Михаил Казиник об образовании ис пат тешка... 4:54, 16 Апреля 2020 | c12511Тимур АЛМАЕВ В марте Уфу посетил выдающийся музыкант и культуролог Михаил Казиник. Он провел семинар для желающих познакомиться с его авторской образовательной методикой. Должен был также состояться концерт, но из-за ухудшившейся эпидемиологической ситуации он был перенесен. Михаил Семенович Казиник – музыкант, лектор-музыковед, педагог, культуролог, публицист. Родился в 1951 году в Санкт-Петербурге (Ленинграде). В 1953 году переехал с родителями в Витебск (Белорусь), где окончил Белорусскую консерваторию. Лекторскую деятельность начал с 15 лет, выступая в формате лекций-концертов. В 1991 году, после распада страны, принял решение переехать в Швецию, где также занялся активной музыкально-просветительской деятельностью. Является автором новаторской методики «комплексно-волнового урока», которая применяется в созданном им международном проекте «Школа будущего». «Я, скорее, настройщик, нежели популяризатор» Михаил Семенович, в «Википедии» пишут, что вы русский лектор-музыковед, популяризатор классической музыки. Правильно ли определение? Нет, неправильно. Во-первых – о слове «популяризатор». Я говорю часто глубокие, серьезные, но непопулярные вещи. Если бы я был абсолютным популяризатором, с моей эмоциональностью и всем прочим, у меня были бы сотни миллионов слушателей. Я все-таки не поп-музыкант, поэтому классическую музыку я выстраиваю по другому принципу. Сегодня существует мнение, что нельзя начинать влюблять в классическую музыку с Баха – это сложно, это высшая математика музыки. Надо начать с «Танца маленьких лебедей», с каких-то миниатюр классических. Давайте представим, что мы на машине времени отправились в церковь Святого Фомы в Лейпциг, где кантором этой церкви, органистом, композитором был Иоганн Себастьян Бах. Чтобы поговорить с верующими, для которых он играет. И вот вы в перерыве задаете вопрос приехавшим на службу крестьянам и бюргерам: «Вы понимаете музыку Баха?». Они решат, что вы сошли с ума. Они не просто понимают – они в этом живут. Они знают, что у них есть один день в неделю, когда они могут перестать думать о соломе, которая обветшала на крыше, и о том, что надо покрасить потолок и починить коровник. В этот день они садятся в карету, нарядные, и едут в церковь. А там господин Бах играет им музыку. И она соответствует тому состоянию, в котором они в этот момент находятся, – состояние жизни-смерти, состояние вечности. У них не возникает вопросов, воспринимают ли они музыку, потому что они воспринимают ее вместе с верой, вместе с Богом. Идея такова: Вот и секрет, что я делаю: я настройщик, скорее, чем популяризатор. Раз уж мы затронули темы веры. Бог, церковь, религия — одно и то же? Нет. Бог намного выше, чем любая церковь, и чем любая религия. Я считаю, когда-нибудь человечество придет к этому убеждению, что бог и вера – это самое интимное из всего, что может быть. Религия – это общественный институт, поп-институт, то есть популярный институт, потому что, помните, как Губерман писал: «Вожди никогда не могли понять, что идея, брошенная в массы, это как девка, брошенная в казармы», то есть любой бог, любой философ, становясь жертвой и добычей толпы, превращается в ничто. Пушкин несколько раз обращался к этой теме и говорил очень резкие вещи. Например, в стихотворении «Поэт и толпа» он говорит о том, что чернь всякий, кто оценивает статую Аполлона Бельведерского только по весу мрамора, который ушел на ее изготовление, и для кого печной горшок дороже. А знаете, почему его эта тема так трогала? Поэтому первое, что сделал Ленин, – выслал из страны сверхмозг народа. Профессоров Московского, Петербургского, Казанского университетов. Это были выдающиеся люди, великие люди. Как эксперт Нобелевского концерта, я устраивал опросы Нобелевских лауреатов относительно присутствия музыки в детстве. И все как один,не сговариваясь, сказали: «Да, в детстве была музыка: на скрипке играл, на фортепьяно играл, папа играл, мама играла, соседи играли, на концерты ходили и так далее». Все без исключения. «Сегодняшнее образование – это несколько блюд в одной тарелке» Говоря об образовании: вы последовательно критикуете современное образование, что с ним не так? Все не так. Представьте себе, что к вам должен прийти гость. Вы ему звоните по телефону и говорите: «Вася, моя жена хочет тебя очень вкусно покормить, но ты должен назвать свои любимые блюда». Ни о чем не подозревающий гость говорит: «Я очень люблю оливье на закуску, борщ украинский, свиную отбивную. А на десерт – чай с вареньем. И если можно, еще селедку под шубой на закуску (я сейчас называю и свои любимые блюда, да). Когда друг приходит в гости, ваша жена подает ему селедку, залитую вареньем, под этим в виде подливки борщ украинский, там же плавает салат оливье, майонез