И говорил он... Уже Другая.
"... и нашел я, что горче смерти женщина,
потому что она — сеть,
и сердце её — силки,
руки её — оковы..."
"... и время обнимать"
Книга Екклесиаста
Дом твой стоит на семи продувных ветрах,
семя пробилось — лютик да молочай.
Всё суета сует.
Отряхни же прах
с пальцев холодных,
словом не множь печаль.
Всё, что построилось — жадный пожрёт песок.
Время — холоднокровный несытый змей,
в линьку сменивший шкуру прошедших дней,
вскорости облюбует и твой порог.
Кольца совьёт — силки, раздвоит язык,
станет рассказывать, чем так блажен покой.
Если поверишь — державший доселе стык
разом поддастся под бледной твоей рукой.
Что ты увидишь, усталая ловчья сеть,
что ты услышишь, лишённая всех оков?
Помнишь ли, женщина, как появилась смерть?
Вместе с тобой, хорошая — как любовь.
Все суета, песок и земная пыль.
Вечно лишь то, что выросло на песке
силой твоей любви.
Вспоминай, он был —
нежен он был.
... Он говорил: "Цветок..."
Он говорил: "Полынный, горчащий сок,
пью тебя, яд мой, а кажется, майский мёд
нёбо ласкает и тает на языке.
Столько не вынести, сколько тебя во мне..."
Божья коровка ползла по его щеке —
божьего было много,
и солонец
злаки растил — на невиданный урожай,
и неприкрыто алым манил кизил,
и приходило время, чтоб обретать,
и говорил он: "Счастье...",
и говорил...
Другие статьи в литературном дневнике:
