груз лежит пятиэтажка,
Не поднимая тяжкой головы.
Очарованье солнечным лучом…
Как будто бы никто не умирает,
Как будто день июньский не сгорает.
И твой закат, конечно, ни при чем.
=====> ***
Наши тени остаются
На скамейках в старых скверах,
Наши призраки смеются
У открытого окна,
Потому что, потому что
Мы витаем в этих сферах,
Где бытует наша память,
Где она для всех одна.
Мы легки и многократны
На проспектах и аллеях,
Мы в привычках аккуратны –
Бродим, бродим день за днем
Тем же пыльным переулком,
Обитаем, не старея,
Во дворах и у подъездов.
В той же комнате живем.
И они, все те же, с нами,
Но моложе год от года,
С вечно нежными руками.
Лишь припомнишь – сразу тут.
Нет, не люди, а фантомы –
Непонятная природа.
Потерявшиеся в прошлом.
В нем нашедшие приют.
=====> «Сон в летнюю ночь»
Слезки улитки, мышиные козни,
Бал бурундучий у нас в королевстве.
Эй, поселяне, забудемте розни!
Свадьба? – скорбим об Алисином девстве.
Это не свадьба! А дудки, волынки?
В круг лишь поганок одних насадили.
Эльфы танцуют. И к черту ботинки!
Краше Алисы не сыщешь в кадрили.
Кролики, Шляпники. Ай, да гулянка!
В буковой роще кошмары Шекспира.
В буковой роще она – самозванка.
Ну и Алиса – чудачка, задира.
Сказка чужая, неужто неясно?
В летнюю ночь сон особенно краток.
Эй, не дудите, селяне, напрасно.
Пусть же поспит этой ночи остаток.
=====> Мышиный король
Оцеплена комната к ночи
Ордой озверелых мышей.
Вата орет и топочет,
И кошку толкает в зашей.
На ветки набросился иней,
Хромает под всадником конь,
По плинтусу носится синий,
Как Эльма Святого огонь.
Летит маркитантка в объятья
И хочет услышать «люблю».
О, мыши, не портите платье,
Мне не в чем пойти к королю.
ВЛАД АНДЕГРАУНД
/Рязань/
=====> скриптор
письмо на клавиатуре или бумаге освобождает
руки от желания свернуть чью-то шею навскидку
свою /собственной тени/ притворяющихся людьми
близких в дальней комнате для прелюбодеяний
с подлинными избранницами нашего рода или
прекрасными тварями инсталляции вельзевула &
иуды искариота пластическим шепотом тайны
представляют как секс-игрушки в войне за славу
post mortem сколько ступеней на лунных часах
до рассвета в обращенных на запад глазницах
где не было ничего кроме того же самого где
струи бесцветные уничтожают друг друга в письме
мощные силы скриптора рок еще растревожат
=====> плачь, иеремия
плачь иеремия плачь
сердце обращается серой
хронос сворачивает кровь
язык позабытый символ
плачь иеремия плачь
работай убийцей природы
ничья разваливается семья
города занимают варвары
плачь иеремия плачь
Бог прочитает твой блог
настоящего даст царя
из души выгонять чужих
================================= ПРОЗА ================================
ТАТЬЯНА ЗОММЕР
/Из цикла «Наша Масква»/
=====> НАША МАСКВА
На великой русской реке ВОЛГА находится великий русский город МАСКВА. Мы никогда её не видели, в ней не были, и дети наши не будут – МАСКВА город закрытый. Как зеницу ока охраняют её многочисленные серые кардиналы и ришелье – с дубинками и слезоточивыми газами.
Но мы всё равно знаем, что МАСКВА – наша, и любим её. МАСКВА – столица нашей исчезнувшей Родины.
ЛУНА-ПАРК
Я спускаюсь под землю, и метро превращается в большой и страшный Луна-парк. Я слышу жалобные голоса флейты и ребёнка. Я вижу протянутые ко мне руки и обрубки рук. Я ощущаю их на лице и на теле – настойчиво обшаривающих меня, просящих милостыню и одновременно продающих пропуска в ад и рай. Я закрываю глаза и плачу; за страшный аттракцион. Я пла;чу.
СЫР С ПЛЕСЕНЬЮ
Старые дома с отбитой штукатуркой – всё равно что сыр с плесенью: на любителя. Их любят рисовать художники на своих полотнах. Их смакуют в своих стихах поэты. Жильцы же находят этот сыр отвратительным. Как мало поэзии в быте. Хотя ведь никто не мешает прочесть наоборот.
АЛЕКСАНДР САВОСТЬЯНОВ
/Клинцы, Брянская область/
=====> Воля случая
«Я забыт в сердцах, как мёртвый;
я – как сосуд разбитый»…
Псалтирь (30:13)
За два тысячелетия до Рождества Христова и за три с лишним тысячи километров к западу от побережья Южной Америки…
Пуп Земли – самое уединённое место на планете.
И безбрежный океан вокруг…
Агаполо тяжко вздохнул – пожизненная ссылка в окружении таких же несчастных, как и он, на необитаемом острове с потухшим вулканом означала крушение всех его надежд… Отсюда не убежишь – некуда бежать! И не улетишь – он не птица…
Правда, им оставили кой-какую провизию – поддержать их на первых порах. И набор нехитрых инструментов для выживания. Вот и всё.… Ну а дальше – живите как знаете! И Агаполо снова вздохнул.
– За что такая жестокость? – Обратился он к Лонелохо, с которым когда-то бок о бок гнул спину в подземных шахтах, добывая золото и алмазы, и выплавлял олово и бронзу на материке. – Мы тут умрём!
– Дабы впредь неповадно было! – Лонелохо безразлично пожал плечами, краем глаза наблюдая за тем, как воздушные корабли один за другим поднимались вверх и растворялись в безоблачном небе. – Боги оставляли своих провинившихся слуг на произвол судьбы…
«За откровенное хулиганство, повлёкшее за собой многочисленные жертвы!» – Так сказал сам Этот, самый главный из богов. Сказал так, как будто подписал им всем смертный приговор. Немудрено, что Агаполо тогда очень сильно удивился – ну не знал он, что у богов иной меры наказания, кроме как многолетнего заточения или пожизненной ссылки-то и нет…
Агаполо не знал – смеяться ли ему или плакать. Выручил Лонелохо.
– Уже темнеет, – как бы между прочим, констатировал он. – Пойдём, перекусим тем, что Этот послал! И спать…
Какой уж тут сон! – Вяло запротестовал Агаполо, но от поданного куска не отказался и вскоре попросил другой. В то время как почти у всех просто пропал аппетит, Агаполо всё никак не мог насытиться. Оригинальный способ подавления нервного стресса вскоре дал о себе знать, и Агаполо ударился в приятные воспоминания.
– А помнишь?.. – Добродушно икая, удовлетворённо вспоминал он очередной эпизод.
– А как же, помню! – Лонелохо тоже было что вспомнить – «Это он – Лонелохо – был бесспорным проводником отнюдь небесспорных идей Агаполо! И когда Агаполо наотрез отказался проливать пот во славу богов, его верный друг Лонелохо подбил к этому всех остальных. И подземный завод тут же вмиг опустел!» – Лонелохо зябко поёжился, не вникая в суть очередных разглагольствований Агаполо… – «Это он – Лонелохо – первым сел за волшебный штурвал, когда его старый друг Агаполо поделился с ним своей сокровенной мечтой захватить воздушные корабли и лететь с ним хоть на край света куда глаза глядят! И не их вина, а скорее беда, что пока Лонелохо искал подходящие ориентиры на горизонте, кто-то то ли по недомыслию, то ли по злому умыслу засветил режущий луч и повёл им по этой пустынной равнине. И понесло!» – Лонелохо с раздражением сплюнул. – «Насмехались над богами, безрассудно уродуя землю лихо закрученными спиралями и всякой чепухой. Взять хотя бы ту гнусную обезьяну с безобразно закрученным длинным хвостом!»
– Столько кораблей столкнулось, сколько людей разбилось.… Стоило ли эту ерунду городить? – Лонелохо был вконец разочарован.
– Воля случая… – Агаполо тоже вспомнил тот недавний конфуз – огненные лучи постоянно накладывались и пересекались друг с другом, но воле случая было угодно сохранить эти трагикомические картины в небезызвестной пустыне Наска на века, а их сумасбродных создателей послать… куда подальше! Пуп Земли станет островом Пасхи – именно островом Пасхи назовёт Пуп Земли адмирал Роггевен в 1722 году. Но то будет потом…
… А на следующий день, проведя сумбурную и бессонную ночь, Агаполо решил действовать. Он намеривался загладить свою вину перед богами. Весьма необычным способом, достойным уважения, дабы обратить на себя внимание. Агаполо твёрдо уверовал в то, что его почин будет тут же поддержан всеми и со временем замечен богами. Прихватив с собой ультразвуковой нож, Агаполо отправился на поиски подходящего материала для предстоящей работы. И вскоре нашёл то, что искал – в кратере потухшего вулкана.
Встревожившись неожиданным исчезновением своего закадычного друга, Лонелохо вскоре нашёл своего Агаполо – в импровизированной каменоломне. Агаполо резал скалу с такой страстью, что у Лонелохо создалось ложное ощущение, что перед ним не скала, а глина.
– Что это ты, с места – и сразу в карьер? – осторожно поинтересовался он, с любопытством рассматривая ещё не завершённую нескладную статую с невероятно вытянутыми ушами и несоразмерно вздутым животом. – И куда ты её потом?
– Установим на побережье! – Ты поможешь мне или нет?
– Помогу, Агаполо, – безропотно согласился с ним Лонелохо. – Мы все поможем тебе! Только зачем?
– А что, ты знаешь, другой выход? – вдруг ополчился на него Агаполо. – Охотиться на пролетающих птиц? Или сходить с ума?! – Агаполо знал, что говорить.
…Корабль видели многие, и на всеобщую галлюцинацию это не было похоже и на мираж тоже – все явственно слышали давно подзабытый ими вибрирующий звук бешено вращающихся лопастей винтов.
– Это Тот…тот самый Тот! – Агаполо был в полном отчаянии.
– Что Тот, что Этот – всё едино! – Хмуро обронил оказавшийся рядом с ним Лонелохо. – Зря стараешься, Агаполо…
– Не по-божески это, брат! – Тот укоризненно закачал головой. – Не для того мы создавали людей, чтобы гноить их заживо посреди океана.
– Ты там был? – Нехотя отозвался Этот. – Что ты видел?
– Много статуй вдоль побережья – покаяние в камне, брат!
– Это как понимать? – Этот досадливо поморщился, недоумённо передёрнув плечами.
– Мы ещё здесь, спасите нас, заберите нас отсюда!
– Ну и забирай! – Этот сделал великодушный жест. – Если они там действительно все раскаялись…
Тот недоумённо поднял брови.
– Новое месторождение залежей алмазов! – Пояснил Этот. – Ты не возражаешь, брат?!
– Сам Этот, учитывая ваше откровенное раскаяние в злополучном инциденте, – молодой бог с содроганием покосился на однообразные скорбные лица каменных истуканов вдоль береговой линии, – послал меня сообщить вам, что ваш глас услышан, и вы прощены! Всем подготовиться к посадке на корабли! Повторяю – всем подготовиться…
Тысячи людей, подталкивая друг друга, тут же устремились вперёд.
– Без паники! – Молодой бог тщетно пытался перекричать восторженно ревущую толпу. – Места хватит всем…
Лонелохо оглянулся – Агаполо среди них не было…
Лонелохо нашёл своего Агаполо – заваленного грудой камней, с застывшей улыбкой на устах. В остекленевших глазах Агаполо отражалось ультрамариновое небо – Агаполо уже собирался уходить, когда произошёл этот странный обвал. Вот уж поистине воля случая…
КРИСПИ
/USA/
=====> над вымыслом…
пушкин был асом с большой буквы...
про него всегда так и говорили - ас пушкин!...
когда он выводил свой истребитель из пике пролетая между арками мостов - все окрестности так и гудели от переполнявших их чувств...
а дантес был дантистом...
настоящая его фамилия была дамтес...
говорят возникла она из любимой его фразы: пожалте-с дам-те-сс... но поскольку был он дантистом как-то незаметно одна буква сменила другую - в результате прозвище его стало похоже на какую-то безумно иностранную фамилию...
а на самом деле был он цирюльник - живший в усадьбе батюшки николая васильича гоголя - после отъезда молодого хозяина в столицу решивший также податься следом на поиски счастья...
впрочем нигде в петербурге молодого барина ему ну никак не обнаружилось...
о чём надо сказать он не особо и загоревал - тут же отправившись поискать какую-нибудь бесхлопотную работу по привычной своей специальности...
однако к некоторому его сожалению сие оказалось вполне даже безуспешным...
поскольку на ту пору нужды в цирюльниках питер и близко не испытывал - даже в самых замудрёных французах и голландцах - крутивших всех своими бигудями и красивших смесью из сажи-охры-мела во всевозможных пропорциях...
называлось сие безобразие парикмахер и оплачивалось весьма дорого...
что было конечно же обидно для вновь прибывшего...
в результате не долго размышляя и сетуя - сей дантес - будем теперь называть его так - решил направить свои стопы ко второй своей специальности...
в деревнях как и в малых городах - если вы знаете - цирюльники как правило занимались ещё и зуболечением - что по тем временам означало - сами понимаете что...
и как выяснилось неожиданно - в столичном городе сию специализацию обзывали также очень распрекрасным иностранным словом - дантист...
вот так молодой провинциальный цирюльник без роду без племени приобрёл не только доходную профессию - но и вполне себе иностранную фамилию...
на чём карьерный рост его однако не прекратился...
вскоре на счастье своё совершенно случайно он познакомился с неким иностранным посланником - коего все называли геккерн... хотя на самом-то деле - звать его было гек - фамилия же оного была керн - и был он родственник некоей особы постоянно отвергавшей симпатии самого аса пушкина...
спустя некоторое время старичок уже и усыновил услужливого дантеса - отчего тот к неописуемой своей радости неожиданно получил и дворянский титул и все причитающиеся обиходные суммы для наличных своих нужд - к тому же ещё и бессрочный абонемент на всяческие очередные и внеочередные балы в царский дворец и прочие увеселительные места...
и оттого что работать ему никакой необходимости больше не было - а сам он при этом днями и ночами вращался в вихрях развлечений и удовольствий прежде неизмыслимых - голова новоиспечённого дворянина теперь постоянно кружилась и кружилась от поистине неописуемого восторга...
и вот на одном из балов - довелось ему познакомиться наконец и с самим асом пушкиным...
надо сказать дантес вообще-то недолюбливал всех - кто в бытность его в усадьбе гоголей временами пролетал - то над головой - то под самым небом - будь то человек или птица - всякого по своей когда-то определившейся причине...
но тут он испытал поистине какое-то смешанное чувство... с одной стороны - ас!... с другой стороны - пушкин!...
по профессиональной своей привычке он частенько смотрел ему в рот - восхищаясь великолепной белизной зубов... или же - влюблённо изучал мелькавшую туда сюда кучерявую шевелюру - размышляя на предмет - как бы это он накрутил кудряшки вот тут и вот эдак...
пушкин же при этом ходил по кабинету и с большим подъёмом декламировал только что написанные стихи - ему казалось - что восторженное внимание слушателя вызвано именно этими доныне никем не слышанными ещё строчками...
потом по обыкновению вдруг кричал - айда пушкин!... добавляя - ну пошли и ты! - и они бежали в ближайший кабак отметить шампанским - с друзьями и цыганами - это новое ещё доселе невиданное произведение...
самолюбию дантеса льстило что он запанибрата в этих кругах - одного только он опасался - встречи со своим прежним хозяином... тем более что гоголь судя по разговорам был одним из ближайших друзей аса пушкина...
но однажды так всё и произошло...
они сидели с пушкиным вдвоём - и тот как всегда самозабвенно читал что-то из нового - когда двери вдруг распахнулись - и вошёл николай васильич...
- ба! - воскликнул он подбоченясь...
- не ба! - а дантес-с!... имею-с честь представиться-с... - обиженно и в то же время с дрожью в голосе проговорил дантес...
- дамтес?!...
- не дамтес а дантэс... - твёрдо хотя и слегка вздрогнув поправил его бывший цирюльник...
- ну-ну...
- да за такое-с оскорбление-с... - вдруг осмелев он неожиданно и закричал -за честь дворянина-с! я-с - могу-с и на д у э л ь!...
последнее слово он выкрикнул как-то так хрипло и коротко - и без привычного -с- на конце - и оттого оно как будто подвисло в воздухе...
пушкин и гоголь с изумлением смотрели - то на дантеса - то на то место - где похоже висело это странное слово...
- но позвольте... - пробормотал гоголь...
- ничего не позволю!... - дантес взвизгнул от смелости и неожиданно даже для самого себя с размаху ударил гоголя по лицу...
тот в растерянности упал навзничь в стоявшее по счастью позади кресло...
по губе стекала струйка крови...
пушкин с побледневшим неимоверно лицом вскочил...
-сударь!... что вы себе позволяете в моём доме!... жду ваших секундантов - завтра - на рассвете!...
до поздней ночи дантес бледный и осунувшийся бродил по всем закоулкам петербурга - не понимая - куда и зачем идёт...
одна только мысль свербила - он ведь даже не умеет стрелять из пистолета...
наконец ровно в полночь ноги занесли его на какой-то пустырь...
стояла кромешная тьма... где-то вдалеке ухал филин... светила луна...
поблизости виднелась полузаброшенная избушка... измученный дантес решил зайти туда отдохнуть а возможно и погреться - он как оказалось продрог до костей - то ли от страха - то ли и на самом деле сегодня было довольно прохладно для его одежды...
избушка была обитаемой...
в глубине горел огонь в полуразвалившейся печке наполняя помещение дымом и смрадом от которого слезились глаза...
и кто-то - непонятной принадлежности пола - то ли мужик - то ли баба - сидел покашливая кряхтя и ехидно как ему показалось подсмеиваясь над чем-то неведомым...
-припёрся?... - спросил этот некто всё так же кашляя и хихикая...
-ты это о чём?... - хорохорясь дантес задрал подбородок и слегка прищурился пытаясь разглядеть с кем имеет дело...
- у... - сказало существо...
- вы того... - неуверенно пробормотал дантес...
- ха!... - громко то ли кашлянуло то ли ответило сидящее у печки...
- что привело-то?... - неожиданно миролюбиво спросило оно...
- что?... - он оторопел...
- ну да... какие-такие дела у тебя?... ну чё вылупился-то?... - существо рассердилось и даже плюнуло слегка на грязный земляной пол...
- ну?!...
дантес сгорбился и прислонился к кособокой стенке...
-да понимаете-с... завтра-с с утра-с - принужден к поединку-с... а исполнить сие значит-с наверняка... погибнуть... - он сник и добавил уже совершенно повесив голову - поелику пистолетов держать в руках мы не научены ни своим образованием... ни происхождением...
- ха!... - снова сказало существо...
- ну и делов-то...
-в смысле делов?... - обиженно переспросил дантес - вам-то оно конечно...
- да тьфу!... - то ли сказало то ли сплюнуло существо...
- деньги есть?...
- простите... что-с?... - дантес слегка оторопел но сердце вдруг бешено заколотилось от нарождавшейся отчего-то в нём надежды...
- деньги говорю!... что непонятливый какой... - ворчливо воскликнуло существо...
- ну есть... есть конечно-с!... а что-с?...
- штос-штос... коли сможешь оплатить кое-какие услуги - всё и устрою... - и существо снова захихикало...
- как-с?...
- какс-какс!... - тут оно буквально загоготало - да так что дантес от страха едва не упал - скользнув по липкой покрытой плесенью стене на которую опирался...
- двадцать пять тыщ...
- сколько?!!...
- тридцать!... - прохрипело в ответ существо недовольно...
- но помилуйте!...
- ну тогда и ступай отсюда!...
- но!...
- кыш!...
существо замахало то ли крыльями то ли руками в лохмотьях...
дантес закашлялся в слезящихся от дыма глазах всё расплывалось и он выбежал отдышаться...
там на холоде придя в себя и снова всё осознав и вспомнив он неожиданно набрался решимости и снова шагнул через порог...
- согласен!... только... сначала четверть суммы... а оставшееся - после...
- половину сразу... - отрезало существо хихикая...
- идёт... - он махнул на всё рукой даже и не раздумывая каким образом это странное существо сможет ему помочь...
чёрные силуэты секундантов...
тени...
выстрел...
другой...
дантес смутно помнил произошедшее...
очнулся только уже отъезжая домой в карете...
неожиданно дверца распахнулась и к нему кто-то ввалился... пахнуло едким дымом...
- давай остальное!... - услышал он хриплый голос - и протянул толстую завёрнутую в плотную бумагу пачку...
- и... как же это вы всё устроили?... - испуганно решился он поинтересоваться - не в силах ещё поверить в благополучный для себя исход...
- ха!... - ответило существо...
- сущие мелочи... оба пистолета были не заряжены пулями...
- но как же-с?!!...
- кагжес-кагжес... - существо похоже осклабилось в какой-то размазанной по лицу ухмылке...
- в твоей пуговице сработал пиротехнический патрон...
- а???...
- аха... а в него стрелял хороший стрелок из кустов... ни чета тебе...
- тьфу!... - существо плюнуло на рукав дантесу и скрипуче что-то пробормотав вывалилось из кареты...
а дантес от тряски слегка прикорнув задремал...
- ах каким же он всё-таки был асом... - отчего-то подумал он напоследок перед погружением в сон...
- а ещё кажется что-то и сочинял... что это он там читал мне прошлый раз?... а - не помню...
потом неожиданно подумал ещё - но уже слегка встревоженно -
- надо бы уезжать поскорее - не ровен час дражайший геккерн обнаружит пропажу столь крупной суммы...
- а впрочем как удачно всё получилось...
- ха!... - повторил он странный звук и сам же вздрогнул...
бледный пушкин лежал на белой кровати... лик его был светел и прекрасен...
рядом сидел изумлённый жуковский... а где-то в соседней комнате плакал гоголь...
ТАТЬЯНА ЗОММЕР
/Москва/
======> Пытаться заснуть
Пытаясь заснуть, вспоминаю странный призыв Канта ко сну – вызов-медитацию по имени Цицерон. Канту удавалось повторить это имя всего лишь несколько раз, и он засыпал.
Ци-це-рон! Ци-це-рон! Ух-ты, какой большой. Я задираю голову вверх, чтобы забраться взглядом на глубокую, как антиколодец, стелу, увенчанную чьей-то, явно римской, головой в лаврах.
Пока забираюсь – уже по его лицу (как это непочтительно к римскому оратору!) – молниеносно успеваю подумать о том, как Ницше, пребывая в горной швейцарской деревушке, «выговаривал» людям: «Когда вы пытаетесь подняться, вы смотрите снизу вверх. А я смотрю сверху вниз, ибо я поднялся». Надо бы уточнить фразу, но смысл точный.
В это время я уже забралась на макушку Цицерона и смотрю вниз с этой здоровенной стелы, с этого александрийского столпа (уточнить, были ли такие столпы во времена Цицерона), и Пушкин, который тоже (почему тоже – тоже, что и я или есть кто-то еще? и если я здесь, то кто там, где я?) писал про придуманный им александрийский столп, находится гораздо ниже: я вижу только две концентрических окружности его шляпы и кусочек крылатки, закинутой через плечо наподобие мантии.
А рядом – неисчислимое множество прочитанных и недопрочитанных – философов, писателей, психоаналитиков… Что бы сделал Ницше, поднявшись взглядом на горные вершины, как я на Цицерона? Плюнул вниз? – хотя откуда Ницше-то знать, как там на моем верху, или, быть может, с его верха все виднее – в том числе и то, как «поднимался» сам Ницше, пока окончательно не сошел с ума и не стал поедать собственные фекалии, возможно, думая, что это мумие – кал горных зайчишек, или одно из его многочисленных – из чемоданчика, который он постоянно возил за собой – лекарств, которые он приучил себя поедать ежедневно по утрам, чтобы избавиться от жестоких последствий застарелого сифилиса. Вероятно, отсюда и его «Утренняя моча», простите «Утренняя заря».
Надо бы посмотреть, где и когда он ее написал, а то, может, и не в горах и не верхом взглядом (верхоглядом) на одной из горных вершин, наверное, все их засидел взглядами с окрестной деревушки, как засиживают мухи самое возвышенное и сладкое. Хотя ведь он никогда не писал вещи целиком: все книги составлены по одной технологии, которую позже повторила его сметливая сестра в угоду Гитлеру – из обрывков фраз. Поэтому писать в записную книжицу отдельные фразы, как Маяковский, или Маяковский – как… Так что же я – вернемся к нашим баранам, вернее, римскому оратору и иже с ним – сплю я или продолжаю нести ахинею на (в) его голове?
Уж и не знаю где я. Сейчас проверим: Ци-це-рон! Странно, почему-то откликается богиня Цицера (она же Церера, посмотреть – чего богиня-то, плодородия, что ли? – но явно римская, не греческая же, хотя и у греков слямженная – не тебя звали, хотя по звукам и рядом – звукорядом); одноклассник Цицорин, которого мы, еще несмышленые придурки, во втором классе звали «Цыц-нога» из-за подвернутой полиомиелитом ноги и который гонялся за нами с костылем и, в конце концов, научился так быстро бегать, что однажды поймал меня – почему именно меня, ведь я его почти не дразнила? – и от души накостылял, и которого за его начитанность, выдающийся лоб и фамилию на букву «Ц» все стали звать уже не Цыц-нога, а Цицерон, из-за чего, быть может, он и выучился потом именно на юриста; остров Цитера, который находился в саду у Георгия Иванова и на который он вечно отплывал «в синеватом сиянье Ватто» (пейзаж Ватто с отплытием на Цитеру висел в родовом особняке на стене – все в той же «прошлой» жизни до революции) и не мог отплыть, даже будучи во Франции, где он бережно, на глазах у всех заворачивал кусочек торта на каком-нибудь званом вечере для Одинцовой (это, мол, моей Царапинке), а затем – опять на глазах у всех, но уже небрежно – выбрасывал его, дойдя до ближайшей урны, пока наконец не отплыл окончательно – в богадельне (уточнить, во Франции это то же, что и дом престарелых? – потому что он умер-то в доме для престарелых, а богадельня – это уж моя отсебятина) под Парижем.
Хорошая идея почитать (интересно, где я это буду делать – уже во сне или еще перед сном?) Георгия Иванова на (в) голове Цицерона – должно быть, расслабляет невероятно (будет двойная, нет, тройная медитация на букву «Ц»: Цицерон-Цитера-Царапинка), к тому же мой лучший друг (а рука так и выписывает – во сне-то! – другие кренделя: лю…, лючший друг, что ли?), мой любимый друг поэт Сережка Лешаков лечился Георгием Ивановым от шизофрении – он помогал ему так расслабиться, что тот уже не понимал, где стихи Иванова, а где его, из-за чего, видимо, выздоровев, и написал пару полуцентонов-полукомпиляций по стихам Иванова, которые теперь считаются лучшими (лючшими) стихами Лешакова.
Вот-вот – добрались до сути (доплыли до середины, как сказал бы Лао-Цзы, престарелый учитель), поскольку среди компиляций – и сам сборник стихотворений Иванова «Отплытие на остров Цитеру»…….
Отплы…
АЛЕКСАНДРА КУДИМОВА
/Москва/
======> Пани Шоколад
- Ой, господи, помилуй меня грешного!
- Мя.
- Что мя?
- МЯ грешного!
- Вы заговариваетесь уже что ли?
Стою неподвижно, как фрагмент обоев, мне даже кажется, что на мне цветы, молча стою, так молча, что слышу мысли в голове. Громко поют. Я не сплю, нет, я не сплю.
- Ну что, будем готовить к операции.
- Как?
- Что как?
- Как готовить?
- С приправами. Идите уже, ладно? Мне ещё истории заполнять.
А собакам вообще повезло. Сидишь себе, тебя все чешут. Кошкам тоже повезло. Хочешь - чешут, не хочешь - не чешут. И можно орать из вредности, они скажут "почти полная миска, чего она орёт?!", а нет – "надо подсыпать ".
Засну Анечкой, проснусь Шариком. Абырвалг. Надо готовиться к операции.
В квартире на пятом этаже у нас алтарь. Соседка водрузила в центре площадки цветы и иконы, рядом маленькая табличка на стене: "Нет вандалам!". Соседка живёт одна. И я тоже живу одна. Только я алтари, почему-то, не водружаю. У меня кошка и собака. Кошка живёт по верхам, а собака по низам. Ночью, когда собака заснёт, кошка спускается её дразнить: сядет на кресло, лапой собаку - хрясь - по уху. Собака проснётся, подпрыгнет, залает, а кошка уже на шкафу, её не достать. И так несколько раз, пока я не проснусь и свет не включу. Собака брешет, а кошка сидит на шкафу и смотрит на меня несчастными и абсолютно невинными глазами, словно вниз и не спускалась: "Нет, ты видишь, ты видишь, что твой Шарик в отношении меня себе позволяет! Люди добрые, как жить!? Развели тут собак!".
В институт я езжу на троллейбусе, вообще, я люблю пешком ходить, но на нашей линии ездит поющий троллейбус. Когда он трогается, он поёт жалобным голосом "АууууууУУУУУУ!". Я езжу на троллейбусе, потому что он такой же как и я, я тоже иногда так сяду ночью и пою "АууууУУУУУУ!"
Весной, второго апреля, я сидела в парке и смотрела на... да ни на что я не смотрела, просто всегда так про лирических героинь пишут: "Она смотрела на заходящее солнце" или "Она сидела и смотрела на прогуливающиеся мимо парочки и молодых мам с колясками". Это чтобы подчеркнуть одиночество. А я ни на что не смотрела, вот честно. Я покормила птиц хлебом и просто тупила. Я иногда так туплю - с расфокусированным взглядом. То есть, не иногда, а постоянно. Да, вообще-то, я иначе смотрю на мир с трудом, поэтому я всё время только так и смотрю. Да, про таких как я все думают, что это я на них смотрю. Застывшие глаза. Задумался - так говорят. Нет. Не правильно говорят. Я просто по-нормальному смотреть не люблю. Вот как папа умер, так и не люблю. Так вот. Второго апреля я сидела в парке и услышала впервые этот стук. Как будто кто-то об стену головой стучится. Бум! Потом тишина. Потом бум-бум! Я прислушалась и поняла, что это внутри меня кто-то стучит.
В институте я преподаю. Один студент сказал мне "Да вы, Анна Степановна...". Дальше я не слушала, но подумала, что я - Анна Степановна. Интересно, и давно?
Папа умер зимой. Бабушка кричала, что это же сколько денег стоить будет могилу копать в тридцатиградусный мороз, всё бегала к телефону и кричала в трубку, она вообще всё время кричала, и я закрылась в шкафу. Но она меня из шкафа выгнала и посадила в комнату, где папа лежал. И куда бы я не смотрела, я всё время видела папу. А папа лежал там, а я всё думала, как же вот он умер и даже не плачет. Это же очень грустно, если ты умер. И я плакала. И пока плакала, слёзы вставали в глазах такой пеленой и мне не было видно папу. И я стала смотреть вокруг сквозь слёзы. Хорошо было, мутно, ничего не видно. И папы не видно. Но слёзы вытекали и я опять его видела, у него было такое чужое лицо. Я думала, может это и не папа совсем. Но это был он, рубашка его и ногти, такие круглые, такие блестящие, только у папы такие были. И я думала, что когда тихо, тогда тишина и ничего не слышно, но было очень громко от того, что вокруг такая тишина. И некуда было деть глаза. И я стала смотреть прямо и вдруг глаза расплылись так, и стало мутно как от слёз. И я так и сидела, держала глаза так, чтобы было мутно. И мысли в голове разговаривали. Громко-громко.
В институтской столовой работает Галя, она мне всегда говорит: "Анька, что ж ты всё одна, вот у вас Николай Евгеньевич одинокий, ты бы к нему это, подкатила бы, склеила!" . Я смеюсь и ем суп. Николай Евгеньевич похож на стол - все вокруг него всегда сидят. Ну у нас коллектив женский. Ну и сидят все вокруг Николая Евгеньевича в основном.
Я пришла из парка в тот день, второго апреля, и открыла окна. Из-за кошки я окна закрываю, потому что она охотится на птиц, вдруг выпадет. И когда я от окна отвернулась, то почувствовала, что меня зарезали. Вокруг никого не было, но кто-то воткнул мне нож в живот. Совершенно точно. Я размазалась по стенке, почувствовала себя тухлым куском мяса, меня вырвало и я упала на бок.
Когда папа умер, я стала думать. Я всё время думала - как? Как люди живут? Почему умирают? Я подумала, что если я всё равно умру, зачем ходить, зачем есть, зачем спать? Я легла на кровать и не стала больше ходить, есть и спать. Но я не умерла. Бабушка всё кричала, полотенцем била меня по лицу, а потом вызвала врача. Врач увёз меня на скорой, там в машине были замазаны окна, я подумала, что он везёт меня умирать, и окна замазаны, чтобы я не увидела белый свет, как красиво вокруг, и не расхотела умирать. В больницу бабушка не пришла. Там врач щупал мне живот и странное спрашивал, а я не знала, что отвечать. Потом мне поставили капельницу и медсестра сказала, что я дура убогая и чтобы не смела под себя ходить. Потом были другие врачи и сказали, что меня в другую больницу положат. В другой больнице я спросила, когда бабушка придёт. А там врач смеялся с медсестрой и меня не замечал.
И бабушка опять не пришла.
Телевизора у нас с кошкой и собакой нет. Зато мы читаем. Всё время читаем. Я им читаю прямо с тех пор, когда они были щенком и котёнком. Иногда газету куплю и читаю. Но в основном книги. Но газету - чтобы новости узнавать. Иногда я им читаю молитвослов. А они слушают. И курсовые студентов читаю и даже один раз читала им дипломную работу, они, правда, не дослушали и заснули. Я люблю вслух читать, слушать, как голос от потолка и стен отражается, словно многое множество моих голосов с собой разговаривают. Я вообще тишину не люблю. Она слишком громкая... А некоторые книжки я не читаю, я их так рассказываю. Потому что я их наизусть помню.
И вот я упала и лежу. И думаю, что надо что-то сделать, но что, я не понимаю, потому что очень больно. Кошка на меня со шкафа смотрит. А собака подошла и носом тычется. "Помираю я, Шарик," - говорю. А Шарик думал, наверное, что я просто отдыхаю. А потом кровь увидела и вспомнила, что нужно позвонить. Шарик тоже кровь увидел и лужицу лизнул. На самом деле, его не Шарик зовут, но мы зовём его Шариком. Ну как я привыкла, что я - Анна Степановна и все меня так зовут. И Стол вот зовут же Николаем Евгеньевичем. А его вот - Шариком.
Из другой больницы меня отвезли в интернат. Там я могла только книжки читать, потому что нам ничего не разрешали, и если я просила погулять, то били по голове. И я перестала просить. И там была одна добрая женщина, Илона Яковлевна, это она мне книжки дала, она сказала, что я не умственно отсталая, а нормальная, просто грустная девочка, и меня нужно в другой интернат. Но её не послушали. А кто плакал, тех запирали в подсобке. Там было темно и пахло тряпками. И там ещё был мальчик один, к нему мама приезжала, все хотели поглядеть - какая мама, но нам не разрешали. И они всё удивлялись там, что я умею читать, думали сначала, что я просто книжки смотрю. И одна нянечка вырвала мою книжку и бросила её Павлику, а Павлик её порвал, он её прямо сразу порвал. И нянечка сказала "Вот, видишь, что с книжками надо делать!" - и очень смеялась. И тогда я стала книжки наизусть учить, боялась, что отнимут, что Павлик порвёт. А потом пришла комиссия, очень важная, как сказала Илона Яковлевна, и меня перевели в обычный детский дом. И там школа была и можно было гулять. И там была в столовой Света и она разрешала сахар. Она давала большую ложку и можно было зачерпнуть из банки.
Шарик, думала я, дорогой мой Шарик, что же вот ты столько лет со мной живёшь, а по телефону звонить не научился, у собак, говорят, столько схожего с человеком. И поползла к телефону.
Врач меня даже смотреть не стал, увидел кровь и поехали. И так мы хорошо поехали, что я уснула. И мне снился римский император, как будто он шагает по площади в блестящей тоге, и в руках у него свиток, он разворачивает свиток и читает "Назначаю Шарика верховным жрецом телефонной связи и верховным главнокомандующим почтамта". Ох, как-то мы так быстро приехали, что я даже стукнулась головой обо что-то, когда тормозили. Вот так всегда, даже сон досмотреть не дадут. В приёмном покое был врач, он мне велел водрузить себя на кресло, помог немного, и прощупал всё, что можно и нельзя. Я от боли совсем соображать перестала, а от ощущения живой руки внутри себя совсем одурела и запела "АаааааУУУУУУУ!", как мой любимый троллейбус.
- У вас когда последний раз были половые отношения?
- Что?
- Ну секс когда был последний раз?
- Не было последний раз
- Что не было?
- Ну этого не было со мной... последний раз
- А когда было?
- Никогда не было
- ...!!! ... что вы говорите? Вы состоите на учёте в психдиспансере?
*шёпотом* - Уже нет...
- Что?!
- Нет!
- Послушайте, у вас внематочная беременность, у вас очень большой плод, он разорвал трубу, сейчас....
Но дальше я не слышала, потому что провалилась куда-то. Упала в обморок - глупо так было бы сказать, потому что я уже лежала.
Дома сидели безумные от голода Шарик и кошка. Сидели в обнимку, если можно так сказать про кошку и собаку, но они друг-друга как-то подпирали, скорее даже Шарик кошку подпирал как кариатида. Я высыпала им всё, что оказалось в холодильнике и на полках, даже макароны. Потом смела макароны с пола в совок и села на табурет. За окном было очень красиво, всё было ярко-зелёным, всё было таким объёмным, многомерным, оно прямо лезло на кухню своей свежестью и жизнью, что мне захотелось замазать окно как в машине скорой помощи.
В институте меня поздравили с днём рождения. В моей голове пел троллейбус. В чашках с чаем плавали мои слёзы. В небе стояла блестящая от моих слёз мутная луна.
Я хотела пойти в парк, но ноги отвели меня в маленький дворик с жёлтым округлым домом и низкими окнами. Двор-колодец. Я бы зачерпнула воды, отхлебнула бы жадным глотком, окатила бы себя остатком воды, но в доме-колодце потонуло моё ведро. Я посмотрела на окно на втором этаже и увидела там герань. Такую бабушка растила. Поднялась на второй этаж, мимо проскрипел лифт "слеза комсомолки", перила неуютным холодом ответили руке. Дверь открыла бабушка. Она стала в два раза меньше и шамкала беззубым ртом "Заходите Евдокия Осиповна, я вас с утра дожидаюсь". "Я не евдокияосивна..." - глотая с воздухом запах дома, заикаясь, ответила я. Бабушка вскинула на меня глаза, на глазах скинула лет 20 и вскрикнула "Ты?!". И мы молчали. И тишина была такой громкой. Просто орала эта тишина. Потом заскрипел лифт. Я повернулась и стала спускаться по ступенькам. Кажется, она шагнула за мной, кажется, она даже что-то сказала.
Зимой я хожу в парк только ради Шарика. Кошка провожает нас недоуменным пристальным взглядом, замерев на шкафу. Кошка-Василиск. Думает, наверное, что может нас взглядом загипнотизировать и мы не пойдём никуда. Шарик в парке бесится с Роми. У Роми есть хозяин - старенький профессор, который говорит мне "сударыня". Старичок иногда забывает, где его дом, и я провожаю их с Роми до дома. И вот как-то вечером мы пришли, а ни Роми, ни старичка там не оказалось... Шарик искал Роми, явно беспокоился и фыркал носом в снег, пытаясь почуять его след. И вот я думаю, что, наверное, старичок и Роми не нашли дорогу домой. И всё белое. Как будто сидишь в банке с сахаром. Как будто сейчас появится большая ложка и зачерпнёт тебя. Всё белое. И не надо расфокусированно смотреть, потому что бело всё - оно бесцветное, оно бесформенное и так. И там, в парке, я опять услышала стук. Я сглотнула, очень больно сглотнула, потому что резко, и мы пошли домой.
А на другой кафедре есть лаборант, Виталик, он мне всегда дарил шоколадки. Я не люблю шоколад, но Виталику я не говорила. Я угощаю моих студентов шоколадом, они меня за это прозвали "пани Шоколад". И я думаю, что так меня и зовут на самом деле, а Анна Степановна - это просто так. Как Шарика. И вот однажды Виталик позвал меня к себе в гости. Я пошла. А почему не пойти? И Виталик стал музыку ставить, чай наливать, а потом захотел меня поцеловать. Я отмахнулась, попала ему по очкам, я не нарочно, но очки упали и разбились. Он закричал "Ты одурела совсем! Кому ты ещё такая нужна!"- и я ушла домой. Но шоколад я теперь сама покупаю и угощаю студентов. Ну, раз я "пани Шоколад". Сами вы Анна Степановна.
И мы пришли домой. Шарик пошёл снежными лапами следить, а я не пошла. Я там в коридоре села на пол. Поближе к телефону.
- Ой, господи, помилуй меня грешного!
- Мя.
- Что мя?
- МЯ грешного!
- Вы заговариваетесь уже что ли?
Стою неподвижно, как фрагмент обоев, мне даже кажется, что на мне цветы, молча стою, так молча, что слышу мысли в голове. Громко поют.
Я не сплю, нет, я не сплю.
- Ну что, будем готовить к операции.
- Как?
- Что как?
- Как готовить?
- С приправами. Идите уже, ладно? Мне ещё истории заполнять.
И я слышу он говорит медсестре:
- Ненормальная... В прошлом году такая же операция, внематочная. Говорит, что секса никогда не было. Почему их всех к нам везут, почему не в четвёрку? Хорошо, что у неё всего только две трубы...
В окне оттепель. Из-под снега вылезли куски дороги, смешанный с грязью снег по цвету напоминает молочный шоколад. Шарик и кошка, наверное, тоже смотрят в окно. Кошка пытается поймать воробья, который прилетает к кормушке. Воробьи очень смешные, кошку они не боятся.
В палате старушка. Всё время ждёт кого-то. А никто не приходит. Она вздыхает, шаркает от окна к койке. И пишет что-то в маленький блокнотик. Я спросила "Что вы пишете?" А она застеснялась, говорит "Стихи... только вы никому не говорите". Я спросила "Почему?", а она ответила "Скажут, что бабка ку-ку" и захихикала как девчонка. И сказала, что дочка у неё, обещалась прийти, навестить, но что-то не приходит. За три недели ни разу не пришла. Я ей звонила, говорит, она сказала "занята" и трубку повесила.
Весна всегда очень медленно сначала наступает, а потом за один день. Вокруг всё начинает шуметь, так зимой не шумит. И становится хорошо, звонко, гулко, тикающе, шуршаще. И не надо шуметь, чтобы мыслей не слышно было. И птицы, и троллейбусы и маленькие листья - всё живёт, всё дышит.
В парке не было никого. Только далеко пробежал человек, он там утром всегда бегает. Мне казалось, что вот ещё чуть-чуть и небо станет совсем близко от меня. Так я сидела и не смотрела, глядя. И глядела, не смотря. И небо и воздух - всё становилось сплошным движением атомов. Пролетали справа налево и обратно крошечные частицы мироздания. И я протянула руку и хотела дотронуться до того, из чего сделана наша вселенная. И тут услышала стук...
ВЛАДИМИР МОНАХОВ
=====> лю-БОЛЬ
«...найти себе горе среди счастья.»
/А.Дюма, "Шевалье де Мезон Руж"/
«Люби ближнего своего,
но не до такой же степени,
чтобы он невзлюбил тебя.»
/Из дневника/
1.
Вскоре после рождения внучки жизнь пятидесятилетнего Савельева пошла наперекосяк. А со временем ему, впечатлительному и легкоранимому человеку, стало казаться, что даже и под откос. Внешне ничего трагического не происходило, но Савельев ощущал и телом, и особливо душой, как его скромную стареющую персону тесным кольцом сжимает не проходящее чувство одиночества. Жена, с которой он прожил тридцать лет, стала отдаляться от него, полностью посвятив себя заботам о внучке. Савельева перспектива люлюкаться с малым дитем не приводила в восторг, поэтому он устремлений жены демонстративно не поддержал. "Мы должны быть гостями у них, а не работниками", - сказал как отрезал. Жена неделями жила в молодой семье, приняв на себя все заботы главной матери. Савельев оставался дома один и часто на ночь голодным. Готовить Савельев не любил, не умел делать даже элементарную яичницу. Сложившаяся практика подолгу оставаться голодным его раздражала. Он уже четко определил, что всю долгую совместную супружескую жизнь они двигались как бы в разные стороны. И хватило появления внучки, чтобы разбежка в стороны усилилась.
Охлаждение между супругами произошло давно, но оно как-то скрывалось обоими, а после рождения внучки получило законченную форму. Как это часто бывает в таких семьях - жена практичная и порывистая на все новое, то Савельев к жизни под таким надежным крылом был мало приспособленным и всецело опекался женой даже по мелочам. Но в то же время он был непомерно обидчивым и излишне требовательным к близкому окружению. А поскольку близкое окружение поредело и стало удаляться по объективным причинам, то Савельев предпочел организовать свое собственное движение удаления. Естественно, лучшим объектом для этого могла стать другая женщина, но поскольку Савельев по работе имел дела в основном с мужиками и места, где пребывают дамочки, особенно те, которые и в одежде кажутся обнаженными, никогда не посещал, то завести новый роман ему явно не светило.
2.
Последний раз такая попытка сорвалась лет в сорок пять, когда он стал по выходным захаживать на чай к своей личной парикмахерше, схоронившей годом раньше мужа и товарища Савельева. Вел с ней умные беседы за текущую жизнь и даже еще не сформулировал для себя мысль, куда это может завести, как одинокая шустрая бабенка однажды проявила инициативу, и Савельев ощутил на себе ее горячие быстрые руки. "Что ты такой неловкий, - зашептала она ему в ухо.- Обними же меня покрепче, погладь!". Савельев растерялся. Тут тебе и мысли, что он давненько и законную свою супругу не обнимал, и память о товарище, которого схоронили недавно, да к тому же еще и активная раскрепощённость вдовы напрочь смутили Савельева. Нельзя сказать, что он был зашуган однообразием сексуальным семейной жизни, но он явно струсил. И потому резко поднялся, всем телом оттолкнув жаждущую ласк даму, и ушел, оставив ее в полном недоумении. Она еще попыталась при новой случайной встрече выяснить отношения, но Савельев глухо буркнул, что не собирается изменять жене, хотя и так было очевидно, что основная причина крылась явно в другом. "Да, господи, много ли нам уже нужно?! Обнял бы, поцеловал, поговорили бы, ты ж такой умный, тебя слушать одно удовольствие", - канючила подхалимски вдова, но Савельев остался непреклонен. И хотя он гнал прочь от себя мысли о том, что активная половая жизнь прошла, но они сидели в нем прочной занозой. Поэтому Савельев в своем одиночестве без жены думал о тех, кого было приятно вспоминать. Их было немного - всего семь девушек и женщин, в том числе и его супруга, роман с которой был быстрым и закончился женитьбой. Вспоминались молодые годы семейной жизни, правда, неожиданно примешивались скоротечные романы Савельева, которые не имели далеко идущих последствий. Он уже в который раз подумал: изменяла ли ему жена? То, что не могла блюсти верность, и дураку понятно. Когда у него случалось, это не становилось предметом семейных разборок, а жена ведь тоже могла пройти со своими романами незаметно для его глаза, тем более, что Савельев был человеком ненаблюдательным.
В один из одиноких вечеров Савельев достал старый проигрыватель с виниловыми пластинками, которые каким-то чудом сохранились в их доме, и стал слушать песни молодости. Под них вспоминалось приятней, а одна из песен - про скорый поезд, который уносит лирического героя куда-то вдаль, напомнила ему о его первой юношеской любви - Марии Мохначевой, с которой он учился в школе. Затем он уехал из города и даже несколько месяцев переписывался с ней. Но эпистолярный роман вскоре оборвался: Мария вышла замуж. Красивая девушка всегда была под пристальными и жадными взглядами местных парней, а поскольку Савельев уехал служить в армию на два года, как Марию тут же атаковали оставшиеся на гражданке. Именно песня про скорый поезд звучала на перроне, когда Мария провожала Савельева. И теперь песня будила в нем все прежние воспоминания того радостного времени. К музыкальным пристрастиям мужа жена осталась равнодушна, только однажды упрекнула неопределенно: " Какой же ты все-таки..." - и оборвала фразу на полуслове. Недоговоренность всегда была визитной карточкой их дома.
3.
Савельев каждый день ставил пластинку с песней по несколько раз, слушал и вспоминал, вспоминал, вспоминал... Жаркие поцелуи в подъезде и в беседке соседнего детского сада, куда они заходили с Марией, прячась от любопытных взглядов прохожих. То было целомудренное время, когда молодые скрывались от посторонних глаз и не демонстрировали свои желания и чувства посторонним людям. Савельев ощущал под одеждой упругое тело Марии, которое тянулось к нему каждой клеточкой. Но был между ними негласный внутренний запрет не спешить, не делать этого раньше отведенного кем-то срока. Запрет действовал с ее стороны и укреплен был внутренней робостью Савельева, который боялся не того, что произойдет во время, а после всего. Девушка представлялась ему такой возвышенной, такой чистой, что он просто панически опасался делать с ней это.
Когда ему написали, что Мария вышла замуж, Савельев решил застрелиться и попросился вне очереди в караул. Стоя у самолетов под чисто вымытым летним дождем звездным небом, он дважды уже был готов к выстрелу, но каждый раз видел падающую звезду и успевал загадать желания. Годы спустя Савельев уже не мог с точностью вспомнить, о чем были его желания, но то, что оба посвящались Марии, знал наверняка. И жажда проверить, счастливые ли звезды падали над ним, спасла его тогда от рокового шага. После этого Марию он видел один раз. В родной город он приехал годы спустя на похороны матери. Савельев возвращался на девятый день с кладбища, а навстречу ему шла Мария, держа за руку маленькую девочку. Мария была грузной, рыхлой, потной. Лишь глаза напоминали прежнюю Марию, да семенившая рядом девочка была точной копией её в молодости. Все это Савельев увидел в одночасье - и внутренне усмехнулся. Эта кривая усмешка злорадства всегда появлялась на его лице, когда он торжествовал. Удивительно, но ничто не дрогнуло в сердце. Оно было сухим и равнодушным. Он знал, что в отличие от Марии мало изменился, подтверждение этому читалось и в ее глазах. Мария тоже узнала Савельева, он видел ее смятение во взгляде, и еще он видел в ее глазах мольбу: не подходи! Именно так - проходи мимо, не останавливайся. И по тому, как Мария убыстрила шаг, стремясь проскочить мимо Савельева, убедился, что правильно понимает её. А так хотелось остановить, что-то сказать, не обязательно обидное... В этом отрезке в несколько секунд Савельев в последний раз выполнил желание Марии: они разошлись, не проронив ни слова, даже не поздоровались. Потом Савельев со стыдом вспоминал эту встречу, но ничего нельзя было поправить, изменить. Оставалось только забыть, вычеркнуть её из своей жизни.
И теперь эта музыка, эти песни, эти воспоминания будили в Савельеве мысль, что жизнь могла пойти иначе. Именно с Марией она могла быть другой и у него, и у нее. Ему почему-то казалось, что они оба несчастливы. Он здесь - на чужбине, она там, в их родном городе. Он не сомневался, что Мария живет в их городе, и никуда не уехала. И ему нужно ехать к ней. Если не переменить их жизнь - что менять, ведь жить осталось то всего ничего, то хотя бы все прояснить. Ехать недалеко, всего одну ночь поездом. При постоянном отсутствии жены никто и не заметит его отсутствия. С этими мыслями Савельев обнаружил себя в поезде засыпающим на нижней полке полупустого вагона. Спал Савельев так крепко, что проводник с трудом разбудил его перед станцией назначения. Даже не умывшись, не почистив зубы и не расчесавшись, Савельев выскочил на перрон родного города, где он был единственным прибывшим пассажиром.
4.
Только выйдя на площадь перед вокзалом, Савельев впервые подумал, что он не знает адреса Марии. Мимо шли незнакомые ему люди. Он внимательно всматривался в лица, пытаясь прочитать что-то знакомое в них, но это были лица неизвестных ему людей. Город тот же, а лица другие. Родственников в городе не было, над всеми завязал земляные узелки могил на старом кладбище. Но в старых городах люди редко меняют адреса, осенило Савельева, и он решительно направился к дому, где подолгу простаивал с Марией под ее окнами. Мать требовала от них быть на глазах - и Савельев свято соблюдал установленное правило, и потому ему доверяли, когда он изредка умудрялся уводить девушку подальше от родительских глаз.
Городок небольшой, здесь в любую точку, если ты налегке, можно без труда добраться пешком, особенно когда у тебя вдоволь свободного времени. Савельев не знал, радоваться ему, что мало здесь изменилось за время его отсутствия, или огорчиться, что перемены, прошедшие по стране, почти не коснулись здешних мест. И принял как должное, как факт, что ему будет легко найти дом Марии. Пока он об этом думал, ноги его несли по известному адресу, и опомнился он лишь, когда встал перед дверьми и не раздумывая нажал на звонок. Открыл маленький мальчик все с теми же живыми синими глазами, "внук" - промелькнуло в сознании Савельева, а за ним, тяжело ступая, вышла женщина. Толстая, распухшая, с усталым лицом изработанной бабы, с легким запахом винного перегара.
- Тебе чего? - посмотрела она без удивления на Савельева.
- Мария, это я, Савельев Виктор!
- Узнала, ты мало изменился, не то, что я - разнесло.
- Хотел тебя повидать! Поговорить!
- Однажды виделись, даже сделал вид, что не знаешь меня, не поздоровкался, - напомнила Мария ту давнюю встречу.
- Прости!
- Ерунда. Я и сама-то не хотела с тобой говорить. Так чего приехал?