вместо сметаны растворяется в борще, там же растворяется и варенье. Сегодняшняя школа – это не что иное, как вот такое блюдо, поданное в одной тарелке. Это то, что я наблюдаю в мозгах советских людей в результате всех диверсий со всех сторон. Невозможно в течение дня ребенку прослушать шесть лекций. Невозможно переключать все время мозги, невозможно жить клиповым сознанием. География – это место, история – это время, а наука и культура – это заполнение места и времени. Поэтому оторвать место от времени, оторвать место и время от науки и культуры - это значит породить клиповое сознание. Я выстраиваю школу ассоциативного мышления. Это значит, что все на Земле связано друг с другом. Если вы говорите Дания – вы говорите Андерсен. Если говорите Андерсен, начинаете анализировать, например, сказку «Соловей». Кстати, если вы ее перечитаете, то поймете, что ничего глубже на земле по поводу искусства сказать нельзя. А когда вы вырастаете, узнаете, что в Дании жил и творил один из величайших, глубочайших философов всех времен – Сёрен Кьеркегор. Когда вы начинаете его читать, понимаете, как он привел мышление к XX веку, какие удивительные вещи появились после него. И даже «Маленький принц» Экзюпери – это, так или иначе, тот экзистенциализм, отцом духовным которого считают философа предыдущего века. Вот сейчас я показал пример ассоциативного мышления – так, как выстраивается моя школа. Что нужно сделать, чтобы школа ваша появилась в Уфе, она ведь есть в некоторых городах страны – в Челябинске, в Тюмени? Я в Уфе провел двухдневную конференцию. Планировал больше человек, но приехали 70. Из них примерно 20% я захватил по-настоящему. Они готовы работать, принесли мне уроки комплексно-волновые – такие, как в моей школе, гениальные. Эти люди уже мои. И через каждого из них пройдут сотни детей. Вот так, понемножку, мы накапливаем учителей по всей России. Они приезжают в свои школы, полные идей, и захватывают еще несколько учителей. В результате мне приходят радостные известия: «Мы провели комплексно-волновой урок в нашей школе. Вы знаете, эффект превысил все ожидания, дети говорят: «Когда дальше? Мы ждем». Вдруг возникает любовь к этим учителям, почти артистам, потому что они вместе проводили этот урок, шутили – это тоже одно из условий моей школы. Вы знаете, как начинают смотреть ученики на строжайшего учителя математики, который вдруг прервал себя и пошутил. Чувство эмпатии – одно из важнейших в школе. Россия – немножко специфичная страна. В любой стране мира я могу не спрашивать ни у какого чиновника . Если школа считает, что я прекрасную идею предложил, то она пойдет за мной. Но мне неинтересны другие страны. Меня интересует моя страна и мой молочный язык. Всегда все болит свое. Могу сказать одно – вода и камень точит. Я понимаю, что мне не дадут широкого экрана, широких полномочий, ко мне не пришлют тысячу учителей на переподготовку. Но вот так, потихонечку, дело идет. С вашей школой у современных детей появляется шанс получить другое образование. Что же делать людям с советским образованием? Выходит, они потеряны? Я ни в коем случае бы не критиковал советское образование, потому что вот то, что Рудольф Штейнер создал как вальдорфские школы с производственным обучением, с вниманием к театру – по сути, это советская школа того времени. Но было несколько вещей, которые ее и портили – это идеология, военизация, трудовые десанты. И есть такая деталь – нынешние 50-60-летние, которые учились в советской школе, сегодня пишут в интернете безграмотно. Кульминацией было слово, которое я прочитал недавно – «ис пат тешка». Я не сразу понял, что это «исподтишка». Или мягкие знаки в глаголах, или их отсутствие – это ужас: «мне нравитЬся, что вы делаете». Это все советская школа, мой дорогой. Мне иногда пишут пожилые люди, пожалуйста, говорите про музыку, но не трогайте политику, не трогайте советскую власть. Но я при ней жил, учился в советской школе. Знаю, какие последствия этой власти, и как они будут еще развиваться на столетия вперед. Как сказал польский режиссер Кшиштоф Кесьлевский: «Коммунистическое проявляется даже в способе выпечки булочек, которые мы едим». Вот ты, нормально мыслящий антикоммунист, пошел, купил булочку, которую испек коммунист, съел ее и опять заболел коммунизмом, как коронавирусом. Эта инфекция «коммунизма» – она на столетия. Это такая беда, которую невозможно описать. О вирусе коммунизма А вы не думаете, что сейчас все возвращается? Вот это вот обобщение, тоталитаризм? Оно никуда не уходило, поэтому оно ниоткуда не возвращается. Коммунистическая система обладает, как и вирус, разными штаммами. То есть вот этот вирус – с ним справились, нашли средство, а этот – чуть-чуть изменился и опять лезет в легкие. Вот в чем беда. Коммунизм, после того как в 1917 году без боя, без крови большевики взяли власть, никогда никуда не уходил. Он только менял вождей, цвет флагов, а кое-что и не менял, например, гимн – тот гимн, под который в ГУЛАГ вели миллионы людей. Поэтому, когда я слышу эту музыку, я представляю себе гигантские просторы страны, где карта вся испещрена точками центров уничтожения. Но это случилось не только в России и не только со Сталиным. Это случилось в Китае, в Северной Корее, в Монголии. Вы слышали что-нибудь о Монголии в последнее время? Нет. А почему? А потому что там были монголы, которые кочевали столетиями, поэтому у них привычка, извините, как бы сказать помягче, решать все вопросы опорожнения желудка и мочевого пузыря без туалета, вот там, где захотелось. Но кто держал монгольскую страну? Великие священники – ламы, монастыри, где хранились древнейшие знания Шелкового пути. Они потихонечку воспитывали народ, поставляли им поэзию, музыку, имеющую древнейшую связь с космосом. Но пришел коммунизм и расправился с религией. Были уничтожены все монастыри, ламы. Сейчас скажу нецензурное слово: какающий народ остался, а его культура, сохраненная столетиями, была уничтожена в один присест. В Камбодже, Кампучии – другая модификация коммунизма. Пришли и сказали, что, согласно товарищу Сталину, Ленину, Троцкому, нужно просто уничтожить 4/5 населения, а оставшаяся часть, на которую хватает средств и возможностей, будет жить при коммунизме. И они стали даже не стрелять, а закапывать живыми в землю людей, чтобы не тратить патроны. Сегодня, когда Володин сказал: «Есть Путин – есть Россия, нет Путина – нет России», вот это ведь то же самое, любому мыслящему человеку сразу стало ясно, что это одна из модификаций социализма. Потому что – как это может быть? Россия – это Чайковский, Рахманинов, Толстой, Лесков, Чехов. Это все, что повлияло на мировую культуру. Россия – это огромное количество гениальных ученых, потрясающей русской интеллигенции. Вы можете тысячу раз уважать Путина, любить его, преклоняться, но вот как только звучит эта фраза, на нее нужно немедленно реагировать: «Владимир Владимирович, вы же понимаете, что это шутка. Что вы все равно смертный, как и я. Мы все умрем – и простые, и великие. Но Россия будет стоять и существовать, если ее за собой не потянуть, не взорвать перед смертью». Коммунизм противопоставляют демократии, но демократию вы тоже не жалуете Не жалую. По одной причине – никогда нигде демократии не было. Был антитоталитаризм, антифашизм. А демократия – ну, Черчилль же сказал, что это попытка. Это не годится вообще, но лучшего пока не придумали. Но я знаю, почему не годится. Потому что здесь путаница: «демос» – в античном мире это были люди, которые учились в академии Платона. Они прошли семь свободных искусств и могли избирать, и быть избранными в парламент. Остальные назывались «охлос» – его всегда было больше, чем «демоса». И если охлос решает, то есть имеет всеобщее избирательное право, следовательно, это охлократия, а не демократия. В античном мире была именно демократия. Потому что, как может какой-нибудь плебей решать, кто будет президентом в его стране. Он что, перечитал Геродота, Платона, Демокрита? Он слышал речи Демосфена? Нет, ему это все глубоко до лампочки и речь-то у него раба. Очень интересно, Это звучит так, будто свобода – это плохо Свобода для раба – это плохо. Его нужно сначала образовать, научить быть свободным человеком. Потому что ответственность за свои поступки – это очень важный экзамен. В 1861 году, когда было отменено крепостное право, царь совершил колоссальнейшую ошибку, которая привела к наступлению 1917 года. Освободив миллионы людей, он не приготовил для их детей ни школ, ни нормальных жилищ, современных по тем временам заводов и фабрик, не придумал занятий. Они поселялись в бараках, их дети жили всю свою жизнь в бараках. Так прошло три поколения, к четвертому была найдена гениальная теория, которая переводит зависть к власть имущим в научную плоскость. Весь марксизм-ленинизм – это не что иное, как философия зависти раба к свободному человеку. Представьте себе: ребенок, чьи родители тяжело работают по 18 часов в день, вышел из своего мерзкого барака, где пахнет всеми видами испражнений, на улицы города. Идет по Петербургу, заглядывает в окна, видит елку, чудесно одетую маму, которая ласкает своих детей, видит папу с орденом Св. Анны на шее. Приходит на кухню, а ему дают какие-то отбросы. Какое чувство у него появляется? Отобрать. Поделить. Как же быть? Надо создавать школы. То, чем занимаюсь я. Только знание, искусство, культура – способны превратить раба в дворянина. С моей точки зрения, дворянин – это не кровь, это мышление, это гармония. С Познером когда мы говорили, затронули эту тему. Он говорит: «Вы против всеобщего равного избирательного права, вы против того, чтобы бомжи голосовали?» Я ему сказал: «Нет, я за то, чтобы бомжей сначала образовать, чтобы они хоть немножко понимали, за кого они голосуют». Какое может быть всеобщее равное избирательное право, если голос бомжа приравнен к голосу профессора? «Сменяемость власти – абсолютнейшее условие» Сменяемость власти – это хорошо, или нужен один правитель – раз и навсегда? Тут зависит всегда все от царя. Если он умный, добрый, человечный, то хорошо, пусть два срока будет, но больше категорически нельзя. Особенно если учесть, что люди к власти приходят уже в 50, 60 лет. А ведь вы же знаете, что есть понятие не только инсульт, а микроинсульт. Микроинсульты ужасны тем, что чуть-чуть поболит голова и прошла, но вдруг замечаешь, что ты все забываешь, начинаешь экать, мэкать. У тебя мысли растворяются, ты можешь брякнуть такое, что хоть стой, хоть падай. Поэтому сменяемость власти – это абсолютнейшее условие, тут даже думать нечего. В Совете Федерации вы сказали, что культура должна стоять на первом месте в бюджете. Если бы вы стали президентом, что бы вы поменяли? Я бы не позволил из этого бюджета украсть ничего. У нас огромное количество нефти и газа, я бы за них привез сюда лучшие умы мира, лучших врачей, лучшее оборудование. Начал бы реформу образования, медицины, сделал их полностью бесплатными. Это два важных условия – душа и тело. Учитывая, что население немаленькое, выстроил бы первым делом прекрасные больницы, поликлиники – столько, сколько надо. Чтобы люди не ждали в очередях. Моя мама прожила в Швеции 26 лет, дожив до 97 лет. За эти годы шведская социальная служба выплатила на все, что связано с ней, около 3 млн евро. Откуда деньги в стране, где нет ни газа, ни нефти, и даже пахотных земель мало? Если не красть, если выстроить логически четкую структуру, то можно содержать население, которое не работает по разным причинам: по причине нетрудоспособности, возраста, инвалидности. В Швеции при таком высоком уровне производства работает очень небольшое количество людей в прямом, традиционном смысле. Остальные – дизайнеры, социономы, актеры, художники. Вспомнил интересную историю. В начале пребывания в Швеции меня пригласили выступить для компании, которая производит конфитюр для нескольких стран мира. Мне показали зал, где я буду выступать, рассчитанный всего на 65 мест. Я удивился: предполагалось, что концерт будет для всего личного состава. Мне в ответ показали производство. Оказывается, это и есть весь личный состав – 60 человек, из которых работающих в прямом рабочем смысле – 12. Остальные – дизайнеры, художники, специалисты по рекламе и так далее. Вот так индустриальное государство высокого уровня развития действует. 1,5% фермеров, 1,5% тех, кто «возвращаюсь я с работы, рашпиль ставлю у стены». То есть того самого пролетариата уже почти и нет. Поэтому я вижу путь только один – колоссальное внимание к культуре, колоссальное внимание к искусству, главное – умение слышать музыку, видеть красоту, наладить речь. Когда люди владеют риторикой, они не дерутся. Драка и вообще вся агрессия начинается там, где кончаются слова. Вы считаете себя счастливым человеком? Да, абсолютно, даже не хочу рассуждать на эту тему. Я безумно счастлив и не устаю благодарить главного инженера – так я его называю, чтобы не задеть религиозных чувств всех видов вер – за то, что мне дано чувствовать поэзию, музыку, играть, писать стихи, книги, действовать на умы людей, пусть не так много, как я хотел бы. Я счастлив, у меня все получилось. У меня замечательный сын, замечательные внуки – умненькие, яркие, остроумные, красивые. Что бы вы сказали себе 28-летнему, если бы вам удалось в прошлое попасть? Что нужно еще больше времени уделять творческим процессам, потому что все свои книги я написал после 50 лет, а ведь мог бы и раньше. С другой стороны, видимо, годы все-таки приносят больше знаний, чувствований, ассоциаций. Себе в 18 лет сказал бы, что я немножко лентяй, с точки зрения сегодняшнего. Порою много времени было потрачено на то, что необязательно, ну, как у всякой молодежи. Есть вещи какие-то, которые никогда не поздно сделать? Тут нужно несколько компонентов, в том числе воля и действительно подлинное желание. То, что мы называем одержимостью. То есть, скажем, когда-то музыкальная школа отвратила человека от рояля. И вдруг он услышал (у меня много таких людей) мои программы и захотел снова вернуться к музыке. И он меня спрашивает: «Можно ли?» Еще как можно! Вы не станете лауреатом международных конкурсов, выдающимся пианистом или скрипачом, но при достаточной свободе тела, владении мышцами, хорошем педагоге и чутком ухе вы можете достичь больших успехов. Среди моих учеников есть один из величайших отоларингологов мира, профессор, который начал играть в 45 лет, есть замечательная женщина, Анита, она шеф лаборатории крупной компании, выпускающей лекарства. Пришла ко мне, как ребенок, в свои тогда 38 лет играть на скрипке. Она продолжает заниматься, сыграла массу концертов. Такие вещи происходят, так что нет предела. Михаил Семенович Казиник – музыкант, лектор-музыковед, педагог, культуролог, публицист. Родился в 1951 году в Санкт-Петербурге (Ленинграде). В 1953 году переехал с родителями в Витебск (Белорусь), где окончил Белорусскую консерваторию. Лекторскую деятельность начал с 15 лет, выступая в формате лекций-концертов. В 1991 году, после распада страны, принял решение переехать в Швецию, где также занялся активной музыкально-просветительской деятельностью. Является автором новаторской методики «комплексно-волнового урока», которая применяется в созданном им международном проекте «Школа будущего». «Я, скорее, настройщик, нежели популяризатор» Михаил Семенович, в «Википедии» пишут, что вы русский лектор-музыковед, популяризатор классической музыки. Правильно ли определение? Нет, неправильно. Во-первых – о слове «популяризатор». Я говорю часто глубокие, серьезные, но непопулярные вещи. Если бы я был абсолютным популяризатором, с моей эмоциональностью и всем прочим, у меня были бы сотни миллионов слушателей. Я все-таки не поп-музыкант, поэтому классическую музыку я выстраиваю по другому принципу. Сегодня существует мнение, что нельзя начинать влюблять в классическую музыку с Баха – это сложно, это высшая математика музыки. Надо начать с «Танца маленьких лебедей», с каких-то миниатюр классических. Давайте представим, что мы на машине времени отправились в церковь Святого Фомы в Лейпциг, где кантором этой церкви, органистом, композитором был Иоганн Себастьян Бах. Чтобы поговорить с верующими, для которых он играет. И вот вы в перерыве задаете вопрос приехавшим на службу крестьянам и бюргерам: «Вы понимаете музыку Баха?». Они решат, что вы сошли с ума. Они не просто понимают – они в этом живут. Они знают, что у них есть один день в неделю, когда они могут перестать думать о соломе, которая обветшала на крыше, и о том, что надо покрасить потолок и починить коровник. В этот день они садятся в карету, нарядные, и едут в церковь. А там господин Бах играет им музыку. И она соответствует тому состоянию, в котором они в этот момент находятся, – состояние жизни-смерти, состояние вечности. У них не возникает вопросов, воспринимают ли они музыку, потому что они воспринимают ее вместе с верой, вместе с Богом. Идея такова: Вот и секрет, что я делаю: я настройщик, скорее, чем популяризатор. Раз уж мы затронули темы веры. Бог, церковь, религия — одно и то же? Нет. Бог намного выше, чем любая церковь, и чем любая религия. Я считаю, когда-нибудь человечество придет к этому убеждению, что бог и вера – это самое интимное из всего, что может быть. Религия – это общественный институт, поп-институт, то есть популярный институт, потому что, помните, как Губерман писал: «Вожди никогда не могли понять, что идея, брошенная в массы, это как девка, брошенная в казармы», то есть любой бог, любой философ, становясь жертвой и добычей толпы, превращается в ничто. Пушкин несколько раз обращался к этой теме и говорил очень резкие вещи. Например, в стихотворении «Поэт и толпа» он говорит о том, что чернь всякий, кто оценивает статую Аполлона Бельведерского только по весу мрамора, который ушел на ее изготовление, и для кого печной горшок дороже. А знаете, почему его эта тема так трогала? Поэтому первое, что сделал Ленин, – выслал из страны сверхмозг народа. Профессоров Московского, Петербургского, Казанского университетов. Это были выдающиеся люди, великие люди. Как эксперт Нобелевского концерта, я устраивал опросы Нобелевских лауреатов относительно присутствия музыки в детстве. И все как один,не сговариваясь, сказали: «Да, в детстве была музыка: на скрипке играл, на фортепьяно играл, папа играл, мама играла, соседи играли, на концерты ходили и так далее». Все без исключения. «Сегодняшнее образование – это несколько блюд в одной тарелке» Говоря об образовании: вы последовательно критикуете современное образование, что с ним не так? Все не так. Представьте себе, что к вам должен прийти гость. Вы ему звоните по телефону и говорите: «Вася, моя жена хочет тебя очень вкусно покормить, но ты должен назвать свои любимые блюда». Ни о чем не подозревающий гость говорит: «Я очень люблю оливье на закуску, борщ украинский, свиную отбивную. А на десерт – чай с вареньем. И если можно, еще селедку под шубой на закуску (я сейчас называю и свои любимые блюда, да). Когда друг приходит в гости, ваша жена подает ему селедку, залитую вареньем, под этим в виде подливки борщ украинский, там же плавает салат оливье, майонез вместо сметаны растворяется в борще, там же растворяется и варенье. Сегодняшняя школа – это не что иное, как вот такое блюдо, поданное в одной тарелке. Это то, что я наблюдаю в мозгах советских людей в результате