Рецензия на «Смуглый мастер подобий текстосновидения Ербола Жумагулова» (Илона Якимова)

Поджог №2

0) Существует множество подходов к литературной критике. Помимо непосредственно разделения сообразно используемой методологии, можно установить и другие классификации. Например, с точки зрения цели – существует критика, для которой анализ рассматриваемого произведения самодостаточен, и та, которая ставит своей задачей определение литературной ценности текста. Последняя, впрочем, часто представляет собой нечто иное – а именно, аргументацию критиком своего читательского, непрофессионального восприятия произведения. В качестве примера подобной критики я опубликовала разбор стихотворения М. Придворова, поставив себя на такую точку зрения, с которой это, в сущности, довольно интересное произведение представало бы в максимально невыгодном свете. Методология, несмотря на то, что от нее помимо этого требовалось не быть опровержимой таким элементарным понятием как авторское видение, нашлась элементарно – ей оказался многострадальный русский язык. Логично было бы после этого поставить себе задачу рассмотреть обратный пример – пример того, как методологией искусной подмены понятий весьма посредственный (чтобы не сказать – слабый) автор (намеренно избегаю определений поэт / графоман) превозносится на поэтический Олимп (или Парнас – кому что ближе).
Задача оказалась не из легких – читать было неимоверно скучно, ибо уж очень занудную и многословную (куда там Шилину!) манеру изложения выбрал себе автор. Это не упрек автору в бездарности. Это констатация изначального авторского расчета на то, что читатель не будет вчитываться – так, по диагонали взглядом проскользнет. Однако, взявшись за этот нелегкий гуж, я давилась, плевалась, зевала, трижды сбегАла попить кофе, но таки дочитала до конца, и даже выкопала из этого нескончаемого массива текста несколько мыслей.

1) В скобках замечу, что уж совсем до конца можно было и не читать, практически все необходимые мне улики находились максимум в первых 2/3 статьи. Особенно богатое месторождение было обнаружено на первых трех страницах. Так с самого начала автор заявляет:

«Предваряя дальнейшие рассуждения, замечу: у меня нет ни малейшего желания изыскивать и предъявлять на общий суд бесспорные улики ознакомленности Ербола Жумагулова с лучшими образцами поэзии XX в. в виде скрытого (а то и явного) этих образцов цитирования.<…> Кроме того, при наличии таланта, младенческое эпигонство простительно поэту.»

Ну и что? – спросит меня читатель, - Зачем ты это процитировала? Читателю отвечу: когда ставится задача доказать отсутствие литературной ценности текста, о его достоинствах можно просто забыть. Совсем другое дело – доказательство литературной ценности. Тут о недостатках забывать ни в коем случае нельзя. Необходимо упомянуть их все – походу сочинив им убедительную апологию (то, что они полностью затмеваются несомненными достоинствами, подразумевается, но чтобы быть убедительным этого недостаточно), или – еще лучше – сформулировав их таким образом, чтобы они ни в коем случае как недостатки не воспринимались. В частности, что в приведенной цитате утверждает автор? Ни больше ни меньше – что его протеже глубоко вторичен. Но как это преподносится – как всего лишь «младенческое эпигонство», которое несомненно пройдет со временем. Следующая улика:

2) «Для подробного рассмотрения, субъективного читательского гиперанализа текста наиболее интересна лирика, воплощенная в более-менее традиционный канон. Вне поля зрения я оставляю разнообразные манифесты, стихотворения в прозе, словесные мозаики, чтобы «не до скуки», и прочее…»

К «гиперанализу» мы еще вернемся. А пока зададимся вопросом: зачем автору понадобилось так ограничивать свое поле деятельности? Причем все объяснения самого автора можем честно пропустить мимо ушей – ему в этих вопросах веры нет. Имей я надежду на его честность, предположила бы, что им нащупаны какие-то закономерности, проявляющиеся в большей части произведений, и отсеиваются остальные именно по этому признаку. Однако прочтение 15 страниц дифирамбов (ну хорошо, страниц 5 из них далеко не дифирамбы, но об этом чуть позже) всякую надежду из меня вытрясло. Реальная причина разделения такова: под этим соусом очень легко оставить за бортом большую часть откровенной графомани, и сосредоточить свое «гипераналитическое» внимание на вещах не столь безнадежных. Идем в следующий абзац:

3) «Ербол Жумагулов монологичен. Причем, возможно – более всех, известных мне авторов. Его поэтическая речь – один бесконечный меланхолический свинг...»