- Знаешь...- Савельев осекся, потоптался как-то неловко, огляделся по сторонам, снова увидел мальчика с синими глазами, который так и стоял перед Марией и внимательно слушал их разговор, и решился сказать главное прямо здесь.- Я только сейчас понял, что всю жизнь любил лишь тебя. Когда мне сказали, что ты вышла замуж, то думал - застрелюсь и уже был готов пустить пулю. Но на посту я увидел падающие звезды и загадал желание, что мы снова встретимся и все у нас будет хорошо, - как-то неожиданно Савельев вспомнил содержание своего желания, которое до сих так и осталось неосуществленным.
- Видать, звезда, Витя, была несчастливая для нас. Поздно менять и соединять собрался. У меня уже внуки...
- Так у меня тоже внучка...
- Тем более! И катись колбаской по Малой Спасской, - неожиданно выкрикнула она знакомую с детства поговорку, резко задвинула за спину внука и захлопнула дверь перед гостем.
5.
Савельев окаменело стоял перед дверью, где безвыездно прожила его любимая девушка, состарилась, огрубела. Он пытался понять, что делать дальше, как поступить? Но тут услышал мужской голос за дверью: "Кто там?". Женский в ответ сказал: "Урод какой-то, адреса перепутал, девушку всё свою ищет". Мужской подытожил: " У нас тут девушек отродясь не было, только ****и". И женский и мужской смех заставил Савельева отойти от двери. Он еще в горячке хотел позвонить, вызвать Марию и наговорить ей гадостей, которые в нем тлели прежде, копились словами, предложениями, монологами и прятались в преисподней души, никогда не выходя на свет. Но передумал и пошел на улицу, во двор, где бегали дети, где мало что поменялось за время его отсутствия, только люди были другими.
Они не узнавали Савельева, и он никого не знал. Выйдя на свет, он решил направиться туда, где его знают и ждут - к могилам папы, мамы, бабушки. Там можно все рассказать как на духу, там и выслушают, и подскажут. Хотя и там Савельев не ждал успокоения: найдет ли он могилы самых дорогих ему людей, ведь если город не изменился, то кладбище всегда в переменах новостроек.
ТАТЬЯНА ВИНОГРАДОВА
/Москва /
=====> Выходные в доме творчества Переделкино
(в е с е л у х а)
В чудовищное лето 2010-го заселилась на выходные в Дом творчества «Переделкино». На другом берегу рельсов разлеглось Новопеределкино, т.е. уже Москва, кисельная от жары, но здесь, в старой части, еще можно получить порцию дачно-загородного духа и воздуха. Заросшая травой, как тиной, территория. Этакий «огромный запущённый сад, приют задумчивых…» – но не дриад, нет.
Короче, в номер меня поселили из милости, после множественных уговоров войти в положение изжарившегося на московской сковородке поэта. В старом корпусе. С удобствами на этаже. Не только без кондиционера, но даже без элементарного вентилятора. Лишь раковина пялилась уныло. Но зато – высокие потолки, облупленные мебеля – всё по-сталински размашисто, ар-деко этакое. На коридорных стенах – ч/б паноптикум (зачеркнуто) иконостас советских писателей. Например, рядом с моей дверью висел сам поэт В. Б. (царствие ему небесное), который когда-то (мне было 18) облагодетельствовал юное верлибрическое дарование советом стихов вообще не писать, ибо без рифмы – негоже…
А рядом с заржавленным, обшарпанным нашим корпусом – пафосный ресторан «Дети Солнца». Я сначала, в простоте душевной, подумала – Макс Горький. Потом вспомнила, что неподалеку – эпическое в «лихие девяностые» Солнцево. И, радостно сложив два и два, заглянула в меню. Так и есть: салатики – от 900 (девятисот) руб. Ну-ну… На следующий день в этом «солнечном» ресторане играли масштабную свадьбу, с потными и несчастными музыкантами в беседках, аниматорами, воздушными шарами и прочей веселухой. Это всё – на фоне древних табличек: «Соблюдайте тишину. Писатели работают».
Зато в столовой – антикварные каши и винтажные борщи, а также неизбежный слоёный пирожок (зачеркнуто) прозрачный компот, всегда готовый к услугам.
По корпусу и вокруг слоняются унылые трясущиеся девяностолетние совписы с неугасимым, остреньким таким огоньком в глазёнках. Один мне попался на роскошном общем балконе нашего корпуса. Бодрый старец невинно дышал вечерним хвойно-туйным воздухом с примесью дыма горящих торфяников и искоса на меня поглядывал – этакую (в его представлении) «фемину». И уж сделал он шажок по направлению к, и ротик приоткрыл, дабы познакомиться с дамочкой, но был опережён.
Я: Чудесно здесь, не правда ли? Дух былых времен ещё витает. (От ковровых нечищеных дорожек и обшарпанной полусломаной мебели и впрямь несёт неизбывным совковым душком.)
Совпис (мечтательно): Н-да…
Я: Ведь правда, вот тут, именно тут жили, отдыхали, творили и Вера Панова и этот… автор «Кавалера Золотой звезды»…
Совпис (нравоучительно): БабаЕвский.
Я: Вот-вот… А холодная вода в душе опять не течёт.
Совпис нежно молчит, вдыхая туйно-торфяной коктейль.
Я (тихо зверея): А вот интересно, почему для писателей… СОВЕТСКИХ… удобства спроектировали всё же не в номере, а на этаже? А? Чтоб всем сразу было понятно: классик соцреализма такой-то пошёл до ветру? Не загордились чтоб и от коллектива не отрывались – так, что ли?
Совпис угрюмо сопит. Судя по всему, коктейль воздусей его уже не радует.
Я (аж самой противно): За что ж так Софья Власьевна своих певцов-то?
Совпис (тоже тихо, но явно зверея): А кто такая Софья Власьевна?
Я: Ужли не знаете? А ведь в те времена любой диссидент знал… Власть это наша, то есть, ваша. Советская. Сов. Власть… Впрочем…
Совпис величественно удаляется.
Ну вот, ну зачем я так? Ведь все срока давности уж вышли! Ходят они, старички эти благостные, трясущиеся, по аллейкам. Поддерживают их под локоток жены-детки-приживалки. Пьют они свой прозрачный компот. И никого ведь больше не трогают, никого…
А затем, что стыдно. Мне там всё время было неимоверно стыдно. И не за совписов даже, а за себя. Мандельштам вот с Цветаевой в этом «доме творчества» не были и быть не могли, а эта поэтка – гляди-тка, в номер заселилась! Пусть и с удобствами на этаже… Да ещё канпотом недовольна!
Одним словом, веселуха.
НАДЯ БЕЛЯКОВА
/Москва /
=====> Тату для ветерана
/Из цикла «Ругачёвские чудеса»/
Глаза у Иринки карие, с огоньком. А волосы вьющиеся, смоляно-черные. И у Вовчика – мужа ее – тоже. А у сыночка их Игорька – серо-голубые, точно с ободочком. И волосы с рождения – белокурые и прямые. Конечно, всем она объясняла, что это он в её бабку по материнской линии, которую никто в здешних родных местах Вовчика никогда и не видывал. А чтобы к срокам не прикопались, договорилась с работавшей в роддоме подружкой, и всё списали на преждевременные роды. И потекла ее семейная жизнь, как у всех... Но сама она отчетливо помнила те жаркие сентябрьские ночи, из которых и вынесла светловолосого и ясноглазого сыночка...
…С началом перестройки московских студентов из того архитектурного института «на картошку» в окрестности Ругачёво больше не присылали. А сама она в столицу за краденым счастьем ехать не решалась. Хотя как раз в это время краеугольная тема пропагандируемой советской «смычки города и деревни» с отменой прописки решилась сама собой. И хлынул в – ругаемую за их же хамство – Москву поток озверевших и разобиженных на столицу приезжих. Обиженных, за то что так долго, целым поколениям, была недоступна и потому теперь – не ласкаемая в радости обладания, а снасильничанная и ими же охаянная. Так что как и раньше – та, прежняя, Москва, так никому и не досталась. Как Наполеону, спаленная тогда пожаром, так и нынешняя, сверкающая витринами – отражает не прежние интеллигентные лица москвичей, а суетливо-одичалые лица новых россиян. Все есть, все на продажу, а той прежней Москвы с тихими переулками и чтением стихов вполголоса – нет, не досталась она новым завоевателям и покорителям.
Иришка, никогда ни с кем не обсуждая, чувствовала это сердцем. Хотя знала такой Москву только по рассказам присланного к ним «на картошку» студента-архитектора. Сама же никогда в Москву не стремилась и почему-то даже побаивалась столицы, не пытаясь найти там заработки повесомей, чем в Ругачёво. Жила себе, работала и растила сына. А ее собственная Москва всегда оставалась с ней неизменной – с ее загадочно-манящим теплым отзвуком прочитанных ей студентиком из МАрхИ непонятных, но запомнившихся стихов, настойчиво пробивающихся к ней из прошлого дымком сигареты, смешивающимся в воспоминаниях с запахом духмяного сена самой высокой скирды, стоявшей в моросящий дождь в поле как крепость. Она снова ощущала тепло его губ – тепло остановившейся раз и навсегда их любови на той скирде, их замершего в удивлении, остановившегося времени между закатами, залюбовавшимися самими собой в отражении озера с тягучими росистыми рассветами, настигающими их утренней дымкой и туманами. Времени, украденного у всего разом, хватало на воспоминания в размеренном дне – и с утренним приходом на работу, и в обеденный перерыв, и вечером, как в ожидании свидания. И теперь это время, вырванное из 24 часов суток клоком – меньше мгновения – не потускнело за многие годы и длилось воспоминанием с привкусом жаркого плодоносящего их сентября так, что хватало его на многие годы, и оно пережило и ее мужа – добродушного смешливого Вовчика, который в те деньки как раз оказался в командировке, да и ее молодость тоже. И как иной раз преображается женщина, и все вокруг замечают ее нарядное праздничное платье, изысканно подобранные бусы, кольца и серьги, но никто так и не увидит в ней главного ее украшения – воспоминаний, которыми озаряется ее лицо и которые зажигают искорку в усталых глазах, когда незримыми мотыльками припорхнут и прикоснутся к ней, отпугнув порханием крылышек нахлынувшую грустинку о том, что не сбылось. Таким украшением остались навсегда с Иринкой ее мотыльки-воспоминания о сентябрьских ночах студенческой «картошки» на овощебазе «Путь Ильича» под Ругачёво двадцать лет назад.
И теперь, когда не видны больше в полях высокие скирды, а невысокие и аккуратные валки сена разбросаны по полям, Иринка, точно ухмыляясь, про себя отмечала: да и к чему теперь те огромные, духмяные, высокие скирды?! Те, в которых легко было спрятаться ото всех и любить друг друга, лежа на верхотуре прямо под бескрайним небом. Кому они теперь нужны – эти огромные, колючие крепости запретной любви, времен советской "картошки"? Этой сезонно-запретной любви советских времен, когда из многочисленных институтов и НИИ гнали интеллигенцию, засидевшуюся и зачитавшуюся всяких "самиздатов" - из пыльных рабочих кабинетов на поля отчизны собирать и перебирать морковь голыми руками в любую погоду и непогоду, хотя с этим вполне могли и должны были бы справиться живущие там колхозники. А в награду за этот странно-сезонный труд – свободная любовь – без берегов и рамок приличий – с местными томными красавицами, уставшими от жизни с унылыми мужьями – пропойцами- колхозниками. Хороша и горяча была любовь со скинувшими городские приличия «городскими», оттягивавшимися по полной "на картошке".
На той советской "картошке" все были равны перед отброшенными условностями и приличиями, становясь холостыми-незамужними, как на самом роскошном курорте! И загорелые, не отягощенные комплексами, мускулистые трактористы – тоже пользовались большим успехом у столичных интеллектуалок, начитавшимися заграничных книжек о страстной любви бессонными – одинокими – ночами в пустующих без любви столичных квартирах.
"Культ Деметры" – так шутя называл традиционную осеннюю "картошку" ее студентик из архитектурного института. Потому что ничем другим эту странную социальную "госпрограмму" объяснить было невозможно, ведь затраты на перемещение в колхозы, обустройство и кормление огромного количества городских людей – при том, что там круглый год жили сельскохозяйственные рабочие – явно не окупались. И он смешно рассказывал Иришке о древнем культе языческой богини Деметры, строя при этом уморительные рожи. А как еще рассказывать про то, что священной обязанностью самых молодых и красивых издревле было – для повышения урожайности и плодоношения полей при всем собрании честного народа, под радостные песни и пляски – заниматься любовью, стремясь передать земле силу страсти любви, ведущей к плодородию.
И ведь такой любви, как у Иринки с тем студентом, присланным 25 лет тому назад "на картошку", уже никогда не будет на земле! А то, что сынок ни на нее, ни на мужа не похож – или тактично не замечали, или дела никому до этого не было. Муж, уехав на заработки в Польшу, когда Игорьку было три годика, сгинул – не вернулся. Иринка, как и положено, относила черные – кофточку и мини юбку – целый год. Но сильно не убивалась, потому что сердцем чуяла, что не сгинул ее смешливый Вовчик в Польше, а просто затерялся среди огромных людских потоков "челночников", растекшихся по всей планете с началом перестройки, когда вмиг остались без работы советские инженеры, врачи и учителя, как и ее Вовчик – учитель физкультуры в сельской школе. Сны с Вовчиком, хоть и видела их редко, были спокойные и хорошие. И радовалась Иринка им, словно долгожданное письмецо-приветик издалека с прощением за давнюю измену получала. Поэтому и свечки "за упокой" Вовчика никогда в церкви не ставила. Верила, что беглый муж просто нашел свое счастье где-то на стороне, может быть, даже в Европе, потому что приходили посылки – то из Польши, то из Германии – с одеждой для Игорька, с учетом меняющегося возраста ребенка, но анонимно, без единого словечка, и всегда как раз ко дню рождения Игорька. Так и осталась с сыном-подростком Иришка без мужа. И потому, когда начались у сыночка подростковые выверты, нелегко ей пришлось сладить с его норовом, А вырос , так и вовсе – хоть вой. У всех ребята нормальные: кто в тракторное училище пошел учиться, кто деньги шабашкой у дачников зарабатывать, чтобы потом купить подержанную машину и таксовать. А Иришке досталось хлебнуть выше крыши. Выросший сынок вдруг увлекся нахлынувшей и распростертой по всей стране новомодной готикой. И стал ее Игорёк – сначала Гарик, а потом и вовсе – Гера. Она удивилась, услыхав что друзья его кличут Гера, и высказала сыночку:
- Я же тебя Герасимом не крестила! И по паспорту ты – Игорь! Что же они тебя Герой зовут?
На что Игорь ответил несколько заносчиво и категорично:
- Герасим тут ни при чем! Ты еще Муму вспомни! Я – в нашей тусовке – Герман! Я – гот! И простецкое русское имя Игорь мне не идёт! А Герман – звучит по-немецки! И означает – повелитель!
Характер у сына, ставшего готом, становился все неуживчивей, поэтому Иринка, решив не напрягать обстановку в доме, промолчала, так не насмелившись пошутить, что у Пушкина Герман – вовсе не повелитель, а рехнувшийся несостоятельный игрок.
Черные майки с черепами и готическими надписями и даже купленные по случаю черные ковбойские сапоги Гера носил теперь даже в жару. В сочетании с длинными белокурыми жестко-прямыми волосами ниже плеч и голубыми глазами его вечно мрачное и недовольное выражение лица с первого взгляда давало понять, что новоявленный Герман – настоящий гот. Первое время он отшучивался, что «черная рубашка грязной не бывает!». Но со временем чернота стала единственным цветом его одежды. И быть готом означало: неважно – деревенский ты или городской, из Парижа, Чикаго, Берлина или Зажопинска, потому что настоящий гот – как подданный неведомой, таинственной страны, в которой каждый и есть центр ее мрачной и горько-смертной красоты.
В неизменную атрибутику готов на правах второй кожи, наряду с чёрным цветом одежды – словно вечным трауром по утраченным с юности мозгам – входили и татуировки. И уж сколько Иришка со слезами на глазах не умоляла не уродовать себя наносимыми на кожу дурацкими рисунками с выполненными готическим шрифтом заумными девизами, но истинный гот – Герман – был неумолим. И вскоре, не смотря на Иришкины просьбы и запреты, спина его и руки были украшены татуировками, а его торс стал походить на доску объявлений из разномастных текстов и шрифтов.
- Тату! – гордо произносил Герман, опережая осуждающий взгляд матери, когда ходил по дому без черной майки, словно произносил заклинание, способное загасить любое посягательство на свободу истинного гота.
Но все же есть у судьбы свой гуманизм. В Иркиной ситуации этот гуманизм проявился в том, что у нее было время привыкнуть ко всей этой готике и всей связанной с нею чертовщиной. А для Германа поездки в Москву на тусовки таких же как он готов, с засиживаниями до утра в разных барах и кофейнях увенчались тем, что он нашел там свою половину. То, что она своя в доску, он понял с первого взгляда – об этом говорил обильный пирсинг на ее лице: скобками белого металла были обхвачены надбровные дуги и правая ноздря ее тонкого носика, а под подбородком многозначительно белел серебристый шарик.
Увидев одетую во все черное девушку, протягивающую для знакомства разрисованную кельтским орнаментом руку, Иришка охнула и безошибочно выдохнула:
- Тату!
- Тату? Нет! Я – Таня! – сказала пришедшая знакомиться девушка Германа.
С этого дня она поселилась у них в доме. Ничего черно-готического в ее поведении не проявлялось. Даже, как-то по-человечески вроде бы началось все у них. И готовила, и посуду за собой мыла. Разве что только, вышвырнув всю рухлядь времен еще Вовчикиных родителей, новую мебель в кредит взяли –черного цвета. А так ничего. Таня в Москве оказалась случайно, приехала на заработки, сама родом из Туапсе. Кто-то из друзей пригласил ее, любительницу-альпинистку, поработать в области промышленного альпинизма – мыть окна в зданиях из стекла и бетона в новой, сверкающей части Москва-Сити. Но вскоре фирма накрылась, и пришлось искать другую работу. Тут и всплыли её навыки выживания в курортных городках. И она стала расписывать Герману-Игорю выгоды работы, если открыть свой салон тату, потому что татуировки вошли в моду и стоили дорого. Место для открытия салона тату она нашла сама. Подрабатывая уборщицей в офисе, договорилась с арендаторами – художниками-дизайнерами, у которых были трудности с деньгами, что будет работать у них бесплатно, а за это по вечерам, после их рабочего дня ее бойфренд сможет принимать посетителей, желающих украсить свое тело татуировкой. Но для этого им нужно было подучиться, купить необходимую аппаратуру, инструменты. И - ура, вперед! Салон тату сулил огромные и легкие деньги. Ведь тату – хит сезона, и все продвинутые хотят тату! Это же не "синева" с числом ходок, как раньше; нынче тату – украшение и знак продвинутых! Теперь это даже актуальное искусство!