всех диверсий со всех сторон. Невозможно в течение дня ребенку прослушать шесть лекций. Невозможно переключать все время мозги, невозможно жить клиповым сознанием. География – это место, история – это время, а наука и культура – это заполнение места и времени. Поэтому оторвать место от времени, оторвать место и время от науки и культуры - это значит породить клиповое сознание. Я выстраиваю школу ассоциативного мышления. Это значит, что все на Земле связано друг с другом. Если вы говорите Дания – вы говорите Андерсен. Если говорите Андерсен, начинаете анализировать, например, сказку «Соловей». Кстати, если вы ее перечитаете, то поймете, что ничего глубже на земле по поводу искусства сказать нельзя. А когда вы вырастаете, узнаете, что в Дании жил и творил один из величайших, глубочайших философов всех времен – Сёрен Кьеркегор. Когда вы начинаете его читать, понимаете, как он привел мышление к XX веку, какие удивительные вещи появились после него. И даже «Маленький принц» Экзюпери – это, так или иначе, тот экзистенциализм, отцом духовным которого считают философа предыдущего века. Вот сейчас я показал пример ассоциативного мышления – так, как выстраивается моя школа. Что нужно сделать, чтобы школа ваша появилась в Уфе, она ведь есть в некоторых городах страны – в Челябинске, в Тюмени? Я в Уфе провел двухдневную конференцию. Планировал больше человек, но приехали 70. Из них примерно 20% я захватил по-настоящему. Они готовы работать, принесли мне уроки комплексно-волновые – такие, как в моей школе, гениальные. Эти люди уже мои. И через каждого из них пройдут сотни детей. Вот так, понемножку, мы накапливаем учителей по всей России. Они приезжают в свои школы, полные идей, и захватывают еще несколько учителей. В результате мне приходят радостные известия: «Мы провели комплексно-волновой урок в нашей школе. Вы знаете, эффект превысил все ожидания, дети говорят: «Когда дальше? Мы ждем». Вдруг возникает любовь к этим учителям, почти артистам, потому что они вместе проводили этот урок, шутили – это тоже одно из условий моей школы. Вы знаете, как начинают смотреть ученики на строжайшего учителя математики, который вдруг прервал себя и пошутил. Чувство эмпатии – одно из важнейших в школе. Россия – немножко специфичная страна. В любой стране мира я могу не спрашивать ни у какого чиновника . Если школа считает, что я прекрасную идею предложил, то она пойдет за мной. Но мне неинтересны другие страны. Меня интересует моя страна и мой молочный язык. Всегда все болит свое. Могу сказать одно – вода и камень точит. Я понимаю, что мне не дадут широкого экрана, широких полномочий, ко мне не пришлют тысячу учителей на переподготовку. Но вот так, потихонечку, дело идет. С вашей школой у современных детей появляется шанс получить другое образование. Что же делать людям с советским образованием? Выходит, они потеряны? Я ни в коем случае бы не критиковал советское образование, потому что вот то, что Рудольф Штейнер создал как вальдорфские школы с производственным обучением, с вниманием к театру – по сути, это советская школа того времени. Но было несколько вещей, которые ее и портили – это идеология, военизация, трудовые десанты. И есть такая деталь – нынешние 50-60-летние, которые учились в советской школе, сегодня пишут в интернете безграмотно. Кульминацией было слово, которое я прочитал недавно – «ис пат тешка». Я не сразу понял, что это «исподтишка». Или мягкие знаки в глаголах, или их отсутствие – это ужас: «мне нравитЬся, что вы делаете». Это все советская школа, мой дорогой. Мне иногда пишут пожилые люди, пожалуйста, говорите про музыку, но не трогайте политику, не трогайте советскую власть. Но я при ней жил, учился в советской школе. Знаю, какие последствия этой власти, и как они будут еще развиваться на столетия вперед. Как сказал польский режиссер Кшиштоф Кесьлевский: «Коммунистическое проявляется даже в способе выпечки булочек, которые мы едим». Вот ты, нормально мыслящий антикоммунист, пошел, купил булочку, которую испек коммунист, съел ее и опять заболел коммунизмом, как коронавирусом. Эта инфекция «коммунизма» – она на столетия. Это такая беда, которую невозможно описать. О вирусе коммунизма А вы не думаете, что сейчас все возвращается? Вот это вот обобщение, тоталитаризм? Оно никуда не уходило, поэтому оно ниоткуда не возвращается. Коммунистическая система обладает, как и вирус, разными штаммами. То есть вот этот вирус – с ним справились, нашли средство, а этот – чуть-чуть изменился и опять лезет в легкие. Вот в чем беда. Коммунизм, после того как в 1917 году без боя, без крови большевики взяли власть, никогда никуда не уходил. Он только менял вождей, цвет флагов, а кое-что и не менял, например, гимн – тот гимн, под который в ГУЛАГ вели миллионы людей. Поэтому, когда я слышу эту музыку, я представляю