***
О прошлом что знаю? О нынешнем вязкая серость...
Кирилл Игоревич Ривель
«И вот смычок взлетает над Вселенной!»
А.Мирзаян
О прошлом – что знаю? О нынешнем – вязкая серость.
О будущем – первое слово гадалкам, не мне.
Ломаются судьбы и горькую пьют маловеры.
Каприс Паганини звучит на последней струне!
Пылают миры и сердца превращаются в лёд.
Душа разрывается между двумя полюсами.
Взлетает смычок... ад и рай поменялись местами:
То ль серой запахла музыка, то ль ангел поёт!
Вселенскому смеху подобна игра – да игра ли?
Вселенскому плачу внимает отравленный зал.
Мы смотрим в себя из укромных своих зазеркалий
И слышим затем перезвоны разбитых зеркал.
Ломая барьеры земных и небесных границ,
Искуса творение – Вечность открыло иль бездну?
Гармония рвется, как птица из клетки железной,
Но в клетку златую слетаются тысячи птиц!
Скрипач ли сумел уловить в каждой сыгранной ноте
Дыхание сфер за пределами наших дорог?
Кто знает ответ? Только тонкий смычок на отлете,
И, может, уменье играть, как писать – между строк...
... От жара мелодии холод ползет по спине.
Блаженство? Восторг? Безысходность? Покорность? Смятенье?
Не всё ли равно – на погибель души иль спасенье
Каприс Паганини звучит на последней струне!…
25-26 февраля 1997
Ни утопий, ни иллюзий, ни молитв
Кирилл Игоревич Ривель
Ни утопий, ни иллюзий, ни молитв…
Я живого слова кровью пьян да сыт.
С черным вороном полночный разговор…
Поутру – хоть под топор, хоть – на костер.
В черном небе, да по Млечному пути,
То не Муза в гости… смерть моя летит!
Не журавль, не жар-птица, не сова,
Ибо время – расплатиться за слова.
За порубанную перышком строку
Мне придется отвечать, как на духу…
Жаль, давно я все молитвы позабыл –
С черным вороном всю жизнь проговорил.
Черный ворон, штоф граненый да стакан.
Нету святости. Зеленая тоска!
Черный ворон на заснеженном кресте.
Окровавленное слово на листе.
Поздно рвать меня на дыбе на куски.
Волчий вой, да обнаженные клыки…
Я – ничей и в чистом поле и в дому,
И отвечу только Богу одному!
Меч мой верный, закаленное перо!
Мне с тобой – что Рубикон, что Ахерон!
Я не жег глагол. Мой памятник – строка
Искалеченному духу языка!
В черном небе, да по Млечному пути,
То не Муза в гости… смерть моя летит!
По бумаге черной строчкою узор…
С черным вороном полночный разговор.
29 декабря 2004 года
Сермяжно-блаженно- блажная...
Кирилл Игоревич Ривель
Сермяжно-блаженно-блажная...
Не мне воспевать твои сны
О поисках вечного рая,
О пользе тюрьмы и сумы.
Не мне воскрешать твою память
Словами забытых молитв,
Поскольку и в Доме, и в Храме
Вожди заменили святых.
Тебя научили лукаво
Жить славою прежних побед,
Гордиться великой Державой,
Которой давно уже нет.
Ты в бронзовый век одиночек
Поэтам корежила слог,
Как левая пятка захочет,
Как правый прикажет сапог.
И водкою сдабривал кашу
В мозгах кумачовый ликбез...
Но, вот, переполнила чашу
Последняя капля небес.
И Зло породило уродов,
И множилась люмпенов рать,
Мутантов совдеповской пробы,
Охочих украсть и пожрать.
Калеча и душу и Слово
Ты ложных лепила Богов.
Не мне воспевать твоих новых
Апостолов из Васюков.
Шагнули в крушение эры –
Неисповедимы пути! –
Твоя богохульная вера
И мой не прощающий стих...
...Но сердце мне рвет ностальгия:
Лекарство? Спасенье? Беда? –
По той, дооктябрьской России,
В которой не жил никогда.
Наверно там не было рая,
И век – далеко не златой...
Но верую, ибо не знаю...
И в этом мы схожи с тобой!
16-17 января 1992
Смотрит в небо душа...
Кирилл Игоревич Ривель
Смотрит в небо душа с перебитым крылом…
Кто мы? Чада Господни? Незваные гости?
Мне ответит без слов колокольным псалмом
Деревянная церковь на сельском погосте.
Я не сразу пойму – не по младости лет,
Не по скудости сердца иль черствости склада:
Срок придет – оглянусь… старой церковки нет,
На погосте давно обвалилась ограда.
Покосились кресты, по колено трава,
Деловитое «карр» над печальной юдолью…
От вороньего грая черны дерева…
И внезапный ожог очищающей боли.
Только сердцу не скажешь: ты что, брат, шалишь?
Помяну, как положено, водкой и хлебом.
И дымок сигаретный с дымком пепелищ
Устремится в холодное, серое небо.
Я закрою глаза от нечаянных слёз,
Во вчера перекинув ненадолго мостик…
Но увижу ль в лампадах мерцающих звезд
Деревянную церковь на сельском погосте?
1993
То ли время опять заморожено...
Кирилл Игоревич Ривель
То ли время опять заморожено?
То ль в груди поселилась зима?
Но молчит тишина настороженно,
Как готовая к бунту тюрьма,
Как снаряд в наведенном орудии,
Как лавина на склоне горы...
Как сомненья и деньги Иудины...
До поры... до поры...
Что ж ты, память, клянешь свое прошлое
Видя "светлого завтра" приход?
Но молчит тишина настороженно,
Как в известной ремарке народ...
Как руины, как танки сожженные,
И сгоревшие в них пацаны...
Как суровые лики иконные,
Как погост у кремлевской стены.
23 апреля 1998
Приземленной душе нет нужды...
Кирилл Игоревич Ривель
Приземленной душе
Нет нужды притворяться крылатой,
Повторяя клише
О судьбе без вины виноватой,
Об уколах невежд,
О великой когда-то отчизне...
О крушенье надежд
И бездарно загубленной жизни…
Поскули, дурачок,
Может, походя, кто пожалеет
Подарив пятачок,
Потрепав, как собачку по шее…
Иль предложит стакан,
Эликсир от любой ностальгии…
Только дальше, ты – сам:
Или пей, или плачь по России!
И стакан и тоска
Означают духовную жажду,
Что давно, за века
Совместилось в миллионах сограждан…
Разучившись парить
(То ли сам, то ль не вышел крылами),
Бесполезно судить
Всех ворон, что не стали орлами.
Впрочем, я не сужу,
Ибо в клетке своей прибывая,
Отыскал ту межу,
Что легла между адом и раем…
И ступая по ней,
Меж землею и небом по сути,
До конца своих дней
Я не должен - ни веку, ни судьям!
Ибо в клетке простой,
Обходясь без венца и порфиры,
Не в гордыне слепой
Я взлетаю над градом и миром!
Слов крылатых игра,
Смена замыслов, тщет и открытий…
Возвращаться пора,
Ибо ночь на исходе, простите!
С приземленной душой,
И с таланта бескрылым подобьем,
Я увлекся мечтой…
До рассвета хватило в итоге…
Не умея парить
(То ли сам, то ль не вышел крылами),
Кто я, чтобы судить
Всех ворон, что не стали орлами?
15 июня 2006 года
И ты устанешь от стихов...
Кирилл Игоревич Ривель
… И ты устанешь от стихов, Парижа, Питера, Москвы и
Морей, штормов и парусов, и от своей склонённой выи
Над белым в клеточку листом и вечной битвы с ветряками…
Мир, вдруг, окажется крестом. И ты к нему прибит гвоздями!
И ты впервые сверху вниз посмотришь на толпу и стражу.
Но не людей увидишь - крыс… и будут боль, тоска и жажда.
И ты не станешь их жалеть - тех, кто внизу, и тех, кто рядом
Распят и призывает смерть, как избавление от ада...
О, сколько здесь крысиных морд, ловящих каждый стон распятых,
Смакующих чужой позор, чужие муки и стигматы…
Как жадно ловят их глаза и ноздри вид и запах крови!
Скорей бы началась гроза, чтобы слезой не выдать боли!
Но, где же Бог? И где копье, что ниспошлет мне милость смерти?
Благословенно острие, умело бьющее под сердце!
Что медлишь ты, центурион! Ведь ты же опытный рубака!