Эта идея сразу же ужаснула Ирину. Она испугалась, что втянется ее доверчивый Игорек в какие-то темные дела, спутается с темными людьми, попадет в беду. Ведь и сама наколка, то есть тату – дело опасное! Можно и заражение крови, не дай Бог, человеку ненароком обеспечить! Как- никак, и лицензия нужна. Да и в целом, Ирина, как человек старшего поколения, никак не могла преодолеть брезгливо-недоверчивого отношения в этой «синеве», связанного в сознании людей ее поколения с криминальной атрибутикой, флером откровенно тюремно-уголовной среды обитания. И то, что теперь гордо именуется тату, или татуировка – это все та же бывшая обычная наколка на синеющих старых, обрюзгших телах: «Не забуду мать родную», «Век воли не видать», «Коля + Маня», «профиль Сталина, а на сердце Машка анфас», очень коробило Иринку. И она тщательно перебирала в памяти каждую деталь того сентября, как перебирают вещи в старом шкафу, чтобы найти притаившуюся истребительницу-моль. Вспоминала она и светлые парусиновые брюки из магазина «Рабочая одежда», в которых целыми днями московские студенты-архитекторы перебирали "морЬкву" под открытым небом; и голубые застиранные майки и клетчатые рубашки, и первые кроссовки тех лет на босу ногу, потому что стирать было некогда, а захваченных из Москвы чистых носок уже не осталось за время работы на студенческой «картошке».
Ну, нет же! Не было в облике и поведении ее студентика того пугающего начала, из которого нахлынула вся эта готическая сыновья дурь. Вспоминала Иришка и стихи, которые он читал: светлые, добрые, не предвещающие ничего мрачно-готического. Ведь тем и очаровал он ее – светом своим, смешливостью, нежностью и непривычной изящностью ласки. Вроде бы на одном языке говорили, а те же слова он произносил, словно в чемодан вещи красивые укладывал: аккуратно, ясно и стройно – будто для поездки в хорошую и солнечную погоду. От интонации его веяло безмятежностью, словно о чем бы он ни говорил, подразумевал, что «всё будет хорошо!». И от этого становилось и в правду хорошо, так хорошо, что столько лет спустя как сегодня помнится!
Вот так – вроде бы ничего не предвещало, а нахлынули воспоминания о собственной юности!...
Дом наполнился чужими, резкими запахами невыделанных свиных кож, оставленных на мясистых окороках. Таня и Герман учились на них наносить татуировки, срисовывая образцы из принесенного откуда-то Таней каталога. Они просиживали над этими шкурами всё свободное время. Шкурами был забит и весь Иришкин холодильник. Но, как догадалась Ирина по доносившимся из их комнаты репликам, что-то у них не клеилось. И приступать к работе было еще рано. Это раздражало ее Игорька. То есть, теперь уже невозвратно – Германа.
Таня и Герман решили, что в их работе с рисунками и орнаментикой настал момент «работы с натуры». Решительная Таня с шустростью провинциалки быстро сумела найти нужных людей и договориться насчет подходящей «натуры» в морге одной из больниц. Ей обещали, что если появится умерший одинокий человек – без толпы рыдающий близких, то есть покойник окажется сиротой, то им с Германом дадут возможность «потренироваться», и они успеют быстро нанести татуировку до похорон, не опасаясь при этом вызвать заражение крови. Да и такой «клиент» не будет мешать наносить татуировку, вскрикивая от боли. А наносить рисунок на тело – навык, конечно, нужен. Таня даже внесла часть суммы авансом за такое непростое и тайное дело. И стали они с Германом ждать, когда же выпадет шанс следующего этапа их учения.
Удивительно, но долго ждать им не пришлось. Весна в этом году наступила бурная и резкая. И больничка была битком набита сердечниками, гипертониками, астматиками и другими страдающими от сезонных перепадов давления. Осталось только дождаться момента в засаде. И дождались: как раз настали майские праздники.
А уж в эти-то дни в больницах – самый мор. Потому как в праздники на целый этаж, а то и на два – одна медсестра, а врачей и вовсе нет! Да, праздники – самое время помереть! И дождались своей удачи Таня и Герман как раз на майские праздники. Таня с радостью отдала остальную часть оговоренных денег, радуясь, что сохранила их в целости, не поддавшись соблазнам молодости: желанию купить новые туфли, платье… да мало ли, что еще!
Это был одинокий жилистый старик, ветеран войны. Честно воевал. Попал в плен к немецким фашистам. Бежал. Партизанил. Чудом выжил. А жена умерла еще в начале войны во время родов. Сына единственного своего, которого соседи приютили и выкормили в тяжелые годы, он пережил на целых пять лет. Так что лежал теперь в морге ветеран – сирота-сиротой, – когда вооруженные инструментами Таня и Герман склонились над его телом. Час за часом они старательно выводили на спине старика-ветерана надписи на немецком и украшали готическим орнаментом, старательно маскируя рисунком следы от боевых ранений времен Великой отечественной войны.
В полночь по плечам истязаемого старого бойца раскинулся орнамент с развивающимися лентами, на которых отчетливо прочитывались витые надписи, выведенные готическим шрифтом: «Die Finsternis der Nacht – die Heimat Wahrhaft der got», «Die Finsternis der Nacht im Herz der got». По позвоночнику взметнулись стебли и листья чертополоха, которые обвивала тщательно прорисованная разными цветами саламандра. Закрученная саламандра смотрела на своих создателей исподлобья, по-готически мрачно, опиралась изогнутым хвостом на старинный немецкий кортик, обвитый плющом и языками пламени. Этот выразительный, даже, может быть, красивый рисунок с кортиком расположился последним вдоль крестца старика.
На рассвете 9 мая, улыбаясь после бессонной «трудовой ночи», Таня и Герман удовлетворенно рассматривали свою работу. Пора было относить покойника на место и укладывать инструменты, потому как с горько пьющим сторожем морга они договорились, что к пяти утра все должны закончить и уйди. Герман отошел помыть инструменты, как вдруг страшный и отчаянный крик Тани пронзил прохладу морга. Герман помчался к холодильнику с телами покойников. Онемевшая от ужаса Таня буквально распласталась по стене морга – держась за нее обеими руками и вжавшись спиной. Она побелела от страха, и вместо произносимых слов из горла слышалось только бульканье нервно хватаемого губами воздуха, превращавшегося вместо спасительного вдоха в пустоту. Расширенными, остановившимися глазами она неподвижно смотрела на спину мертвого, истязаемого ими всю ночь ветерана. Герман посмотрел туда же. От их кропотливой работы не осталось и следа. Спина старика стала багрово-красной. Последние очертания тату с немецкими надписями расплывались по живой еще человеческой коже как мокрая акварель по листу, смешивая при этом все краски в одну общую мутную фузу.
Герман подбежал к Тане и обнял ее. От этого ей сразу стало легче, и она наконец глубоко и облегченно вдохнула спасительный глоток воздуха. Герман стал успокаивать ее, хотя и сам почувствовал, что от этой жути у него закружилась голова.
Послышался металлический лязг ключа, которым поддатый с утра сторож не сразу смог попасть в замок. Таня и Герман, не сговариваясь, нервно повернули головы в сторону открываемой двери, но тут же в ужасе перевели взгляды обратно на одиноко лежащего старика. То, что они увидели, потрясло их больше всего за ночь.
Мутное пятно на спине видавшего виды в плену и концлагере старика-ветерана вдруг разбилось на три пятна, которые поначалу стали приобретать неясные очертания, а потом сложились во вполне отчетливые три русские буквы.
Надпись гласила: «Пошли на ХУ^/». На месте кратки над буквой «И» красовался треугольный – штыковой – шрам, оставленный немецкими фашистами перед тем, как храбрый воин попал в плен в 1943 году. Вместо восклицательного знака после буквы "Й" значился шрам от пулевого ранения.
Остолбеневший в дверях сторож дядька Митяй, увидев, что сотворили с его подопечным, мгновенно протрезвел и закричал:
- Да вы что тут, гады, наделали?!!! А говорили: "Медицинский институт… Нам практику пересдать нужно! Мы – будущие патологоанатомы!". Да видали мы и не таких в войну!!! А ну, изверги, с вас еще четвертной! И....в евро гоните! А то не выпущу! Тут запру! – орал на них сторож, успев мельком взглянуть на часы. Прикидывая в уме, что успеет и этих гавриков попугать, и помыть и приготовить покойника, привести человека в приличный вид к похоронам.
Конечно, евро у ребят не было, но карманы они вывернули и отдали всё до мелочи. Дядька Митяй, переворачивая старика-ветерана, перекрестился на багровое – матерное, но справедливое! – послание на спине, внимательно глянул в журнал с записями и уже уважительно произнес, приступая к своим обычным обязанностям:
- Уж ты прости меня, дорогой Иван Семёныч! Не доглядел я – старый дурак! Повелся, поверил, что медики они. Ну, вот приведу тебя в божеский вид. И отметим мы с тобой праздник, и помянем – тебя и всех-всех, кто пострадал от всякой нечисти! Тфу на них! И всё у нас, Ваня, по-людски будет!
Аккуратно раскладывая все, что нужно для своей работы, Митяй взглянул в окно и увидел, как со двора больницы, озираясь, опрометью драпали его сегодняшние изверги – несостоявшиеся «медики»-готы… Утреннее солнце заиграло в небесах, щедро разбрасывая свои лучи и расплескивая ясный свет праздничного утра 9 Мая. Напевающий во время работы Митяй щербато улыбнулся солнышку, и увидел, как оно подмигнуло и тут же разбилось фейерверком радужных солнечных зайчиков о граненые стаканы с водкой, один из которых был прикрыт горбушкой буханки черного черствого хлеба.
===================== КРИТИКА, АРТКРИТИКА, ЭССЕ =======================
ТАТЬЯНА ЗОММЕР
=====> Этюды о художниках-модернистах
(Белянин-Качаев-Лешаков-Казанцев)
БЕЛЯНИН
Раньше художник и скульптор Сергей Белянин был нормальным бизнесменом. Держал, как и все, "комок". И дело шло. Не знал куда деньги девать. Коту своему продвинутому Кеше хотел даже зубы золотые вставить. Не все, конечно, а только два самых больших клыка. Кота в поликлинику носил, со стоматологом разговаривал. Тот сказал, что в общем-то можно, только деньги большие платите.
А потом Белянин почему-то вдруг решил заделаться скульптором. Вырезает из дерева нескончаемые вариации единственной, но очень длинной "Параноиды" – параноидальной лестницы жизни. Теперь живёт как и все свободные художники – только после продажи скульптур. А когда денег нет, себе и Кеше колбасу и окорочка только на картинах рисует. Для них золотых зубов не требуется.
КАЧАЕВ
Художник Игорь Качаев в прошлом был простым оформителем. Однажды он увидел мадемуазель Аджани на жвачке, влюбился, решил нарисовать большую картину и поместить её в салоне. Так появилась картина "Алтын БелАЗ" ("Золотой БелАЗ"), на которой вместо номера красовалось имя ИГОРЬ. Остальные женщины уместились у него во вторую картину под названием: "Мягкие конструкции" - 1, 2, З... и т.д.
Следующей идеей фикс стала идея разрисовывать трубы ГОКа и Дизельного завода фиолетовыми флоксами и желтыми ромашками. Что он и сделал, изобразив трубы в лунном сиянии у реки Тобол на своих пейзажных полотнах под номерами: "Куинджи" - 1, 2, З... и т.д. Но последнего качества ему всё же не доставало. Тогда Качаев решил сжечь несколько своих картин, предварительно объявив их самыми лучшими. После этого Качаева все стали называть Кончаевым.
КАЧАЕВ-ЧАПАЕВ И БЕЛЯНИН-ПУСТОТА
Начитавшись таких пелевинских произведений, как «Чапаев и Пустота» и др., два рудненских художника Качаев и Белянин решили устроить перформанс «Художник и Пустота». Для чего Чапаев-Качаев залез на заброшенную вышку ГОКа и начал сжигать свои бессмертные творения.
А Белянин принялся изображать на снегу Пустоту. Для этого он сначала падал плашмя в снег, а затем незаметно уползал, так что взору фотографа открывалась только действительно пустота от бывшего (там) Белянина.
ХУДОЖНИКИ И ПУСТОТА-2
Когда оба художника посмотрели перформанс на фотографиях, Белянину-Пустоте стало завидно, поскольку Качаев-Чапаев на них выглядел круче, и сжег в музее после своей персональной выставки большой постамент, изображавший Пустоту. А всем намеренно сказал, что это случайность.
Но хозяйка салона, в котором рудненские художники собирались повторить в ходе акции «Художники и Пустота-2» свои знаменитые выставки и перформансы, была не на шутку напугана. А вдруг и у нее «Пустота» сгорит?
ЛЕШАКОВ
Художник и поэт Сергей Лешаков всегда мечтал жить и работать в столице и по-столичному. Поэтому он сначала изобрёл самый умный (и ленивый) вид графики, назвав его "Линия ищет меня" (сама). А затем, не выходя из своей квартиры, объявил (на первых сборищах собственного "Арт-бриона"), что Рудный и есть - столица мира.
И все поверили. В частности, Качаев и Белянин с того дня стали жить и работать в Нью-Йорке, а Казанцев - в Париже. Сам Сергей Лешаков через некоторое время из абстрактно-рудненской столицы мира переехал во вполне реальную Москву. Жил и работал в ней. А выставляться неизменно приезжал (по старой привычке) в Рудный.
КАЗАНЦЕВ
С тех пор, как каждый из художников избрал себе сам столицу мира, Сергей Казанцев стал регулярно ездить в Голландию. То есть столицей мира для него по-прежнему оставался Париж, но ездил он в Голландию - из соображений экономии. Билет брал только в один конец, а на пиво зарабатывал продажей своих гениальных творений прямо на улице.
Однажды мимо Казанцева шла Королева Нидерландов (голландский, оказалось, бывает только сыр, а всё остальное - "нидерландское"). Казанцев не растерялся и подарил ей свою картину. А королева в свою очередь - благодарственное письмо с печатью. С тех пор Казанцев считает своё пребывание в Голландии всегда легальным и мечтает уже о "Королеве Франции". Хотя пока рисует маслом абстрактные картины исключительно на специальной голландской бумаге. И все называют его по-прежнему: Сергей Голландцев.
КРУПНЕЙШИЕ ХУДОЖНИКИ КОНЦА И НАЧАЛА
На визитках у них неизменно значится:
Казанцев – (Голландцев) – Крупнейший Живописец Нашей Эпохи.
Качаев – (Кончаев) – Крупнейший Живописец Конца и Начала ХХ и ХХI вв.
Белянин – (Пустота) – Еще Тот Художник Современности.
Лешаков – («Рудный – столица мира») – Самый Умный Художник Современности.
ВЛАДИМИР КЛИМОВ
/Москва - Вечность/
=====> Арматура метафоры
О живописи Клары Голицыной
Клары Голицыной – долгоиграющая кисть. Она стайер – со спринтерским темпераментом. Её дыхание художника – никогда не кончается, становясь с годами лишь объёмнее, эпичнее... Дыхательнее!
Душа становится острее. Рука – свободой дышит. А глаз всё более азартен и экстримен...
Голевое чутьё на Современность. И на себя – в ней. Пас – космичен. Удар штриха – в девятку, в яблочко образного, зримого выражения крутой невыразимости историософской магмы...
В картинах Клары Голицыной – не просто лишь лица, объекты, предметы – а их просвечиванье, прорезыванье сквозь пронзительную музыку стержней, решёток, линий...
Она стилизует, эстетизирует даже самые низовые структуры, элементы материальности – утюги, тазы, рессоры, машинные косточки – вдыхая живую душу в эти сорности...
Играя на сопротивлении материалу – художник не подчиняется ему, праздничит и преображает... Даже его...
Когда бы в искусстве, как в спорте, царила состязательность – Клара Голицына поражала бы воображение неуёмной жаждой победительности, первоместности...
В мире переклички стилей, Времён, имен, где все соседствуют – печать первородности, приоритетности нахож-дений у Клары Голицыной выражается в вечном стремлении быть новой, неожи-данной, нежданной... Другой!..
Клара Голицына – маэстро вечного процесса, достигающий результата лишь в результате ВСЕЙ жизни, а не её этапов, даже этапных...
Воплощая музыку незримости – художник мостит мосты меж миром тонких исчислений (сказывается любовь к геометрии, её пространственным преломлениям) и вычисленьем тонкостей межМирых, межОбъектных, межЧеловечьих связей...
Её лаконичные пространства – просторны для фантазий и пространны философически.
Клара Голицына – один из самых молодых художников наших дней (не только 50–90-х годов), их бродящая и бередящая энергия...
Опыты, испытания продолжаются.
ТАТЬЯНА ЗОММЕР
=====> НА ТРЕХ КИТАХ
Мир самобытного художника Сергея Опульса
Питерский художник Сергей Опульс по своему художественному виденью больше тяготеет не к профессиональному, досконально выверенному изображению видимого мира, а к его глубинной духовной жизни, которая видна и открывается только наивным художникам. Которые творят не потому что их научили в соответствующих учреждениях держать в руках карандаш или кисть, а по велению сердца. Видеть мир по-своему и рисовать собственные видения такие художники начинают рано – раньше, чем за них возьмутся учителя. Потому всю жизнь и продолжают писать на картинах явленные им миры, не переучиваясь видеть шаблонно.
Сегодня, когда наконец уравняли в праве на самовыражение профессиональное и наивное, ценители искусства, коллекционеры буквально гоняются за творцами-самородками. Ведь именно в их работах чувствуется неподдельный голос Бога. Изучая и коллекционируя работы самобытных художников, можно добраться до колыбели человечества, его китов – основ мифологизации представлений о мире.
И творчество самобытного живописца Сергея Опульса – потомка этнических немцев и донских казаков, родившегося в Ташкенте и живущего ныне в России – зиждется на трех китах: восточной этнике, христианских святынях и животном мире. Это подтверждает, что перед нами – настоящее, а не имитируемое внутреннее, духовное видение художника. В котором ощущается не только общность человеческих религий, но и востребованное сегодня единение человека с природой и животным миром.
Этника. Сочные, контрастные мазки вызывают у зрителя эффект присутствия. Фактура настолько достоверна и ощутима, что хочется потрогать шершавую охряную стену древнего восточного храма, прикоснуться к фиолетовым, сияющим глазурью изразцам.
В картинах Сергея Опульса символическая вязь синевы и охры ощущается так же, как в стихах обрусевшего немца Александра Блока. Золото и лазурь, сочетание контрастных цветов на картинах вызывают ощущение вибрации, движения. Возникающий отсыл к символистам – через этнику – проникает дальше, к божественному. Не придуманному, а прочувствованному единению религий. Ведь достаточно запрокинуть голову вверх, чтобы увидеть ясное сияние мечетей и золотых маковок церквей на фоне синевы неба.
Ощутимый, трепещущий контраст желтого и фиолетового цветов, так любимых как немецкими, так и русскими символистами Стефаном Георге и Александром Блоком, шедшими в своих произведениях во многом от общности божественного мира, общности святынь Востока и Запада.
Святыни. С большим пиететом Опульс пишет христианские святыни. При этом его работы можно сравнить с вотивными картинками – издревле посвящаемыми людьми Богу и создающимися в молитве. Недаром художник несколько лет пробыл трудником в Коневском и Валаамском монастырях. Потому и сейчас он озабочивается не продажной стоимостью будущей картины, а, собственно, возникающим как при написании икон настроем. Своеобразным диалогом с Богом, божественной сущностью.
Картины Опульса не имитируют святость, не выпячивают картинное поклонение. Его святыни вписываются – часто по наитию – в совсем неожиданные места. Храмы возникают на его полотнах так же естественно, как грибы или радуга после дождя. От этого они выглядят (а иногда и буквально выглядывают) из-за обычных домов-построек – нерукотворным чудом. Живо-писать чудо, чудесное – настоящее призвание художника, одаренного природой и не «испорченного» привносимыми профессиональными техниками.
Животный мир. Сергей Опульс родился в год Тигра. Надо ли удивляться, что он населяет свои полотна тиграми, как Нико Пирасмани – жирафами. Близость к природе, животному миру – одно из свидетельств неподдельного нарратива. Именно так проявляет художник свою ощутимую общность. В которой – не противопоставление «умственного» природному, а благообразное единение человека с животным миром.
Желание творить, со-творять мир заново на картинах – глубинно. И как со-Творец он щедр на краски. Экспрессия его палитры прорастает из картины в картину, вызывает ответную реакцию зрителя. Казалось бы, набитая рука, повторение уже сделанных открытий – признак мастера.
А он каждый раз берет кисть и прикасается к полотну как впервые. Заново постигая с первыми мазками, как первыми каплями воды, мир. Перенося на картины из подсознания собственное, глубинное виденье в нем человека.
Когда художник объединяет все три кита – рождаются полотна, полные коллажных мыслей, выраженных разрозненными визуальными образами.
От этого его картины не утрачивают внутреннюю логику, зримость задуманного.
Его виденье мира остается счастливо оригинально – не перебито множественными повторениями за учителями и классиками пройденного когда-то пути.
= Futur-Dadайджест =
ТАТЬЯНА ЗОММЕР
Рецензия на книгу «Национализм в мировой истории» была напечатана в приложении к «Независимой газете» - НГ-Ex Libris шесть лет назад. За это время ничего не изменилось. Разве что национальному российскому герою приходится бороться против всех зврвавшихся национальных героев Европы и Америки вместе взятых.
Неожиданно оказалось, что гораздо интереснее читать ее вкупе еще с двумя рецензиями на книги: анонимный «Византийский военный трактат VI века» и «Революция» Юрия Назарова – опубликованными в той же центральной прессе несколькими месяцами ранее. При наложении получился своеобразный политический дайджест-коллаж.
1.
=====> ОСОБЕННОСТИ НАЦИОНАЛЬНОГО НАЦИОНАЛИЗМА
Шрамы на теле истории - тоже украшение
/Опубликовано: «Независимая газета» - НГ-Ex Libris, 29.11.2007/
Национализм в мировой истории. Сборник научно-культурологических статей под редакцией В.А. Тишкова и В.А. Шнирельмана. - М. : Наука, 2007. – 602 с. Институт этнологии и антропологии им. Меклухо-Маклая РАН
Книга на злобу дня и осмысление «жизнедеятельности» нескольких поколений. Нужная, необходимая всем нашим самостийным постсоветским странам как лекарство от засилья панамериканизма или паневропоцетризма. Период расцвета махрового «постимперского» национализма должен быть пройден, потому как нашу страну явно не устраивает перспектива повторения югославского сценария (заграничные политтехнологи не скрывают, что это был лишь полигон, на котором обкатывали идентичную модель российской «братской могилы»). У России снова должен появиться собственный путь, вытекающий из позитивного опыта преодоления. Поэтому сейчас столь ценной и оказывается мысль о некой (для многих мифической) русской национальной идее.
Казалось бы, что можно сделать с помощью одной только национальной идеи? Национализм сам по себе достаточно нейтрален, но в зависимости от политического и экономического контекста может играть как положительную, так и отрицательную роль. Встречающиеся в мире национализмы настолько разнятся, что невозможно сформулировать единую универсальную теорию, в которую бы логично вписывались любые известные проявления. В частности, в последнее время все отчетливее обнажается «разнообразие внутри русского (российского) национализма». Реальная динамика исторического процесса всегда оказывается богаче заведомо данного определения и выходит за его границы.
Ранее зачастую применяли упрощенное деление национализма на гражданский и этнический. Однако в многоэтнических государствах различные этнические группы выбирают собственные приоритеты. К примеру, в Великобритании «валлийцы более всего озабочены языковой проблемой, тогда как для шотландцев политический суверенитет оказывается много важнее».
Любое заведомое определение будет требовать поправки на конкретные цели, лозунги и даже «происхождение» того или иного «изма». Поэтому даже с самими определениями «национализмов» сейчас доходит до смешного.
Так, один из зарубежных авторов сборника (Дж. Холл) наряду с классическими изученными типами умудрился выделить не только «экономический», «постколониальный» национализмы, но даже и «посткоммунистический»! В свою очередь, наша соотечественница Л.М. Дробишева, решив задачку с известными и неизвестными классификациями, одним махом поделила весь национализм на классический, паритетный, экономический и оборонительный.
Однако не надо забывать, что нация – не только политический, но и культурный «проект». По утверждению Геллнера, современная высокая культура отнюдь не космополитична, а этнографична (через язык и прочее), то есть этнически окрашена. И при всеобщей грамотности и широком доступе к высокой культуре этническая группа вполне может оказаться равной нации. Политизируясь, «этничность» неизбежно будет порождать «национализм», поэтому бытующее ранее классическое разделение национализма на гражданский и этнический утрачивает смысл. При этом следует иметь в виду, что «традиционная культура, к которой сплошь и рядом взывают националисты, в модернизированном обществе уже давно не реальность, а образ, но люди, объединяющиеся вокруг этого образа, являются живой реальностью». Они не только по-своему создают и интерпретируют этот образ, но и опираются на него в своем поведении. Этот образ «национальной идеи» зачастую и вкладывается в основу идеологии какого-либо общественного (а по своей сути национального) движения.
Например, лозунг «Закон и порядок» относится именно к американским стражам порядка. Фильм с таким названием является носителем образа американского «самого совершенного» правосудия. Тем самым при показе за рубежом он должен закладывать в подсознание зрителя мысль о несовершенстве собственной доморощенной Фемиды. Ранее почти в каждом нашем фильме можно было усмотреть лозунг «Мы, советские!», а теперь много ли сериалов под девизом «Мы, россияне!»? Интересно, как «русская национальная идея» выглядит в глазах мировых сообществ, если мы не только позволяем разрывать самих себя на куски, но требуем еще и еще большей – собственной! – крови и покаяния за грехи прошлых поколений? А попробуйте покажите фильм про «замечательных русских» (где только его найти!) в Америке. Или, того хуже, попробуйте снять там версию русского сериала с пафосным российско-патриотическим названием, а потом его протолкнуть для показа на их же телевизионные каналы.
Да, реальная культура повседневности по сути своей гибридна. И мы за открытое пространство, а не за железный занавес. Но это ни в коей мере не должно мешать созданию идеального образа исконно российской культуры и использованию его как основы своей этнической идентичности.
В общем, пора зализывать раны и гордиться рубцами.
===============
ТАТЬЯНА ЗОММЕР
2.
=====> ТЕХНИЧНЫЕ РЕВОЛЮЦИИ НА ПРОДАЖУ
/Опубликовано: «Независимая газета» - НГ-Ex Libris, 17.05.2007/
Юрий Назаров. Революция (социально-философское исследование). – Шуя: Весть (ГОУ ВПО «ШГПУ»), 2006, 304 с.
Даже нескольких прочитанных страниц хватает, чтобы понять: мы живем в век не только технических революций, но и "высоко техничных" социальных переворотов. В первых же строках автор указывает на неоднозначность самого понятия революция: "Коренные изменения в развитии общества <…> мыслители называют по-разному: государственным переворотом (Аристотель); революцией (Д. Юм, Н. Карамзин, М. Бестужев-Рюмин); коренным переворотом (М. Лунин); социальной революцией (К. Маркс, К. Каутский, М. Бакунин, П. Кропоткин, П. Лавров); социальным переворотом (П. Струве)".
Мода на революционную романтику "во имя счастья всего человечества" прошла. Сейчас революция – когда-то святыня! – это бизнес. И как любой товар ее можно заказать "под ключ", продать, купить, навязать, внедрить… Видимо, если раньше Россию упрекали в том, что она экспортирует революции, то просто хотели, чтобы она ушла с этого рынка. Производство высоко техничных революций на продажу нельзя недооценивать. Именно таким путем без единого выстрела и можно спроектировать не только локальный передел мира в свою пользу, но и обеспечить полное мировое господство.
Удавшийся путч – это революция, провалившаяся революция – это путч. Если революции не происходит, ее начинают хотеть. И, тужась, подчас добиваются своего. А после добивают существующее правительство и ставят своего – шелкового, бархатного или плюшевого – президента. В этом, собственно, и заключается пресловутая современная «технология» и ее экспортирование в суверенные страны с целью свержения законного правительства. Если такой насильственный экспорт (противоречащий даже самым зверским законам дикого рынка!) удается, то происходит «мирный» захват стран. То есть, в данном случае мы имеем дело с высоко техничным завоеванием мира.
Гибкость и извращенность "технологий" поражает. Если во времена холодной войны самые ранние "технологии" делали ставку на "борьбу с мировым коммунизмом", то теперь часто наряду с "борьбой за демократию" активно используется "борьба с мировым фашизмом". Причем "борьба с фашизмом" началась Америкой с большим опережением, из-за чего само действо выглядело как плохо смонтированный фильм, в котором звук опережал картинку с "открыванием рта". Доходило до нелепостей. Даже когда у нас и слыхом не слыхивали про "русский фашизм" (по сути, тогда это выражение было равносильно абсурду), "Открытое общество" Джорджа Сороса уже выпускало об этом книжонки с подробно разработанным планом борьбы.
Использование одного из новомодных крючков – "борьбы с мировым терроризмом" – привело "технологов" к новому парадоксу: прочной связи с самими террористами. Хотя никакого "терроризма" в чистом виде и нет, есть заказчики терроризма. И тот, кто "ворует" (свободу, страну), первым кричит: "Держи вора!". Триумфальное шествие американских «технологий», практически без единого выстрела, может взять голыми руками за горло любую страну. Не иначе, как развитые страны (нас к ним уже не причисляют!) решили экспроприировать достижения социалистов в социально-философской сфере, взяв на вооружение "Капитал" и обратив его себе на пользу. Ведь еще Маркс называл "качественные преобразования, происходящие в отдельных областях общественной жизни, технологической революцией".
Нет ничего страшнее недовольства. Необоснованное недовольство человека собой разрушает его личность. Огульное, можно даже сказать оголтелое недовольство страной разрушает страну. Это на руку прежде всего желающим внедрить революционную "технологию". Техничная революция на продажу – пострашнее единичных акций подрывников-террористов: "Теоретический анализ революции и контрреволюции приобретает в наши дни важное практически-политическое значение. Он позволяет вскрыть ошибки не только не только так называемых "революционных" партий, но и просчеты "контрреволюционных" сил, которые призваны стоять на страже общественного порядка".
Другими словами, неважно, под какими знаменами ты идешь. Главное – идешь или нет на так называемую демонстрацию. Пусть даже ты хотел бы лишь поглазеть на "несогласных" (читай: недовольных).
Несмотря на наукообразность и достаточно мелкий шрифт, польза от чтения несомненна. По крайней мере, читатель задумается о скрытых механизмах происходящих вокруг «тихих» революций. И, быть может, не попадет как кур в ощип, проснувшись наутро уже в чужой стране!
===============
ТАТЬЯНА ЗОММЕР
3.
=====> ГИБРИД ОЛИГАРХИИ И ДЕМОКРАТИИ
Древний рецепт социального компромисса
/Опубликовано: «Независимая газета» - НГ-Ex Libris, 31.05.2007/
О стратегии: Византийский военный трактат VI века / В.В. Кучма: перевод на русский язык, комментарии. – СПб.: Алетейя, 2007, 160 с.
Анонимный византийский трактат «О стратегии», датируемый заключительным периодом царствования Юстиниана, был переведен с опубликованного в Вашингтоне в 1985 году критического издания Дж. Денниса. Что же так привлекает современных – отечественных и зарубежных – историков в столь древнем трактате? Оказывается, на его страницах – если, конечно, правильно перевести – при желании можно обнаружить ответы на многие злободневные вопросы. В частности, куда идти дальше и каким должно быть общество, в котором олигархи богатеют, а народ требует «социальной защиты»... А тут открываешь книжку – и сразу находишь готовый компромиссный вариант.
Прежде всего надо отметить абсолютно верное решение переводчика – оставить без перевода слово «полития», замененное авторами немецкого и английского переводов обобщенным словом «государство». В таком случае Аноним оказывается в своем трактате единодушен с Аристотелем, который под термином «полития» понимал «не государственное устройство вообще, но только ту государственную форму, которая является средней, промежуточной между олигархией и демократией».
Основной акцент делается на то, что ни олигархия, которая блюдет выгоды состоятельных граждан, ни демократия, которая изыскивает выгоды для неимущих, «общей пользы не имеют». И только полития, являющаяся смешением олигархии и демократии, «представляет собой самую правильную государственную форму, ибо только она способна обеспечить гармоническое сочетание интересов зажиточных и малоимущих, принципов богатства и институтов гражданской свободы». С этой точки зрения полития представляет собой некую идеальную промежуточную форму, предполагающую умеренность в нравах, разумный достаток и отсутствие жесткости в методах власти.
К сословиям политии Анонимом в трактате причислены все существовавшие разновидности, включая «сословие бесполезных людей, лишенных возможности исполнять общественно-полезное дело: например, это немощные, старики, дети». Единственное исключение должно составлять сословие, «которое вследствие его полной бездеятельности можно было бы назвать праздным». Однако Аноним решил вообще не относить его ни к одной категории: «Подобно тому, как в человеческом теле невозможно обнаружить ни одного органа, не приносящего пользы, точно так же и в политии, организованной наилучшим образом, не должно существовать ни одного такого сословия, которое было бы в состоянии внести вклад в пользу политии, однако не делает этого».
В общем, позор праздным тусовщикам и халявщикам, и да здравствуют олигархи, работающие на благо общества! Ура византийскому товарищу Анониму!
============================== ДЕТСКАЯ КОМНАТА =======================
Специальное приложение к июньскому номеру журнала «Тело Поэзии» на Мегалите
НАДЯ БЕЛЯКОВА
=====> Библиотечная крыса
Прослушать http://skazky.ru/audio/3/2/semkn.mp3
Грызли науки гранит
студенты,
доценты,
Про-о-о-о-фессора!
Библиотечная крыса
грызла за томом тома!
За ней поспевали едва-едва:
Сто студентов, сорок доцентов
И два ректора-а-а-а-а!
Любила старушка тома,
Как лакомство детвора!
Каждая книга ей в радость была!
Да! Да! Да!
Всегда!
Ха-ха-ха!!!
=====> Летучая мышка
Прослушать http://skazky.ru/audio/3/let.mp3
Вы не смотрите с укоризной на меня:
Что, вот, летит…
Всего лишь мышь летучая!
Зато в полете тень моя
Похожа на орла!
Она горда,
Она – сильна!
Когда быть смелой не дано,
А славы хочется:
ОГО!
То остается бедной мышке лишь одно:
Немного подлости слегка,
Чуть-чуть – тихонько – воровства!
Вот научусь я колдовству –
И будете бояться
Все меня!
Тра-ля-ля,
Я – МЫШЬ ЛЕТУЧАЯ!
=====> Цирк
Прослушать http://skazky.ru/audio/3/1/Track01.mp3
А что такое цирк?
Это – представление!
А что такое цирк?
Это – веселье!
А как нам в цирк попасть?
А это – везенье!
Купите в цирк билет –
Не дорого он стоит.
Но будет настроенье –
Смеяться и шутить и веселее жить!
Поверьте, не скопить на черный день веселья,
Ни смеха, ни улыбку в сундук не положит!
Но будет всем потеха и в скучный день утеха –
Однажды вспомнить цирк!
ВЛАДИМИР МОНАХОВ
Сти-шутки для Феди
=====> *
Дождь промчался по двору,
Разгоняя детвору,
И холодный ветерок
Всех упрятал под замок.
Смотрит Фёдор из окна,
Как продрогла вся страна...
Встанет солнце поутру –
Вмиг согреет детвору!
=====> *
Над Фединой кроваткой бабочки летают.
Каждую из них мальчик лично знает.
И когда ребенок снова ляжет спать –
бабочки присядут тихо на кровать...
=====> *
- Кто забросил в небо мячик?! –
рассердился грозный мальчик.
На меня он смотрит строго:
- Цацек больше ты не трогай! -
Ведь игрушки те и эти
дарят лишь послушным детям!
=====> *
*
Обнимался мальчик с хрюшкой –
был он храбрым молодцом.
Только стал он вдруг... маль_чушкой
с перепачканным лицом!
=====> *
*
Мы играем с Федей в прятки,
мальчик скрылся с наших глаз,
но глядим – босые пятки
веселят из-за угла!
АЛЕКАНДР САВОСТЬЯНОВ
Стихи для детей
Не в ту попав случайно дверь,
Завесу тайн приоткрывая,
Сам в детство впал, того не зная,
Что в сказке ждёт меня теперь...
/А. Савостьянов/
=====> РАСКРУТИЛИ КОЛОБКА
Колобка на карусели
Раскрутили, но не съели:
Гладкий круглый колобок
Покатился наутёк!
=====> КРАСНЫЙ КАРДИНАЛ
/детский лимерик/
Привезли нам из штата Виргиния
Птицу с яркой окраской сангинною.
Кардинал в чёрной «маске»
Вновь поёт на терраске –
Соловьем о далёкой Виргинии!
=====> ПЕСНЯ РОЗОВЫХ ФЛАМИНГО
Мы грациозные
И осторожные –
Из недотрог!
Фламинго розовых
Нельзя на озере
Застать врасплох!
=====> ЁЖИКИ ДУРАЧАТСЯ
В чудо-колокольчиках
Сказки леса прячутся.
Под зелёной ёлочкой
Ёжики дурачатся.
Семь забавных ёжиков
Прицепили шарики –
Светлячков фонарики –
Для уютных домиков.
ЧЕРВЯКОВЫЙ КНЯЗЬ БОСЯК
Расшалились у реки
Дождевые червяки.
Самый ловкий – как жучок –
Оседлал боровичок.
– Ах, какие облака!
Мне бы крылья мотылька!
Ни к чему нарядный фрак,
Если сам я – Князь Босяк!
Мне быть Князем-Босяком
Так удобно босиком!
Всё, слезаю, т–с–с, молчок! –
Не попасться б на крючок!
=====> ПО КРАПИВУ
В огороде зреет слива –
Все её сорвать хотят.
А под сливою – крапива:
Витамины для ребят!
И крапива очень рада –
Пригодится для салата!
Обжигает очень-очень –
Рвать её никто не хочет…
=====> КОКОСОВЫЙ ДОМИК
/Песенка неунывающего мышонка/
У каждой букашки
Есть собственный дом.
Как радостно пташка
Кружи'т над гнездом.
И белочке нужно
Сухое дупло,
Где летом уютно,
Зимою тепло,
Где выспаться можно
В квартале лесном
Без дрожи тревожной
И ночью и днём!
Топтыгин – в берлоге,
А суслик – в норе.
Спокойно бульдогу –
В родной конуре.
О домике часто
Подолгу мечтал.
Я в поисках счастья
Кокос отыскал.
Как сказочный гномик –
Доволен вполне:
Кокосовый домик
Так нравится мне!
Ищу я невесту
В кокосовый дом!
Пусть будет, как в песне,
Мышат много в нём!
ВЛАДИМИР МОНАХОВ
Сказка для юношества
=====> Одинокие
Земля не принадлежит человеку –
Человек принадлежит Земле.
С незапамятных времён жила на земле одинокая Большая Гора. Ничего за миллионы лет не проросло на её склонах, не поселились ни животное, ни птица… И вот однажды на склоне проросло Маленькое Дерево. Оно было таким крохотным, что Большая Гора не сразу его разглядела. Но когда обнаружила – очень обрадовалась и стала жалеть и оберегать его. Уже не скатывались огромные валуны с вершины Большой Горы, снег лавинами не стекал по этому склонам. Большая Гора жалела единственное живое, что проросло на ней. И когда Маленькое Дерево окрепло – предложила:
- Взбирайся на мою вершину и живи там. Оттуда видно весь мир. Ты будешь всё знать и рассказывать мне по ночам, что делается вокруг нас за день.
- Хорошо, - согласилось Маленькое Дерево, немного подумав. И перебралось на вершину.
Почва на вершине Большой Горы была трудной, но Маленькое Дерево не испугалось и решило:
- Я не уйду!
И чтобы исполнить это желание, оно стало пробиваться своими корнями вглубь Большой Горы, стараясь проникнуть до воды. Корни Дерева медленно разрастались в сердцевине Большой Горы. Проникая в глубину, они истощались и отмирали. Но отрастали новые корни и мужественно тянулись к живительной влаге. Дерево рушило своего нового друга, и Большая Гора, чувствуя это, утешала себя, что пройдёт ещё немного времени, и Маленькое Дерево достигнет воды – вот тогда они заживут свободно и весело. Большая Гора испытывала невыносимую боль, от которой хотелось кричать, но она крепилась, повторяя про себя:
- Всё вытерплю, но не прогоню Маленькое Дерево…
Большая Гора знает, что такое одиночество, она прожила в нём миллионы лет и теперь была готова вытерпеть любые муки, лишь бы иметь возле себя хотя бы одно живое существо.
И вот однажды Маленькое Дерево сказало Большой Горе:
- Я пью твою воду!
- На здоровье! – ответила Большая Гора.
Ей стало очень приятно, что Маленькое Дерево сумело прорасти её – такую большую.
- Ты знаешь, у тебя очень вкусная вода, - сказало Маленькое Дерево.
- Спасибо!
Большая Гора была смущена этой похвалой. За миллионы лет ещё никто не говорил ей таких приятных слов. И она подумала: «Какое прекрасное Маленькое Дерево растёт на моей вершине!». А вслух сказала:
- Если тебе будет мало этой воды, ты не стесняйся, ищи ещё. Я потерплю!
- А тебе было больно? – участливо спросило Маленькое Дерево.
- Мне было больнее, когда я тебя не знала.
- А к нам кто-то идёт!
- Как оно выглядит?
Большая Гора трепетала от счастья и хотела знать, кто же в этот прекрасный день будет их гостем.
- Оно не похоже на нас с тобой. И оно без корней…
- И без воды?
- Наверное.
А в это время к подножию горы подходил Человек. Вот уже много лет он ходил по земле один – и не было у него ни друга, ни любимой, ни верной собаки. Остановившись у Большой Горы, он посмотрел на её вершину и подумал:
- Если даже это Маленькое Дерево смогло забраться туда, почему бы мне не попробовать свои силы?
Он затянул пояс туже и стал карабкаться на вершину. Семь дней и ночей он был в пути, изранил руки и ноги, но добрался.
- А вот и я! – сказал он устало Маленькому Дереву.
Но Дерево промолчало. Оно не понимало языка Человека, как не понимала его и Большая Гора.
На вершине было одиноко и холодно. Человек посмотрел вокруг, и ему стало совсем тоскливо. Делать здесь ему было нечего, и он решил возвратиться. Но просто так уходить не хотелось.
- Срублю-ка я дерево, - подумал он вслух, - и погреюсь перед дорогой.
Так и сделал. Быстро запылал небольшой костерок. Человек сидел возле него, протянув руки к огню, и что-то нудно пел. Слов у песни не было – одно мычание. Но Человека это нисколько не смущало. Он был здесь один и пел как ему нравилось.
Когда костёр отгорел, Человек поднялся и пошёл вниз… И пока он шёл, за его спиной тлели головешки от Маленького Дерева… И чем дальше Человек уходил, тем сильнее его окутывала темень и тоскливее становилось на душе.
И вот снова Большая Гора осталась одна. Шло время, и корни, оставленные в её сердцевине Маленьким Деревом, сотлели. Большая Гора, которая была крепка этими корнями, развалилась…
Когда снова через много лет Человек пришёл на это место, он не узнал его. Проходя мимо, он думал о бесконечности своих владений и о своём бессмертии.
ЭМИЛИЯ ЗОММЕР
УДАЧНЫЙ АВТОБУС
/Книга коротких рассказов написана автором в 10 лет/
ГЛЯДЯ НА «СНЕЖНЫХ БАБОЧЕК»
И все-таки где-то должна быть дверь потаенная, дверь волшебная, ведущая в сказочный мирный город...
Но постойте, погодите! Вот же она, эта дверь в страну «Вообразилию». Это же книга сказочных историй, написанная юной писательницей Эмилией Зоммер. Вот так, прям, открываешь обложку и входишь в пределы «Мечтандии» и «Выдумляндии». И оживают сотни зеркал моего сознания, снова отражая праздник детства, не прекращающийся ни в одном взрослом человеке.
Поражает серьезность этого мира, явленного юным автором – с краткой, скупой, эпически отстраненной разговорно-повествовательной формой речи, которая почти никогда не удается взрослым писателям. Поэтому книга Эмилии удивляет совершенной простотой и плотностью рассказа.
Не всякая повесть или стихотворение оставляют след, помнятся. А небольшие рассказы Эмилии Зоммер сразу входят в нашу память, видимо, достигая самых глубин наших детских впечатлений.
И вдруг зимним днем видишь, как летят в совершенно синем небе снежные бабочки. И, глядя на проезжающий автобус, вдруг хочешь, чтобы он был «удачным». А заходя в него как в сказку, вдруг узнаешь в незнакомке прекрасную Девочку-Рыбку. Чистишь на кухне неподатливую картофелину и боишься, что она может оказаться картошкой «Кар-Кар» – и как закричит, как прыгнет...
Я рад вас поздравить, что одной дверью в сказочный мир нашей реальности стало больше с появлением книги детской писательницы Эмилии Зоммер. И название книги какое удачное – «Удачный автобус».
/Сергей Лешаков, член Союза писателей России/
=====> ДЕВОЧКА-БУЛЬДОГ
Девочка-бульдог ехала в вагоне электрички и заглядывала всем людям в глаза.
Так она искала своего хозяина. Когда она посмотрела на меня, то я увидела, какие у нее добрые, умные и красивые глаза.
И вдруг в вагон вбежала сумасшедшая женщина и закричала:
- Посмотрите, посмотрите, какие у нее глаза! Она же умнее меня, это же не собака, это - человек. Вы знаете, что немцы в войну проводили опыты и скрещивали бульдога с человеком!
Когда сумасшедшая женщина ушла, я подумала: «Может, девочку-бульдога взять с собой? Но где я возьму ошейник?»
Уже позже я сообразила, что можно сделать ошейник из ремня брюк. Но девочки-бульдога уже не было. Видимо, она вышла на одной из остановок.
=====> СНЕЖНЫЕ БАБОЧКИ
Один старик решил слепить себе на Новый год снежную бабу. Но ему это никак не удавалось, ведь он был очень стар.
И тогда старик попросил своего внука, чтобы тот вылепил ему снежную бабу. Но у внука плохо было со слухом, и ему послышалось, что дед попросил вылепить «снежных бабочек».
Когда внук, наконец, вылепил бабочек, то пошел за дедушкой, чтобы тот посмотрел, хорошо ли у него получилось или плохо.
А за это время, пока внук ходил за дедушкой, бабочки ожили и полетели. Ах! - ведь эти бабочки были не простые, а волшебные. Они стали разлетаться по всем улицам, и их почему-то становилось всё больше и больше. Они летали в воздухе и разносили всем подарки на Новый год.
А люди, как всегда, ждали подарков с неба. И вот они посмотрели на небо и увидели чудный волшебный снегопад. Тут, конечно же, они поняли, что это и был им подарок на Новый год.
И тогда все сразу принялись бегать и ловить в воздухе снежных бабочек.
А их было так много, что даже когда раскапывали сугробы, то тоже находили подарки.
И только один мальчик знал, откуда они взялись.
=====> УДАЧНЫЙ АВТОБУС
Четырехлетний Антон Графов сидел на скамеечке со своей бабушкой возле остановки. Одетый в красивый костюм с галстуком и модную кепочку, он сразу же бросался в глаза своим видом.
Я подошла и села рядом с ним на скамеечку. Помолчала чуть-чуть для приличия, а потом спросила:
- И какой же, малыш, ты ждешь автобус?
Антон Графов оценивающе осмотрел меня с ног до головы и затем гордо ответил:
- Удачный.
Мне очень понравился его ответ. Но тут вмешалась бабушка Антона и уточнила:
- Это он так сказал потому, что автобус останавливается у дач.
Но я все-таки решила, что прав Антон Графов. И с благодарностью подумала: «Вот бы у всех были удачные автобусы!»
=====> КАК БАБУШКА БЫЛА ЧАЙНИКОМ
Я расскажу вам интересную историю про то, как моя бабушка была чайником. Вот послушайте.
Один раз мы с братом возвращались из гостей позже обычного. Витя сказал:
- Бабушка уже, наверное, превратилась в чайник.
А я добавила:
- И уже вскипятилась.
Это мы так сказали, потому что бабушка действительно уже превратилась в чайник. Она кипятилась, дулась и бурлила, как маленький вулкан человеческого роста на плите.
И мы долго еще не могли остудить её своими ласками и рассказами.
=====> ДЕВОЧКА-РЫБКА
Одна девочка обиделась на своего школьного друга, захотела превратиться в золотую рыбку и уплыть далеко-далеко.
И, действительно, все её тело начало превращаться в тело рыбки. И скоро она попала в большое море и стала резвиться там с новыми друзьями.
А в это время в её классе в аквариуме умерла золотая рыбка. Их учительница умела ловить рыбу сетями и поймала в них как раз Девочку-Рыбку.
И снова она оказалась в своем классе, но теперь уже в аквариуме. И тут сквозь стекло она увидела, что её лучшего друга посадили за парту с другой девочкой.
Девочка-Рыбка не выдержала, разбила аквариум и упала на пол. Она стала задыхаться, хотя всё больше становилась похожей на ту девочку, которой была раньше.
И, конечно, она умерла бы, как и предыдущая рыбка. Но её друг понял, кто она, взял её в руки и сказал волшебные слова:
Девочка-Рыбка,
рука в руках,
отзовись,
заплывшая так глубоко
в мое сердце!
И Девочка-Рыбка отозвалась и снова стала собой.
=====> КАСТРЮЛЯ И ЛОЖКА
Каждый день кастрюля и ложка встречаются на кухне. Кастрюлю опять вот-вот на газ поставят - и воду уже налили. А ложка знай себе на окошке валяется - прохлаждается...
Кастрюля пыхтела, пыхтела от обиды да не стерпела. Посмотрела на ложку и говорит:
- Вот была бы я, кастрюля, как ты ложка. Тебе-то не греться на газу. Ты почти все время во рту. А я чуть не сгорела один раз. Вот например, сейчас я опять буду греться.
А ложка - даже не пошевельнувшись - ей отвечает:
- Да ну, тебе-то лучше. Тебе все время тепло, ты на газу. Когда тебе холодно, ты греешься на плите. А я побуду во рту пять минут и целый день лежу на окне.
А на окне же холодно - тебе бы так.
=====> ЗАЙКА-МОРКОВКА
Зайка очень любил морковку. А потому всё вокруг ему казалось морковкой. Когда ему показывали рыбку, он говорил: «О, как морковка красиво плещется и плавает!». И каждый раз спрашивал: «А как её едят?». Поэтому его и прозвали «Зайка-Морковка».
И с каждым днем хвост Зайки становился все больше и больше похож на морковку. Когда он ходил в магазин или просто прогуливался, то те, кто его видел, говорили: «Смотрите, вот бежит Зайка-Морковка». И скоро его хвост совсем превратился в морковку.
Теперь Зайке больше не приходилось ходить по магазинам. Ведь его хвост был морковкой, и когда он её ел, то она не убывала, а наоборот прибывала. Все пытались откусить у него хвост-морковку, но у них ничего не получалось.
Но вот однажды, когда Зайка-Морковка пошел гулять, его хвост все же откусил другой заяц. Когда тот убежал в лес, то у Зайки-Морковки опять, как и был, вырос хвост-морковка.
Но вскоре Зайка всё же умер, и на том месте выросла большая морковка. И когда её ели, то она не убывала, а прибывала, как и хвостик-морковка.
=====> ХВАСТУНИШКА ОСЛИК
Ослик учился во втором классе. Однажды на уроке он единственный из класса получил пятерку. Отучившись в школе, Ослик пошел домой. По дороге он встретил друзей и начал им хвастать, что он один из класса получил пятерку.
Когда довольный Ослик пришел домой, то увидел, что мама с папой чем-то огорчены.
Оказывается, пока он хвастал, позвонила учительница и сказала, что она перепутала тетради. На самом деле отличник - другой, а он получил двойку.
Ослика родители сильно ругали за двойку. Да ему и самому было стыдно.
После того случая, когда у Ослика спрашивали, что он получил, он боялся хотя бы раз похвалиться. А вдруг опять перепутали тетради?
=====> КАРТОШКА КАР-КАР
Картошка носилась по всему нашему дому. Она уже всем надоела, но когда ее кто-нибудь хотел поймать, то она кричала «кар-кар» и улетала. Поэтому картошку так и прозвали: «Кар-Кар».
Однажды Кар-Кар летела над кастрюлей, засмотрелась в нее и забыла сказать волшебное слово. Поэтому и плюхнулась в суп.
Что ж, летающая картошка оказалась очень вкусной!
=====> НОВОГОДНИЙ ЗАЙЧИК
Когда гости уселись за стол, то они сразу же начали думать: «Ну вот, сейчас опять вылупятся цыплята и начнут гоняться друг за другом по столу».
Дед Мороз всегда придумывал что-нибудь интересненькое на Новый год. На этот раз он решил ввести в яйцо курицы клетку кролика. Так вот, ввел Дед Мороз клетку кролика в яйцо, а сам решил отдохнуть.
Но тут, пока он отдыхал, появилась Алиса, взяла яйцо и убежала, не зная, что оно не простое. Принеся яйцо домой, она первым делом его затейливо покрасила, а затем выложила рядом с другими яйцами в тарелку и поставила перед приходом гостей на стол.