Вот оно как оказывается на самом деле: не безнадежно однообразен (и – от себя добавлю – невообразимо нуден), а монологичен. В то же время, это первый серьезный прокол самого автора: слишком близко, подряд в тексте расположены утверждения о том, что все творческое наследие Ербола в статье не рассматривается, и утверждение о монолитности (см. второе предложение цитаты) этого наследия. На ближайших двух страницах проколы и обмолвки сыплются как из рога изобилия. В частности:

«Зачастую, кажется мне, в этих стихах важней сам эмоциональный выплеск, а не наличие некоего содержания.»

и значительно позже:

«…блюз доходит до высшей, бессодержательной, рыдающей ноты…»

Автор, видимо, подумал, что до этого места уже мало кто дочитает, потому и не счел нужным придумать убедительную апологию бессодержательности рассматриваемой творческого наследия, ограничившись банальным «Эта ж паезия! Здесь чюйства важны!!!». Однако мне больше нравится другое проявление авторской неосмотрительности:

«В поэзии нет ни новизны, ни широкого круга тем. Любовь, смерть, мерцающее где-то вдалеке ремесло – вот и все, собственно. Поэт, подобно забавной механической птичке, из любой ноты выведет именно эту трель.

Эпицентром поэтического миропорядка Ербола Жумагулова оказывается любовь (ну, и собственный гений – к чему бесполезно скромничать-то?).»

Большей свиньи автор своему протеже подложить просто не мог! Внимательно читаем, что здесь написано. Допустим, что первая часть этой цитаты действительно является авторской позицией, а не очередной апологией однообразности и вторичности рассматриваемой поэзии (хотя на самом деле так оно и есть), дальнейшее напрямую декларирует, что даже в этом исключительно скромном ассортименте Ербол умудряется ограничить свою тематику «любовью и собственным гением»! Кстати говоря, о темах. Помимо упомянутых, ближе к началу статьи были отмечены еще и:

4) «Одиночество диагностировано. Обратимся к преследующей Ербола исконно русской поэтической хандре. <…> Кроме тоски, частыми гостями текстосновидений Ербола Жумагулова являются печаль, грусть, скука, боль…»

Итак: любовь, смерть, «собственный гений», одиночество, тоска, скука, грусть, печаль, боль… ничего не напоминает? Автор называет это «исконно русской поэтической хандрой». Я возьму на себя смелость назвать это подростковой графоманией. Во всяком случае набор тем явно о том свидетельствует. Да и автор, в общем, со мной согласен – судя по концу статьи. Там, в частности, он декларирует принадлежность своего протеже к generation next, его некую злободневность, причем злободневность апокалиптическую (автор сам понял, что означает это выражение? Лично я – крайне смутно), но более всего интересен следующий кусок почти из самого конца статьи:

«Напоследок сумбурного рассуждения об интересных стихах остается еще тьма вопросов, но они, в основном – о внешнем мире, а не о внутреннем строении автора. Чем все-таки обусловлено это словотворчество, достаточно ли самобытно, насколько жизнеспособно? Последний вопрос – самый интимный. Надолго ли? Или, как бы цинично это ни звучало – до тех пор, пока не устроится личная жизнь?»

Сразу вспоминается замечательный фельетон «Стихоплетство. Клиническая картина», в частности вот этот абзац «Если вы обнаружили, что ваш ребенок занялся С. - не пугайтесь. А главное - не пытайтесь напугать его неприятными последствиями этого "увлечения". Все не так плохо, как выглядит. С началом нормальной половой жизни С. очень быстро отступает на второй план, а затем и вовсе сходит на нет». Комментарии излишни.