себе гигантские просторы страны, где карта вся испещрена точками центров уничтожения. Но это случилось не только в России и не только со Сталиным. Это случилось в Китае, в Северной Корее, в Монголии. Вы слышали что-нибудь о Монголии в последнее время? Нет. А почему? А потому что там были монголы, которые кочевали столетиями, поэтому у них привычка, извините, как бы сказать помягче, решать все вопросы опорожнения желудка и мочевого пузыря без туалета, вот там, где захотелось. Но кто держал монгольскую страну? Великие священники – ламы, монастыри, где хранились древнейшие знания Шелкового пути. Они потихонечку воспитывали народ, поставляли им поэзию, музыку, имеющую древнейшую связь с космосом. Но пришел коммунизм и расправился с религией. Были уничтожены все монастыри, ламы. Сейчас скажу нецензурное слово: какающий народ остался, а его культура, сохраненная столетиями, была уничтожена в один присест. В Камбодже, Кампучии – другая модификация коммунизма. Пришли и сказали, что, согласно товарищу Сталину, Ленину, Троцкому, нужно просто уничтожить 4/5 населения, а оставшаяся часть, на которую хватает средств и возможностей, будет жить при коммунизме. И они стали даже не стрелять, а закапывать живыми в землю людей, чтобы не тратить патроны. Сегодня, когда Володин сказал: «Есть Путин – есть Россия, нет Путина – нет России», вот это ведь то же самое, любому мыслящему человеку сразу стало ясно, что это одна из модификаций социализма. Потому что – как это может быть? Россия – это Чайковский, Рахманинов, Толстой, Лесков, Чехов. Это все, что повлияло на мировую культуру. Россия – это огромное количество гениальных ученых, потрясающей русской интеллигенции. Вы можете тысячу раз уважать Путина, любить его, преклоняться, но вот как только звучит эта фраза, на нее нужно немедленно реагировать: «Владимир Владимирович, вы же понимаете, что это шутка. Что вы все равно смертный, как и я. Мы все умрем – и простые, и великие. Но Россия будет стоять и существовать, если ее за собой не потянуть, не взорвать перед смертью». Коммунизм противопоставляют демократии, но демократию вы тоже не жалуете Не жалую. По одной причине – никогда нигде демократии не было. Был антитоталитаризм, антифашизм. А демократия – ну, Черчилль же сказал, что это попытка. Это не годится вообще, но лучшего пока не придумали. Но я знаю, почему не годится. Потому что здесь путаница: «демос» – в античном мире это были люди, которые учились в академии Платона. Они прошли семь свободных искусств и могли избирать, и быть избранными в парламент. Остальные назывались «охлос» – его всегда было больше, чем «демоса». И если охлос решает, то есть имеет всеобщее избирательное право, следовательно, это охлократия, а не демократия. В античном мире была именно демократия. Потому что, как может какой-нибудь плебей решать, кто будет президентом в его стране. Он что, перечитал Геродота, Платона, Демокрита? Он слышал речи Демосфена? Нет, ему это все глубоко до лампочки и речь-то у него раба. Очень интересно, Это звучит так, будто свобода – это плохо Свобода для раба – это плохо. Его нужно сначала образовать, научить быть свободным человеком. Потому что ответственность за свои поступки – это очень важный экзамен. В 1861 году, когда было отменено крепостное право, царь совершил колоссальнейшую ошибку, которая привела к наступлению 1917 года. Освободив миллионы людей, он не приготовил для их детей ни школ, ни нормальных жилищ, современных по тем временам заводов и фабрик, не придумал занятий. Они поселялись в бараках, их дети жили всю свою жизнь в бараках. Так прошло три поколения, к четвертому была найдена гениальная теория, которая переводит зависть к власть имущим в научную плоскость. Весь марксизм-ленинизм – это не что иное, как философия зависти раба к свободному человеку. Представьте себе: ребенок, чьи родители тяжело работают по 18 часов в день, вышел из своего мерзкого барака, где пахнет всеми видами испражнений, на улицы города. Идет по Петербургу, заглядывает в окна, видит елку, чудесно одетую маму, которая ласкает своих детей, видит папу с орденом Св. Анны на шее. Приходит на кухню, а ему дают какие-то отбросы. Какое чувство у него появляется? Отобрать. Поделить. Как же быть? Надо создавать школы. То, чем занимаюсь я. Только знание, искусство, культура – способны превратить раба в дворянина. С моей точки зрения, дворянин – это не кровь, это мышление, это гармония. С Познером когда мы говорили, затронули эту тему. Он говорит: «Вы против всеобщего равного избирательного права, вы против того, чтобы бомжи голосовали?» Я ему сказал: «Нет, я за то, чтобы бомжей сначала образовать, чтобы они хоть немножко понимали, за кого они голосуют». Какое может быть всеобщее равное избирательное право, если голос бомжа приравнен к голосу профессора? «Сменяемость власти – абсолютнейшее условие» Сменяемость власти – это хорошо, или нужен один правитель – раз и навсегда? Тут зависит всегда все от царя. Если он умный, добрый, человечный, то хорошо, пусть два срока будет, но больше категорически нельзя. Особенно если учесть, что люди к власти приходят уже в 50, 60 лет. А ведь вы же знаете, что есть понятие не только инсульт, а микроинсульт. Микроинсульты ужасны тем, что чуть-чуть поболит голова и прошла, но вдруг замечаешь, что ты все забываешь, начинаешь экать, мэкать. У тебя мысли растворяются, ты можешь брякнуть такое, что хоть стой, хоть падай. Поэтому сменяемость власти – это абсолютнейшее условие, тут даже думать нечего. В Совете Федерации вы сказали, что культура должна стоять на первом месте в бюджете. Если бы вы стали президентом, что бы вы поменяли? Я бы не позволил из этого бюджета украсть ничего. У нас огромное количество нефти и газа, я бы за них привез сюда лучшие умы мира, лучших врачей, лучшее оборудование. Начал бы реформу образования, медицины, сделал их полностью бесплатными. Это два важных условия – душа и тело. Учитывая, что население немаленькое, выстроил бы первым делом прекрасные больницы, поликлиники – столько, сколько надо. Чтобы люди не ждали в очередях. Моя мама прожила в Швеции 26 лет, дожив до 97 лет. За эти годы шведская социальная служба выплатила на все, что связано с ней, около 3 млн евро. Откуда деньги в стране, где нет ни газа, ни нефти, и даже пахотных земель мало? Если не красть, если выстроить логически четкую структуру, то можно содержать население, которое не работает по разным причинам: по причине нетрудоспособности, возраста, инвалидности. В Швеции при таком высоком уровне производства работает очень небольшое количество людей в прямом, традиционном смысле. Остальные – дизайнеры, социономы, актеры, художники. Вспомнил интересную историю. В начале пребывания в Швеции меня пригласили выступить для компании, которая производит конфитюр для нескольких стран мира. Мне показали зал, где я буду выступать, рассчитанный всего на 65 мест. Я удивился: предполагалось, что концерт будет для всего личного состава. Мне в ответ показали производство. Оказывается, это и есть весь личный состав – 60 человек, из которых работающих в прямом рабочем смысле – 12. Остальные – дизайнеры, художники, специалисты по рекламе и так далее. Вот так индустриальное государство высокого уровня развития действует. 1,5% фермеров, 1,5% тех, кто «возвращаюсь я с работы, рашпиль ставлю у стены». То есть того самого пролетариата уже почти и нет. Поэтому я вижу путь только один – колоссальное внимание к культуре, колоссальное внимание к искусству, главное – умение слышать музыку, видеть красоту, наладить речь. Когда люди владеют риторикой, они не дерутся. Драка и вообще вся агрессия начинается там, где кончаются слова. Вы считаете себя счастливым человеком? Да, абсолютно, даже не хочу рассуждать на эту тему. Я безумно счастлив и не устаю благодарить главного инженера – так я его называю, чтобы не задеть религиозных чувств всех видов вер – за то, что мне дано чувствовать поэзию, музыку, играть, писать стихи, книги, действовать на умы людей, пусть не так много, как я хотел бы. Я счастлив, у меня все получилось. У меня замечательный сын, замечательные внуки – умненькие, яркие, остроумные, красивые. Что бы вы сказали себе 28-летнему, если бы вам удалось в прошлое попасть? Что нужно еще больше времени уделять творческим процессам, потому что все свои книги я написал после 50 лет, а ведь мог бы и раньше. С другой стороны, видимо, годы все-таки приносят больше знаний, чувствований, ассоциаций. Себе в 18 лет сказал бы, что я немножко лентяй, с точки зрения сегодняшнего. Порою много времени было потрачено на то, что необязательно, ну, как у всякой молодежи. Есть вещи какие-то, которые никогда не поздно сделать? Тут нужно несколько компонентов, в том числе воля и действительно подлинное желание. То, что мы называем одержимостью. То есть, скажем, когда-то музыкальная школа отвратила человека от рояля. И вдруг он услышал (у меня много таких людей) мои программы и захотел снова вернуться к музыке. И он меня спрашивает: «Можно ли?» Еще как можно! Вы не станете лауреатом международных конкурсов, выдающимся пианистом или скрипачом, но при достаточной свободе тела, владении мышцами, хорошем педагоге и чутком ухе вы можете достичь больших успехов. Среди моих учеников есть один из величайших отоларингологов мира, профессор, который начал играть в 45 лет, есть замечательная женщина, Анита, она шеф лаборатории крупной компании, выпускающей лекарства. Пришла ко мне, как ребенок, в свои тогда 38 лет играть на скрипке. Она продолжает заниматься, сыграла массу концертов. Такие вещи происходят, так что нет предела. © Copyright: Владлен Кешишев, 2020.
Другие статьи в литературном дневнике:
|