Русское небо...Мне хотелось бы жить у моря https://stihi.ru/2019/08/28/2936
Обозначенное и идентифицированное желание для человека, как карта его внутренних потребностей и точка входа. По желаниям можно судить не только о будущем, но и о прошлом. Стихотворение имеет в заголовке именно эту беззащитную и информативную тему. В ее сослагательности не только указание на план ментальный, но и ощущение автором несбыточности мечты. Это настроение проникает в читательское восприятие с первыми строчками, и даже до них. На первый взгляд суховатый и публицистический эпиграф, не предвещает того уровня переживаний, который появится следом. Кажется, что после строк, напоминающих столбцы советских газет, пойдет гражданская лирика, наполненная разоблачениями настоящего на фоне прошлого. И как же приятно ошибиться в этом предположении. Если посмотреть на эпиграф и текст произведения отстраненно, не проникаясь эмоциональной волной, то может показаться, что они почти не связаны: тема ушедшей страны, благотворных тополей и желание жить у моря. Просто связь не явная, а глубинная. Она идет не на уровне аналитики объективной реальности, а с помощью отражения внутреннего мироощущения, которое сложилось из-за утраты социального прошлого и произошедших перемен. Образный ряд стихотворения и подробное раскрытие темы желания как-будто вневременные, их существование связано не с внешними событиями, а с переживаниями или чувствами лирического героя. Так основной посыл: перемена места проживания, — дополняется деталями. Когда человек хочет покинуть привычное нажитое и прирученное место? Чаще всего, если с ним связаны болезненные или травмирующие воспоминания. Есть даже такая терапевтическая версия для больных сложными заболеваниями, что сменив адрес, можно убежать от страшной болезни. Психология и знание алгоритмов подсознания, постулаты Нейро-лингвистического программирования объясняют это явление вполне правдоподобно. Но у поэтического склада восприятия реальности это желание не всегда связано с физиологией. Соматика и внутренние руины бывают не менее болезненными и ранящими, особенно, ес ли у человека очень высокий болевой порог. Желание шить себе одежду в дорогом салоне можно прочитать не буквально. Одежда представляет собой не только эстетическую, но и защитную и теплосберегающую функцию. И желание дорогого салона, более всего свидетельствует не о жажде роскоши, сколько об индивидуальном и личностном подходе, как к эстетике внешнего вида, так и к охранительным функциям одежды. Сшитая на заказ одежда никогда не повторяется, что можно трактовать как желание выйти из строя однообразий и получить внешние идентификаторы, отличные от других, созданные в расчете на особенности лирического героя. Сегодня, внешний вид и одежда получили несколько дополнительных функций, которых у них раньше не было. Огромное разнообразие тканей, фасонов, стилей, коллекций позволяет сделать неповторимым и более разрозненным достаточно большой контингент. И сегодня в толпе повториться намного сложнее, чем это было во времена той страны, которой посвящена светлая и печальная ностальгия автора. С желанием жарить гренки в стихотворении рядом с запахом морского берега, а он особый, и тюков ткани, еще не ношенной и не стиранной, появляется аромат хлеба. Он создает особую ауру настроения, где появляются множественные ассоциации, связанные с теплом дома, утренним пробуждением, привычными домашними хлопотами. После индивидуализации своего "я" у персонального портного лирический герой переходит на уровень частной жизни, где сходство и различие не так важны и необходимы, как во внешнем виде при появлении вне дома. Одежда, сшитая в ателье — это как защитный костюм при выходе в общество...На кухнях персонажи их создатели закрыты от мира стенами, и это позволяет не искать особых путей, подчеркивающих индивидуальность. Тема тепла, через переход созерцания кипарисов, начавшаяся с кухни, неожиданно продолжается. Лирический герой мечтает стать маленькой галькой и греться в чьей-то ладони. Желание становится понятным, если провести некоторые аналогии. Когда человек мечтает стать снова маленьким, если отдаленно это можно сравнить с потребностью вернуться в детство, намерение свидетельствует, что в положении "здесь и сейчас" ему неуютно. Желание тепла на неизвестной ладони это подтверждают. В уточнении, где сказано об отрешенности, возникает мысль о том, что внешний мир настолько отторгает, что осознавать его становится больно. И эта тема диссонанса с настоящим вновь продолжается мотивом тепла, но уже с негативным оттенком и констатацией чувства страха, тревоги за происходящие события. В этом переходе на уровень диссонанса возникают сквозные образы, связанные с гренками. И лирический герой, чтобы забыться, согласен вместо хлеба есть песок, а вместо сна ловить медуз. С темой песка приходит мотив отшельничества, если вспомнить его родину, пустыню или берег водоема. И здесь море становится уже не просто сменой географии, а убежищем. Тема отражений вторично возникает при сопоставлении предложенного автором выбора "вместо сна бы ловил медуз". Из классических первоисточников приходит ассоциация с Горгоной и отражениями. Море, как и почти любой статичный, не имеющий течения водоем, это по сути, огромное зеркало, подвижное зеркало с мириадами отражений, создающих эффект множественности миров, когда по глади бежит небольшая рябь. Эта тема раздробленности сознания и желание цельности далее в стихе подтверждается переходом от личного восприятия к коллективному "мы". Обращаясь к невидимому собеседнику, которым может быть проницательный читатель, автор интуитивно ищет истоки его личного и общественного дискомфорта. И, если образно выразиться, то причина в обрыве нити, связующей прошлое и настоящее. У автора это явление приобретает вид глобального забвения. Процесса двустороннего, где не только люди забывают, но и о них забывают. Эта отчужденность некоторым образом продолжает начало стихотворения, где желание портного, как требование самодостаточности, во второй части стихотворения получает негативную коннотацию в состоянии отгороженности, чувстве одиночества и брошенности. Неявная метафора со старым тополем позволяет предположить, что этой аллегорией из эпиграфа автор проводит сопоставление с обществом своих современников по бывшей родине. Это поколение, утратившее прошлое. И речь идет не о формациях, не о политике, речь идет о форме жизни, которая приобрела пугающие оттенки. Желание зализывать раны у моря, по сходству медитативного процесса, позволяет перекинуть мостик от лирического героя к прибою, увидев в нем что-то большое. Набегающие волны на берег зализывают следы на мокром песке, шум воды возвращает в период, где жизнь только начиналась. Финальная строчка, удивительная по глубине и грусти, делает это сопоставление неслучайным. В желании героя стать морем слышится не беззащитный побег в отреченье, а желание в новой форме существования перейти из состояния единичного созерцателя в ранг бессознательной реальности, о которой кто-то мечтает и пишет стихи, когда больше никто не слышит. Море умеет слушать, потому что умеет молчать. Не знаю почему, но после первого и не первого прочтения стихотворения, где-то там вдалеке все время слышался проникновенный тембр Вертинского с его выразительной галереей чувств и образов. И это показалось каким-то почти метафизическим кивком из прошлого, где искусство позволяло себе существовать в самые сложные вехи, когда русское небо еще нельзя было закрыть официальными указами. С тех пор, как это стало возможно, желание убежать к морю стало не капризом, а необходимостью...
© Copyright: Кшесинская Деметра, 2020.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