5) Однако, к нашим баранам. В принципе, на этом можно было бы и остановиться, однако это означало бы выпустить из внимания примерно треть статьи, которую составляют два разбора собственно произведений Ербола. Автор здесь играет в плохого и хорошего критика – и в обеих ипостасях проявляет свою полную беспомощность. Ну в первой-то понятно почему – как ни крути, а гения из Ербола не сделаешь. Поэтому и приходится применять этот мифический «гиперанализ». Что из себя представляет сей метод? А очень просто – всего лишь домысливание за автора отсутствующего как факт содержания. Апология метода проводится с достойной уважения (или все-таки осмеяния?) обстоятельностью:

«…в разговоре о стихах гиперанализ – единственно правильный подход. Конструкция стихотворения – без шуток – магическая конструкция, а капризы подсознания порой дают себя знать самым неожиданным образом. Автор может отнекиваться от произведенного эффекта, может утверждать, что определенным порядком расставил слова бездумно, из чистой иронии, для эпатажа, в приступе изобретения словесной головоломки – это все проблемы автора. Гомункулус уже шевелится в перегретом кубе, алхимия слова пошла в ход – и при полном даже внутреннем осознании автором ситуации, он не может достоверно предопределить эффект внешний. В конечном итоге, важно не то, что автор хотел сказать – важно то, что он сказал. Так, неким потусторонним прозрением, ему позволено попасть в точку слияния точной метафоры, яркого чувства, правдивой философии.»

Чуете? Нет, я не о парах, исходящих из перегретого алхимического куба. Я о том, что «автор может утверждать, что определенным порядком расставил слова бездумно». Т.е. ты можешь сколько угодно орать что ты – графоман – Илона Якимова тебе ни за что не поверит. Конечно, только в том случае, если тебя зовут Ербол Жумагулов. О чем она сразу и оговаривается:

«Разумеется, сказанное верно лишь применимо к действительной, подлинной поэзии, для случая наличия у автора поэтического дара. В текущей ситуации никаких сомнений в этом не возникает»

И тут проявляется очень интересное свойство аргументации автора: она замкнута сама на себя. Поясню. Оправданность метода объясняется в данном случае тем, что наличие поэтического дара – несомненно. Однако, откуда взялась эта уверенность? Ну как же – автор проанализировал подробно стихотворение, и нашел в нем кучу неоспоримых достоинств. А каким методом автор анализировал текст? Тем, который оправдан только в случае наличия поэтического дара. Вот и получается, что если мы примем наличие этого дара на веру, то все замечательно. А если нет?

6) Не меньший интерес представляет беспомощность критики «неудачного» с точки зрения автора произведения. Думаю, что внимательный мой читатель уже понял, зачем она понадобилась – чтобы доказать, что автор исключительно честен и принципиален. Вот тут-то и надо бы разогнаться и разнести какой-нибудь текст до основания. Но у автора рука дрогнула. К тому же обстоятельства не благоприятствуют – после того, как большая часть недостатков удачно замаскирована акцентироваться на них как на недостатках крайне трудно. Вот и видим совершенно бредовые придирки, и чуть ли не через слово «мне кажется», «я считаю» и тому подобные отступные.
Правда, этот недостаток легко превратить в преимущество – главное вовремя вспомнить об относительности оценок. Но как это сделать так, чтобы не угробить всю аргументацию «за»? Автор дает мастер-класс. Учитесь:

«Разумеется, разбор обоих текстов демонстрирует в том числе и тот факт, что при желании и определенной доле пристрастности одному и тому же автору на основе его произведений можно с равной легкостью как создать блестящую репутацию, так и разнести ее вдребезги. Но и автор со своей стороны, как мне кажется, обязан в любом случае выстраивать речь так, чтобы даже наипристрастнейший критик, придираясь, выказывал бы только несостоятельность всех придирок к тексту – ничего более.»

То есть – видишь несостоятельность критики – замечательно, никто и не говорит, что обратное было возможно; не видишь – ну, пожурим Ербола за отсутствие самоцензуры, тем обстоятельнее дифирамбы покажутся.

Вот так вот, господа. А вы говорите – объективная критика.

С нескрываемой симпатией к дочитавшим до конца (три с половиной страницы, как-никак).
Лилька.

Лилли Пут   29.07.2003   •   Заявить о нарушении