Ну, вот, удар! Короткий стон… и тело, дёрнувшись, обмякло.
Душа моя рванулась ввысь с последним судорожным вздохом…
И грянул дождь… не стало крыс… шли молча люди вниз с Голгофы…
…Перо устало отложи… Ты думал - кровь? Увы, чернила!
И что ты делал, где ты был - душа мгновенно позабыла!
Осталось лишь перечитать и, может быть, подправить строфы.
… На фоне неба - три креста. Клубились тучи над Голгофой!
17 декабря 2002
От любви и проклятья страны одинокой...
Кирилл Игоревич Ривель
"Помолись в дорогу.
Дверь забей накрест.
И давай, брат, трогай
Ты из этих мест.
На прощанье худо
Память ворошить.
Уезжай отсюда,
Здесь тебе не жить!"
Мих.Кочетков
От любви и проклятья страны одинокой
Никуда не уйти, даже если до срока
Ты расстанешься с ней: эмиграция, смерть ли…
Одинокой страны одинокие дети
Подрастут, поменяют привычки и платья,
И манеры, и быт – всё равно, от проклятья
И любви не уйти, как от снега и слова,
Как от старой Москвы и от града Петрова.
Мы одни в этом мире с клеймом ностальгии
По великой и некогда грозной России,
По ее батогам, нищете, бездорожью…
По привычке меж кровью, стаканом и ложью
Выживать и любить, ненавидеть и верить
В то, что завтра придёт несмотря на потери…
По привычке прощать и долги, и уродство…
И Россию жалеть за своё же сиротство.
Вот такой симбиоз… хорошо или плохо?
Вечный русский вопрос: нас не любит Европа!
Хоть Берлин, хоть Париж – одиночеств миллионы…
В одинокой России, в одиночестве зоны,
Свою душу понять мне достаточно просто:
Не хочу выбирать « ни страны, ни погоста!»
Не уйти от России блаженно убогой,
Где за тысячу лет – та же суть и эпоха.
Вот такой эпилог: выбрав точку на карте,
Убегая, браток, ты запнёшься на старте
И дыханье собьёшь до конца своей нови…
Никуда не уйти от российской любови,
От осенних надежд, что Россия очнётся…
И по праву займёт своё место под солнцем!…
А зимой ожидать с корешами по киру:
Будет кузькина мать изумлённому миру!
Или явится лик милосердный и строгий,
Словно новый Христос по раскисшей дороге
Одиноко идёт без апостолов новых,
И прозревшим несёт своё Божие слово…
… Впрочем, что там гадать? Мы одни в этом мире…
И не слово Христа, а клеймо ностальгии
Жжёт нам души больней, чем иконы и мощи…
Никуда не уйти… бездорожье.
19 октября 2005 года
Памяти Царственных мучеников...
Кирилл Игоревич Ривель
Суть новоявленных мистерий –
Закрыть на зеркало глаза,
Ломиться в запертые двери,
Кричать в глухие небеса…
Хлебать шампанское рискуя,
Или без риска пить «Агдам»…
И не поднять суму пустую
Душе пустой, как барабан.
В глуши проспектов освещенных,
В глуши забытых деревень,
Одним проклятьем заклейменных,
Встречает нас вчерашний день.
В дырявом рубище и фраке,
С душой банкира и бомжа,
Рождён в прокуренном бараке
Бастард усатого вождя.
Он горд державностью покорной
О бывших щепках не скорбя…
И - кто с проклятьем, кто с восторгом,
Мы, вдруг, узнаем в нём себя.
Нося кресты и ставя свечи
За Здравие и Упокой,
Мы ждём не нового предтечи –
Вождя с железною рукой.
Тысячелетняя Россия,
Твой богоизбранный народ
Распнёт воскресшего Мессию –
Затем уж каяться начнет!
Вчерашний день сидит заточкой
В сердцах бродяг, в сердцах владык:
И боль терпеть - уже нет мочи,
И жалко выдернуть – привык!
Нет на земле России новой,
Как прежде – не было святой…
Есть раздвоение – основа,
Суть диалектики простой.
На этом мир стоит, но что мне
До судеб мира и тревог?
Своей отравленною кровью
Я захлебнулся, если б смог…
Корней имперских не отсечь мне,
Пока еще живых корней!
