Но ещё и это падение — не совсем падение...
Мы проросли в смертную жизнь осуждённо, оттого она и воспринимается нами такой — смертной, объективно, но ежели бы мы проросли в неё иначе?.. Так, как падает снег?..

Вчера мне перед сном пришло ещё одно — стихотворение или не стихотворение, а как бы некий поэтический экстракт — всё меньше понимаю разницу между тем и другим... —

Ступившему в царство Аида
Свет предстаёт иным —
Притенённым, в сути своей
Родственным тьме.
...И если вернёшься,
То с новым зреньем,
Более верным,
Более острым.
...Вот почему
Орфей не вернулся,
А призрак жены его — здесь.

---------

Спасибо, Наташа...

Максим Печерник   12.01.2020 22:34   Заявить о нарушении

Может быть, для Вас будет интересно, Максим! Мне кажется, перекликается с Вашим:

«Вода в море темна». Но, Боже мой, насколько больше говорит эта темнота сердцу, чем прозрач­ность воды в стакане!И все же, переводя эту говорящую тьму на рус­ский язык, я старалась изо всех сил, чтобы слова мои были как можно прозрачнее и не заслоняли той великой жизнетворной Тайны, которая всегда больше нашего понимания и потому всегда темна. В темноте находятся корни света. Они священны. Но нельзя корни отделять от ветвей, так же как ветки от корня. Есть цельное Дерево Жизни. И го­лос Орфея подобен росту этого Дерева, медленно­му росту из глубины земли до звезд. Слышать этот голос — значит как бы видеть внутреннее, скрытое от глаз движение жизни, равно в Дереве и в челове­ческой душе, и причащаться целостной жизни.Она включает в себя и смерть. Смерть не пугает Рильке, ибо он умеет входить во тьму и выходить из нее. Более того — он знает, что смерть необходима для вечной жизни. Парадокс, но он вправду знает, что надо уметь принять смерть, погрузиться в нее, чтобы узнать действительную глубину и полноту своей души — ее бессмертие.
Бессмертие — не отрицанье смерти, а перераста­ние ее. Безостановочный, не видимый глазам рост жизни проходит через смерть, как древесный ствол через пространство. И потому, когда я переводила пятый сонет первой части, центральными словами были для меня: о wie er schwinden muss, «muss» под­черкнуто Рильке. Я тоже его подчеркиваю: Он дол-жен умирать.Должен, ибо истинное бессмертие — не количе­ственное накопление времени, не продолжение в бесконечность нашего сегодняшнего «я», а преоб­ражение, жертвенное исчезновение (schwinden), умирание этого «я» во имя неустанного движения нашего вечного «я». Движение Духа, созидающего жизнь, безостаново­чно. Причастие этому движению и есть бессмертие.Как отдельные звуки должны появляться и исче­зать, чтобы была музыка, как руки музыканта долж­ны касаться струн и снова отходить от них, так каждая душа должна не останавливаться, а двигать­ся вместе с единым творящим потоком — входить в этот поток, исчезать в нем и возрождаться в других обликах, не путая вечно меняющиеся формы с не­изменной сутью. Сбрасывать облики, терять все внешнее, узнавать Вечное в новых обликах и лико­вать — вот путь Души."

Зинаида Миркина в предисловии к переводам Сонетов к Орфею.

Бетштеллер   13.01.2020 19:29   Заявить о нарушении

И интересно, и близко, и знакомо. Ещё с "Часослова" начиная и "Книг картин", он уже к этой теме - смерти - подходил по-особому, "осваивал" её помалу, потом уже став ей чуть ли не братом в "Реквиемах", в "Дуинских элегиях" - уже он что-то большее, чем брат (и, возможно, в "Сонетах к Орфею" - ещё более бОльшее... Но до сих пор, признаться, мне недоставало усидчивости прочитать его "Сонеты к Орфею", точнее, не усидчивости - а терпения пробиться к их поэтике сквозь, увы, упёртость переводов в голый смысл)...

Максим Печерник   13.01.2020 21:31   Заявить о нарушении