Так бы, конечно, и было. Но вдруг первым зашевелилось именно то расписанное яйцо, в которое Дед Мороз ввел клетку кролика.
Все гости, кроме одного, спрятались под стол. И этого мальчика, который не спрятался под стол, звали Джонни по кличке «Поедатель цыплят». И этот Джонни уже приготовился, было, накинуться на цыплёнка. Но яйцо вдруг лопнуло, и из него выбежал пушистый кролик необыкновенно жёлтого цвета.
Жёлтый кролик стал скакать по всему столу и прыгать с блюда на блюдо. Но тут, откуда ни возьмись, появилась Алиса и погналась за ним. Ну а дальше вы и сами знаете.
=====> ВОЛШЕБНЫЕ БАШМАЧКИ
Одна девочка под Новый год поставила на подоконник башмачки и легла спать. А в это время башмачки спрыгнули вниз и убежали. Они очень любили свою хозяйку и отправились к доброй фее за подарками. Когда они пришли к ней, то сказали:
- Добрая фея, пожалуйста, положите в нас то, что мы попросим.
А добрая фея, конечно же, всё знала, но всё же спросила:
- А зачем это вам?
И тогда башмачки ответили:
- Мы хотим принести своей хозяйке на Новый год подарки.
Но добрая фея не спешила.
- Перед тем, как я вам их отдам, вы должны пройти испытание и рассказать, какие хорошие дела сделала ваша хозяйка сегодня, - сказала она.
Башмачки, конечно же, справились со всеми испытаниями, ведь их хозяйка была действительно доброй и трудолюбивой девочкой. И тогда добрая фея отдала им подарки.
Когда проснулась хозяйка, то была очень обрадовалась подаркам. И потом всегда под Новый год ставила башмачки на подоконник.
=====> ЁЖИК-ЖЕВАСТИК
Началась осень, и все звери начали заготавливать на зиму еду. Каждый запасал то, что было ему по нраву. Белочка - шишки, грибы, ягоды, орешки, семечки. Хомяк - яблоки, кабачки и тыквы. Потом они накрутили банок с грибами, горохом, бобами, помидорами и огурцами и стали ждать зиму.
А ёжик сходил однажды, набрал яблок и по дороге домой съел. Да так каждый раз и стал делать: собирал и всё съедал по дороге. Поэтому звери его и прозвали Ёжик-Жевастик.
Всё бы ничего, но вскоре наступила зима. И ёжику больше нечего было есть, ведь он все запасы съел еще осенью. Поэтому ему приходилось ходить в гости к друзьям, чтобы хоть как-то покормиться. Некоторые стали недолюбливать его за это, а другие даже перестали пускать в дом. Так Ёжик-Жевастик и умер бы с голоду или растерял бы за зиму всех своих друзей. Если бы однажды его не встретил один добрый волшебник и не усыпил на всю зиму.
Теперь так и водится: как зима - так Ёжик-Жевастик отправляется в спячку. Спит и всю зиму жует яблоки. Много яблок. Во сне.
=====> БАТАРЕЯ ДРУГА
Мы поднимались с бабушкой по лестнице, и тут я увидела в окне чью-то руку. Я испугалась, но ничего не сказала. Бабушка открыла ключом дверь квартиры и вдруг исчезла, как будто её и не было.
Как завороженная, я зашла одна в зал и увидела там своего друга, которого из-за болезни не было в школе уже две недели. Я обрадовалась ему и пошла готовить угощение на кухню.
Когда я вернулась, то увидела, что мой друг тоже куда-то исчез. И вдруг меня что-то потянуло к ванной. Я открыла дверь и увидела там своего друга, замороженного в форме батареи.
И тут передо мной появился тот, чью руку я видела в окне.
- Приготовься, - сказал он, - сначала тебя ждёт несчастье, а потом радость.
Волшебный человек исчез, а из крана хлынула вода и стала затапливать всё вокруг. Сначала я расстроилась, но затем увидела, что это мой друг начал оттаивать.
Когда он полностью оттаял, то оказался совершенно здоров. Мы обрадовались его чудесному выздоровлению, вытерли воду и пошли на кухню за угощением.
На кухне за столом сидела бабушка и, как не в чем ни бывало, разливала нам чай.
=====> ЛЕДЯНОЙ ЦВЕТОК
- Так вы говорите, что есть ледяной цветок на свете? - вопрошал царь своих подданных. - Тому, кто покажет, где он, я дам три мешка золота.
И вышел один старик и сказал:
- Ледяной цветок находится за тридевять земель в холодном городе. Как попасть туда, знает одна бедная женщина. Но она показывает дорогу только бедным людям. А ведь ты - царь.
Однако царь был умным, и тоже переоделся в бедняка. И тогда они, будто два друга, отправились со стариком в путь. По дороге они проходили сквозь большие и красивые страны, и царь с трудом удерживался, чтобы не зайти туда.
Наконец, они добрались до жилища бедной женщины. Она не отличила царя от бедняка, дала волшебный клубок, и они пошли за ним в поисках ледяного цветка.
В ледяной стране оказалось очень холодно, и царь обрадовался, что не зря взял с собой теплые вещи. Вскоре клубок привел их к глубокому колодцу, залезть в который без веревки было невозможно. Тогда царь сплел верёвку из одежды и полез по ней в колодец.
Там-то он и нашел ледяной цветок. Им оказалась ледяная заколдованная роза, краше которой не было на всём белом свете.
И когда царь прикоснулся к цветку, ледяная страна начала оттаивать, и в ней наступило вечное лето. Цветок расколдовался, и вся поляна в колодце оказалась в розах.
И все люди начали отовсюду приходить туда. Они оставляли в колодце свои заботы, собирали розы и выходили оттуда счастливыми.
И распространился ледяной цветок по всему свету. Когда его дарили, он оттаивал, превращался в розу, и люди тоже оттаивали и добрели.
ВЛАДИМИР МОНАХОВ
/Сказка для юношества/
=====> Человек
Друг почувствовал носом приближение тепла и проснулся. Тепло всё усиливалось и увеличивалось. Друг сначала чувствовал его всей мордой, потом телом и так до кончика хвоста. Каждая клеточка начинала нежиться под действием этого тепла. И в этом было что-то очень-очень знакомое, но что именно, Друг вспомнить не мог.
Две недели Друг ночует на пустыре в небольшой выемке, в которой он еле-еле помещается. Всю ночь он не покидает её, боясь пропустить этот момент пробуждения. Но каждый раз ощущение знакомого тепла приходит к нему. Сегодня Друг решил идти навстречу теплу.
Он долго размышлял – времени для этого было предостаточно – нужно ли это делать? Друг обдумывал целыми днями: долго ходил по пустырю, старательно принюхиваясь ко всему непонятному и странному, да всё никак не мог принять окончательного решения. За это время он успел изучить пустырь до мелочей. Пустырь Другу нравился! Это был его пустырь! На нём не было никакой пищи, но Друг готов изгнать с его территории любую собаку, боясь, как бы она не позарилась на его тепло. За своё тепло Друг готов стоять насмерть!
…И вот старые мышцы под действием неизвестного тепла совсем расслабились. Друг прикрыл глаза от удовольствия – было такое ощущение, будто он пробежал очень большое расстояние, а потом в изнеможении лёг на землю. Не хотелось даже шевелиться. Только кончиком хвоста Друг играл. Теперь всё тело было окутано теплом, казалось, что даже воздух вокруг нагревается.
Но Друг пересилил себя, недаром он считался когда-то дисциплинированной собакой. Он медленно стал выпрямляться. Места в выемке ему не хватало, и он легко катнулся, очутившись на ровном месте.
Друг лежал, поджав под себя задние лапы, а голову положив на передние. Он смотрел в сторону, откуда чувствовалось приближение тепла.
Теперь Друг чувствовал и запах еды. По языку скользнула сладковатая слюна и упала на землю.
И тут Друг увидел впереди пятно. Это оно излучало неизвестное тепло. Друг весь потянулся к нему, так что хрустнули косточки. Постепенно пятно прояснилось и приобрело очертания человека. Друг поднялся и сел.
Человек шёл пустырём очень быстро. Другу нравилось, как тот спешил, будто зная, что эта территория кому-то принадлежит и нужно пройти её незамеченным. Человек постоянно оглядывался по сторонам, иногда останавливался и прислушивался. Друг знал, что Человек боится неизвестности, и он чувствовал себя с ним на равных. Друг готовился, чтобы сейчас выйти к Человеку. Это было его единственным стремлением в последние две недели, оно должно было принести ему радость, и Друг не мог отказать себе в этом.
Между Другом и Человеком оставалось совсем короткое расстояние. Сейчас Человек пройдёт немного и начнёт удаляться.
Друг встал в полный рост. Ему даже показалось, что сейчас он намного выше себя обычного и, может быть, даже вровень Человеку. И Человек остановился, увидев Друга. Весь сжался. Друг почувствовал это, потому что резко убавилось тепло. И оттого сердце нервно затрепетало в груди собаки.
Человек зачем-то нагнулся. Другу было знакомо это движение, но он не мог подумать об этом Человеке плохо и сделал ещё несколько шагов навстречу. На этот раз они были увереннее. Человек поспешно выпрямился. Друг почувствовал, что они смотрят в глаза, но из-за темноты не могут ничего понять. И в этот момент Человек размахнулся, и что-то тяжёлое бухнулось с правой стороны. Друг попятился. Человек снова размахнулся, и что-то упало перед собакой и подкатилось совсем близко. Друг нагнулся и понюхал предмет. От него тянуло сыростью и землёй. Друг презрительно фыркнул и выпрямился.
Человек стоял на том же месте. Друг отвернулся от него и с пол-оборота наблюдал, что тот будет делать дальше.
Тогда Человек начал пятиться. Друг не сделал ни одного шага за ним. Человек повернулся и побежал. На ходу он постоянно оборачивался и следил за Другом. Но собака по-прежнему оставалась на месте.
Друг весь сжался: он чувствовал, как тепло сходило с его тела и его окутывал утренний холод. Потом только кончик носа ещё долго ощущал комочек тепла, а со временем и это пропало. Всё было как и прежде, только значительнее, быстрее. Значительнее….
Друг постоял до тех пор, пока не закоченел. И только тогда пошёл к своему месту. Стал моститься. На этот раз выемка показалась ему просторной. Друг крепко сжался, приник головой к животу, а кончик хвоста закусил зубами. Это была его любимая поза.
Друг долго убеждал себя, что нужно непременно заснуть до прихода настоящего дневного тепла.
ТАТЬЯНА ЗОММЕР
=====> ПОЭТИЧЕСКАЯ АКЦИЯ «ОДУВАНЧИКИ В «КОМОДЕ»
Как Потоцкий, Куклачев, Петренко и Проскурин в detsad ходили
Куда может докатиться акционизм в погоне за со-участниками? Известный скульптор и президент Международной академии доброты Григорий Потоцкий отправился… в детский сад. Прихватив с собой именитых друзей и разослав приглашение прессе. Вот шуму-то из простецкого рисования смешных одуванчиков получилось!
У Потоцкого ничего одноразового не бывает. Все долгоиграющее, все - на поток. То бронзовых Пушкиных по миру развозит, то одуванчики сеет. Его памятники в виде одуванчиков прижились уже во многих странах мира. Установили такой одуванчик и в России – в московском Парке культуры. И тут началось – все просят хоть по отросточку, хоть по "вегетативному" отпечатку на бумаге. И поверье даже уже сложилось. Говорят, если ребенок к такому одуванчику прикоснется, то проникнется добротой и на войну не пойдет. Поэтому в детсады и приглашают.
Ничего себе гости пожаловали в самый обычный detsad2509! Единственное его отличие от других в том, что маленький, узкий, но в три этажа. Вмонтированный в современные коробки по месту. Поэтому его называют «комод». Ну еще, конечно, заведующая «комодом» – Оксана Павлова – настоящая светская дама. И воспитатели здесь – образованные и, главное, добрые. А старший воспитатель Светлана Мельникова к тому же еще и журналистка – с профессиональным фотоаппаратом наперевес ходит, все видит, всех на фото и видео снимает, обо всем статьи пишет.
И родители здесь активные – напрямую в жизни детей участвуют. Сайт в интернете помогли организовать. Теперь все новости из детсадовской жизни сразу туда и выкладывают. До этого своими силами антивоенную акцию провели. Сейчас знаменитых артистов, клоуна и скульптора и на утренник позвали. Что-то я тут лишнего наговорила. Еще немного, и в такой «обычный» детсад депутаты из гордумы пожалуют – опыт перенимать.
Дети веселились от души. Потому что в их «комод» пришел со своими друзьями самый главный клоун страны. Вот ваши дети хотели бы сходить в цирк на Куклачева? То-то же! А тут и никуда ходить не надо – выступление прямо в садике... Дети с замиранием сердца глядят на дрессированную кошку по имени Редиска. Под присмотром мэтра она сначала осторожно лезет вверх по шесту, а потом соскакивает с него на деревянную лошадку и качается на ней под аплодисменты. Разве теперь дети забудут, как, подкидывая разноцветные кольца, сам Юрий Куклачев им подмигивал! Да еще спрашивал: «А вы будете дома своих кошек дрессировать?». Все, конечно же, хором отвечали «Да!».
А потом под руководством опытного педагога-аниматора детки в ответ показали взрослым "гастролерам" и танцевальные номера, и модели одежды, и даже театр – кукольный, разумеется...
Пожаловавшие к детям знаменитые артисты Алексей Петренко и Виктор Проскурин до этого встречались разве что на съемочной площадке «Жестокого романса» у Эльдара Рязанова. На детсадовской площадке встречаться и выступать им точно не доводилось. Наперебой они рассказывали ребятам смешные истории из жизни. После них на детскую площадку в халате с разноцветными флагами вышел певец Вазген Оганесян и исполнил оперные арии голосом Лучано Паваротти. Теперь-то уж дети точно знают, на кого хотели бы походить. Будут среди них и скульпторы-Потоцкие, и артисты-Петренко-Проскурины, и клоуны-Куклачевы и оперные певцы-Паваротти. Жаль, не успел подъехать в "комод" еще и путешественник Федор Конюхов...
Гости рисовали на бумажной "стене" акриловыми красками одуванчики. А дети вместе с родителями им помогали. Родители за своих детей здесь не боятся – с удовольствием в детсад отдают. И даже "дополнительных" сестренок и братишек заводить планируют. У молодого отца – программиста Дмитрия Новикова – в «комоде» и так две дочери. А наметили уже и третьего ребенка туда же отдать. Вот это, я понимаю, гражданская активность!
Но кому-то такая активность как раз и может не нравиться. Не успели знаменитые гости свернуть свои выступления и краски убрать, как проверка из Управления образования округа пожаловала. От кого-то поступил звонок: якобы клоун, артисты и скульптор нарушают права детей. Чем? – видимо, своей «несанкционированной» добротой – чем же еще! Посмотрели артисты на часы – и точно: пять минут, как сон-час должен был начаться! Извинились "гастролеры" – и по театрам, циркам и мастерским разошлись. А дети – по кроватям…
Ну что тут сказать про "одуванчиковое разоружение"? Все правильно: не должно оно быть односторонним. Недоработочка вышла! Надо бы сначала резолюцию по «потоцким» одуванчикам принять. Затем в гордуме проголосовать как следует. А то ишь чего в своей Академии доброты удумал – одуванчики сеять – в одностороннем порядке!
Раз такой добрый – пусть тогда уж в украинских и грузинских детсадах такие одуванчики приживает. Ну и, само собой разумеется, в американских детсадах и школах – тоже.
Приложите-ка, детки, ручки к волшебному одуванчику… Тогда и вы мирными вырастите, и родители ваши автоматы в руки не возьмут. И будете мирно процветать в своих чудесных продвинутых детских садах!
/Москва, detsad2509, 2010-2013/
ТАТЬЯНА ЗОММЕР
=====> Детсадовский лиризм Алексея Петренко
/Интервью в машине с народным артистом/
Народный артист России Алексей Петренко, побывав в обычном московском детском саду, поучаствовал в беспрецедентной по своей доброте и широте акции скульптора и президента Международной академии доброты Григория Потоцкого. Вместе с клоуном Юрием Куклачевым и артистом Виктором Проскуриным Алексей Петренко выступал перед детьми. А потом рисовал с ними волшебные одуванчики… Не успело закончиться «незапланированное мероприятие», как в детсад нагрянула чиновничья проверка. С народным артистом удалось побеседовать только уже в машине…
- Алексей Васильевич, как вы расцениваете такое мероприятие в детском саду?
- Небывалое. Чудное своей небывалостью.
- Дети не утомили?
- Наоборот. Когда видишь столько детей – по сути, тех же одуванчиков – сначала наступает растерянность. Но это – от несовместимости. Тяжело ощущать груз своих лет, ошибок, грехов и болезней – на фоне детских душ, слитых в едином море безгрешных ангелов. А потом приходят воспоминания детства, вспоминаешь себя таким же. И насыщаешься положительной энергией от этих одуванчиков, этих солнышек. Какие тут болезни? Даже они отступают. И остается главное чувство при общении с детьми – радость.
- А в каких фильмах про детей вам доводилось играть?
- В фильме «Ключ без права передачи» я сыграл директора школы. У меня там было много детей разного возраста. А я как раз, получается, играл чиновника.
- Тогда, может, подскажете: что в данной ситуации могло насторожить чиновников? Неужели что-то плохое могло зародиться в детских душах при общении с такими добрыми взрослыми волшебниками, которые рисовали вместе с ними детские мирные одуванчики…
- Чиновников смущает все, что не по программе. Но если они не совсем очерствели и не «опрограммились», то смогут посмотреть на это другими глазами. Надо давать возможность проявлять инициативу.
- Но ведь детские сады сейчас между собой еще как соревнуются. И радоваться бы надо, что в этом саду так отличились – привели к детям сразу столько народных любимцев.
- Нестандарт всегда поражает. И раздражает. Видимо, никто и предположить не мог, что такое возможно. К жизни маленького детского сада – и столько внимания. Народные
артисты, пресса…
- А бывает ли внимание лишним?
- Да, бывает. И полезным можно перекормить.
- Как и буднями…
- Да, ходить каждый день в детский сад – хоть и детские, но тоже будни. Любые будни – утомительны. И надо бы время от времени вырывать детей из их будней.