И остаётся - ждать Предтечи
Богопомазанных царей…
Которых я же табакеркой
Бил по виску хулу крича,
Душил шарфом и ставил к стенке…
Что им теперь моя свеча?
Суть новоявленных мистерий –
Закрыть на зеркало глаза,
Ломиться в запертые двери,
Кричать в глухие небеса…
Хлебать шампанское рискуя,
Или без риска пить «Агдам»…
И не поднять суму пустую
Душе пустой, как барабан.
15-16 августа 2006
Циклон замкнул в кольцо...
Кирилл Игоревич Ривель
Циклон замкнул в кольцо
Спирали облаков.
Осенний дождь в лицо...
И мокрых листьев ворох
Летит куда-нибудь
По прихоти ветров,
Цепляясь за дома
И серые заборы…
И ты – такой же лист…
Летишь, как вся страна
Туда, куда влекут
Продажные невежды…
И остается – штоф
Зеленого вина
Спасением души
И якорем надежды.
Апостола Петра
Звенящие ключи
Почти что не слышны
Там, где темно и сиро…
И остается – Храм,
Две Божии свечи,
Спаситель на кресте
Над городом и миром…
С небес – что видит Он,
Сын Бога на земле?
Осенние дожди
И тени на дорогах…
Грядущий Вавилон
В гордыне и во зле…
Мятущуюся Русь,
Отпавшую от Бога?
19 октября 2003
Я до срока живу в этом доме...
Кирилл Игоревич Ривель
Туда, домой, где декораций горы,
И сцена – моря синяя вода…
Спектакль окончен. И бездомные актеры
Уходят без поклонов в Никуда.
Я до срока живу в этом доме, похожем на склеп,
В сладковато-надломленном запахе пыли и тлена,
Где хватает еще на судьбу, сигареты и хлеб,
Иногда на вино, чтоб взбодрились усталые вены.
В этом райском аду царь природы срывая плоды
Служит мерой вещей (это он полагает в гордыне!),
Оставляя потомству идеи, мечты и следы
Своего пребывания в нашем забывчивом мире.
Ах, наивные души! У памяти нету часов!
Как пришел, так уйдёшь, не забрав ни гроша, ни порфиры!
Пара лет забыванья, легенды из области снов…
Только вещи хранят в себе ценности духа и мира!
Только вещи, воистину, помнят своих мастеров –
Будь то книги, картины, дома или скрипки Гварнери!
Как пушинка, летящая в небо по воле ветров,
Так душа до поры - суетится, надеется, верит,
Что ее не забудут… Поделят, где есть что делить!
Разругаются вдрызг из-за денег иль рухляди старой!…
Чуть всплакнут для приличья… и будут по-прежнему жить,
И хранить эти вещи, как с неба нежданный подарок.
И, действительно! - с неба, где мокнет душа под дождём
Иль под солнцем летает, луной – ей, где плакать - не важно!
Не из гроба же, впрямь, мы себе эти вещи берём,
А из дома, где всё согласовано с волей бумажной!
Подмахнул завещанье и… смело ложись помирать,
Ибо мысленно вещи твои стали, в общем, чужими…
Суть и мера вещей – человек! Но… живой, так сказать,-
Всё одно – то ли ходит пешком, то ли ездит в машине.
И, выходит, мы всё мародёры по жизни своей,
Только честно боимся признаться себе и знакомым
В том, что вещи есть мера и суть и себя, и людей!
Мы, увы, только гости. Но вещи – хозяева дома!
Вещи смотрят на нас – двести, триста, четыреста лет!
Мы ж, подобье актёров в свой час покидающих сцену…
Так и жизнь проходит в домах, что похожи на склеп,
В сладковато-надломленном запахе пыли и тлена.
21 июля 2005 года
Убегай, уплывай, улетай от потерь...
Кирилл Игоревич Ривель
Убегай, уплывай, улетай от потерь
Обжигающих душу огнём ледяным.
От исхоженных мест, где знакомая дверь,
Где тебя принимали совсем молодым.
Сколько в жизни дверей, за которыми ты
Обнаружишь одну лишь печать пустоты…
Боже, сколько у этих пустот голосов,
Превращенных со временем в песни без слов.
Душа игнорирует доводы здравого смысла,
Ей скучно о бренном выслушивать речи его.
Ах, сколько дверей в никуда не ведущих, где числа
С фамилией сверху – не значат теперь ничего!
Ты к ним приходил в городах, ныне ставших чужими,
Где жил, где родился, – всё это теперь – не твоё.
Букетик цветов положив, ты знакомое имя
Читал про себя и, казалось, читаешь своё.
В последние годы (я здесь не ищу оправданья)
Всё реже приходишь к дверям, что ведут в небеса.
Родные квартиры чужими живут голосами,
Устала душа или просто пришла полоса
Холодной идеи, что всё существует помимо
Твоей ностальгии и молча проглоченных слёз.
Есть нечто, что нас в этой жизни связало незримо:
Извечная память души и не вечный погост.
Не стоит ходить у дверей деревянных, из камня ль,
Тревожить покой и чужих и любимых – к чему?
Поскольку на этой земле невозможно свиданье,
Подальше беги от дверей, уводящих во тьму!
В свой час мы друг друга найдём на небесных дорогах.
Пока ж на земле всё идёт, как и должно идти...
И в храмах, увы, мудрено докричаться до Бога –
Сорвешь себе горло, иль сердце взорвётся в груди.
Всё будет когда-то – и новое небо, и встречи
На новой земле, где деревья в веселой листве…
Пока же над городом тихо спускается вечер,
И листья краснеют на влажной пожухлой траве.
И ты в сотый раз убегаешь от старых иллюзий,
И рубишь канаты дающих покой якорей…
Но сил не хватает на проклятый Гордиев узел…
И осень встречает тебя у знакомых дверей.
18 июля 2005 года
Ни утопий, ни иллюзий, ни молитв
Кирилл Игоревич Ривель
Ни утопий, ни иллюзий, ни молитв…
Я живого слова кровью пьян да сыт.
С черным вороном полночный разговор…
Поутру – хоть под топор, хоть – на костер.
В черном небе, да по Млечному пути,
То не Муза в гости… смерть моя летит!
Не журавль, не жар-птица, не сова,
Ибо время – расплатиться за слова.
За порубанную перышком строку
Мне придется отвечать, как на духу…
Жаль, давно я все молитвы позабыл –
С черным вороном всю жизнь проговорил.
Черный ворон, штоф граненый да стакан.
Нету святости. Зеленая тоска!
Черный ворон на заснеженном кресте.
Окровавленное слово на листе.
Поздно рвать меня на дыбе на куски.
Волчий вой, да обнаженные клыки…
Я – ничей и в чистом поле и в дому,
И отвечу только Богу одному!
Меч мой верный, закаленное перо!
Мне с тобой – что Рубикон, что Ахерон!
Я не жег глагол. Мой памятник – строка
Искалеченному духу языка!
В черном небе, да по Млечному пути,
То не Муза в гости… смерть моя летит!
По бумаге черной строчкою узор…
С черным вороном полночный разговор.
29 декабря 2004 года
Лукавая мысль для гонимых суровой судьбой...
Кирилл Игоревич Ривель
Лукавая мысль для гонимых суровой судьбой,
Что сбудется всё, только надо еще подождать…
Поскольку Надежда умрет только вместе с тобой,
А ты еще жив и рискуешь о чём-то мечтать!
А ты, как в атаку: Вперёд, и ни шагу назад!
Пусть рядом бегущие срезаны градом свинцовым,
Ты, в землю вжимаясь, хрипишь, матерясь через слово:
Не бойся, Надежда! Я твой не убитый солдат!
И если останешься жив, - что там, морда в грязи! -
То с болью сердечной, хлебнув за погибших вина,
Надежде шепни: Эй, старуха, мы живы, держись!
Покуда мы живы – не кончилась наша война!
Жизнь любит сюрпризы помимо стрельбы и огня…
Но жаль, после каждого боя понять я не в силах:
То ль череп пробитый с ухмылкой смотрел на меня,
То ль это Надежда улыбкой меня одарила!
Вот так и живу ожиданьем – то ль судного дня,
То ль лучшей судьбы… и не знаю, что выпадет прежде:
Надежда ль умрёт (иль убьют ее) раньше меня?
Иль я буду первым? Иль всё-таки, вместе с Надеждой
Покинем набивший оскомину шар голубой,
И в рай попадём: а за что ж мы тогда воевали?!
Лукавая мысль для гонимых суровой судьбой…
Но лучше с Надеждой, с мечом, чем в соплях и печали!
8 августа 2006 года
И вырастим бога в пробирке, с душой на нуле
Кирилл Игоревич Ривель
...И вырастим бога в пробирке, с душой на нуле.
Компьютер заменит поэта, жреца и вождя...
Вот стол мой, вот крест мой, вот я – мы одни на земле,
В пространстве безвременья ночи и плача дождя...
По собственной воле мы все будем загнаны в рай,
Где книгами будут пугать малолетних детей,
Где станут им петь электронные бури "Бай-бай!",
Живые сердца выводя на бездушный дисплей.
Ах, мысли холодные, словно шуршание льда,
Плывущего вниз по течению темной реки...
Часы мои встали и с неба упала звезда,
И в волчьей улыбке судьба показала клыки.
Вот стол мой, вот я – сам себе заключенный и страж,
Случайный жилец на случайно возникшей Земле.
Раздумья о бренности – некий словесный мираж,
Подстать Маргарите, летящей в ночи на метле.
Одно остается: поверить в свою правоту,
Миражи презрев – не бояться ни зла, ни добра...
И песни слагать, обреченные на немоту,
Покуда шесть струн не вздохнут и прошепчут: Пора!
22-23 апреля 2002
И нет конца, и нет начала
Кирилл Игоревич Ривель
…И нет конца, и нет начала…
И привкус яда у стила…
А где-то скрипка зарыдала,
А где-то вьюга замела
Пределы белые России,
Поля и веси, и леса…
И умер призрак ностальгии
У придорожного креста…
И ты с покорностью холопьей
Вновь поклоняешься кнуту…
А за окошком валят хлопья
На вековую пустоту,
На все бунтарские набаты,
На весь державный перезвон…
Ни правых нет, ни виноватых…
Ни императорских корон…
Произносящий: Жребий брошен! –
Я вижу жребия тщету:
Не хватит крови скоморошьей,
Чтобы заполнить пустоту!
Встает над миром тень Прокруста…
И остаются только: снег,
Богам подвластное искусство
И несвободный человек!
30 октября 2003
То бездна манит, то Храм...
Кирилл Игоревич Ривель
То бездна манит, то Храм –
Кто свет отличит от тьмы?
На смену былым пирам
Приходят больные сны.
Гордыню ль смирю свою,
Сожму ли себя в кулак?
Сожрет ли меня уют?
Убьёт ли меня кабак?
Заплачет струна навзрыд
Под песни российских вьюг
Про наш беспризорный быт,
Про наш подзаборный дух!...
Юродивых нынче бьют.
Не быть петуху орлом.
Звенит бубенцами шут,
Венчая звезду с крестом!
Дыханье больной весны
Как запах гниющих рыб.
И нету ничьей вины
За тысячи плах и дыб!
Не всякое слово – Мост,
Не каждый священник – свят!
Не всяк на кресте – Христос,
Но всяк, кто распнул – Пилат!
...Что мне до грехов чужих,
Коль сам миражами бит?
Как лук натянулся стих –
Отпустишь – и, зазвенит
Трехжильною тетивой,
Пославшей стрелу в полёт...
К чему мне гадать – в кого?
Кого-нибудь, да найдёт.
1989
Россия
Кирилл Игоревич Ривель
Идеи зарождаются в руинах,
На пепелищах в черной наготе,
Когда в душе нет ни Отца, ни Сына…
Лишь Божий Дух летает в пустоте.
Покуда Он летает одиноко,
На землю, где смертям потерян счет,
Слезинками всевидящего Бога,
Надежда, словно дождик упадёт…
Но видел я, с душой опустошенной:
Вновь Русь ломала собственный хребет,
Бросая в грязь народы и знамена,
Как дом, что разделился сам в себе…
В теченье века рвать державу дважды –
Что век по счету Бога на земле?
Всего лишь год, а может день вчерашний…
Налей стакан, забудь и не жалей!
А я жалел, глотая слёзы злые
И заливая водкой пустоту -
Одну Тысячелетнюю Россию,
И Третий Рим – великую мечту,
Где было всё – предательства и войны…
История - не тема для икон!
Пусть на погостах предки спят спокойно,
А мы за них досмотрим страшный сон.
Ведь мы - его живые персонажи.
Под солнцем места мало? Пустяки:
За всё сполна заплатит день вчерашний…
Вчерашний день – вчерашние грехи!
И пусть руины выглядят неплохо,
И власть скрывает грязное бельё –
Что значит день иль век по счету Бога!
Россия есть? Иль больше нет ее?
Пусть – не блажен, подобно духом нищим,
Но вижу я сквозь беспросветность дней,
Как Божий Дух летит над пепелищем,
И плачет Бог над Родиной моей.
И дай, Господь, понять, увидев в небе
Убогого на паперти глаза,
Как горек вкус последней корки хлеба…
И, как страшна Господняя слеза!
5 августа 2006
А ты, всё об осени пьяной...
Кирилл Игоревич Ривель
А ты всё об осени пьяной, как осень России.
А ты всё об осени смутной, как осень Европы.
Всё едут адепты Корана, Аллаха мессии,
Носители сабли, как некогда гунны и готы.
Ревнители веры иной: мусульмане, арабы…
Культуры, законов своих, наш уклад не приемля…
Из малых кусочков от черного камня Каабы,
Врастают мечети в досель христианскую землю.
Печальная осень весны двадцать первого века.
Пройдёт полстолетья! – в Европе – другие народы
Заставят учить шариат вместо прав человека
Сынов обращенной в ислам, мусульманской Европы…
Не дай Бог, такую же участь разделит Россия.
Коль будем молчать, превратимся в баранов для плова!
Молитесь, чтоб церкви Руси не стояли пустыми!
Спасет только вера и пастыря светлое слово.
…Закрыть бы глаза и польются спокойные строфы,
О том, как горят над Москвой купола золотые…
А ты все об осени смутной, как осень Европы.
А ты всё об осени пьяной, как осень России.
31 декабря 2004 года
А ты, всё об осени пьяной...
Кирилл Игоревич Ривель
А ты всё об осени пьяной, как осень России.
А ты всё об осени смутной, как осень Европы.
Всё едут адепты Корана, Аллаха мессии,
Носители сабли, как некогда гунны и готы.
Ревнители веры иной: мусульмане, арабы…
Культуры, законов своих, наш уклад не приемля…
Из малых кусочков от черного камня Каабы,
Врастают мечети в досель христианскую землю.
Печальная осень весны двадцать первого века.
Пройдёт полстолетья! – в Европе – другие народы
Заставят учить шариат вместо прав человека
Сынов обращенной в ислам, мусульманской Европы…
Не дай Бог, такую же участь разделит Россия.
Коль будем молчать, превратимся в баранов для плова!
Молитесь, чтоб церкви Руси не стояли пустыми!
Спасет только вера и пастыря светлое слово.
…Закрыть бы глаза и польются спокойные строфы,
О том, как горят над Москвой купола золотые…
А ты все об осени смутной, как осень Европы.
А ты всё об осени пьяной, как осень России.
31 декабря 2004 года
Российская смута... варягов позвали...
Кирилл Игоревич Ривель
Российская смута… варягов позвали, как встарь…
Иль лучше товарищ АК скажет веское слово?
Всё было уже на Руси – и варяги, и царь…
Исход революций – полова. Людская полова.
Копыта стучат или траки – не всё ли равно?
Куда, брат, деваться от власти, не верящей в Бога?
Словес шелуха, голытьбе – дармовое вино…
Опасен лишь тот, кто идет не туда и не в ногу.
Вы главное – верьте, това… , ах, пардон, господа!
Дорога к всеобщему счастью не будет короткой!
И вам её строить, друзья, не жалея труда,
Киркою махать, а не брать на арапа и глотку!
Всё! Ша! Я сказал – по баракам! Да здравствует труд!
С утра начинаем по плану рубить лесосеку!
…У нас презентация завтра, гостей привезут,
Чтоб выпить могли за дорогу, ведущую к свету!
2.
Итак, та самая дорога…
Который год, который век…
И, как всегда, не верит в Бога
Ни раб, ни царь, ни человек…
Мы рвали, жизней не жалея,
Нутро и руки, и хребты…
А эти – жили, как Емели,
Болтая с щуками на «ты»:
Кому – завод, кому – дорога,
Кому – волшебная труба…
А те, кто шел всегда не в ногу,
Переполняли города…
Бомжи, ученые, поэты,
Шпана, воры и алкаши…
Москва сияла адским светом,
Как будто дьявол впрямь решил
Здесь резиденцию построить
Став олигархом, например…
В Москве всегда хватало крови
Задолго до СССР…
И, если надо – мы расширим
Круг заколдованный за раз
На всю Европу и Россию:
Нехитрый, в общем, метастаз!
Но, может, дьявол так не думал?
Кто знает планы сатаны?
Горела окнами Госдума
Ничуть не чувствуя вины…
Итак, та самая дорога…
Накрылся «нал». Потом «безнал»…
И Белый дом, не веря в Бога,
Огнями яркими сиял.
Горели банки, как жар-птицы,
Газпром разбрасывал лучи…
И шли по улицам столицы
Простые люди, москвичи.
3.
Впрочем, может, отставить пора разговоры.
Мы захватим мосты, телеграф и вокзал…
Дежа вю… Это было. Стреляла «Аврора»
И громила толпа в Зимнем винный подвал…
И ходили матросы, куря самокрутки…
Но матросы в Москве? Не получится, брат!
На Арбате - сплошные, пардон, проститутки!
Что не значит, что ими захвачен Арбат…
Это, в общем, химера. Клубок философий.
И распутать его никому не дано…
Слава Богу – Россия отвыкла от крови
И давно перешла на простое вино…
4.
Я притерпелся к мыслям, но не к боли.
Хоть нет противоядия от воли,
Но от безволья тоже нет, увы…
Мне жить, поверь, давно уже не страшно.
Жаль одного - течет она напрасно…
А на брегах Москвы или Невы –
Не суть. Везде распад, одни кликуши,
И всяк готов, жаль, не ваять, но рушить
До основанья мир… и, что потом?
Всё это было: маузеры, шашки…
Не только день прошел позавчерашний –
Живём в тысячелетии другом…
… Так мысли гасят боль. Анестезия.
Недолгая, увы… Затем, Россия
Вновь набухает болью изнутри…
Химера, без которой мир – пустыня.
Великая и страшная Россия,
И невские ночные фонари.
18 сентября 2006 года
В рассудочность, зашоренную глухо...
Кирилл Игоревич Ривель
В рассудочность, зашоренную глухо,
Не верит сердце, смыслу вопреки.
И ждет душа, как нищая старуха,
Потертые считая пятаки…
На улице вечерней многоцветье:
Рекламы, светофоры, фонари…
Наружный блеск двадцатого столетья
Скрывает лихолетия внутри.
Прожитые? Грядущие? – Кто знает?
Мы в сроках нашей жизни не вольны.
Живя внутри эпохи негодяев –
Не мне судить ее со стороны.
19 сентября 1999
От креста до осины...
Кирилл Игоревич Ривель
От креста до осины и наоборот,
Получая то пряник, то кнут,
Примеряю личины берясь за перо:
Кто там – циник, юродивый, шут?
В Бога верую или в подобье его,
Что по классику: гордо звучит!
С кем я? Кто я? Хмельной от свободы совок?
Разум знает, но сердце – молчит.
Слово было вначале, затем ... лишь слова,
Измельчавшие в битвах за власть.
Что по сути есть Зло и Добро? Жернова...
Не дай Бог между ними попасть!
Чем убогая правда грязней и страшней –
Тем возвышенней выглядит ложь.
Жаль, для всех наших бесов не хватит свиней...
Да и я на Христа не похож.
Сколько книг и стихов стали чуждыми мне,-
Не забытых – я вырос на них!
Вновь межа по душе, как по дымной стерне,
Делит мир на своих и чужих...
Примеряю личины... усталый изгой,
Собирающий камни не впрок...
Меж крестом и осиной трещит под ногой
Перегруженный тонкий мосток.
1996
От креста до осины...
Кирилл Игоревич Ривель
От креста до осины и наоборот,
Получая то пряник, то кнут,
Примеряю личины берясь за перо:
Кто там – циник, юродивый, шут?
В Бога верую или в подобье его,
Что по классику: гордо звучит!
С кем я? Кто я? Хмельной от свободы совок?
Разум знает, но сердце – молчит.
Слово было вначале, затем ... лишь слова,
Измельчавшие в битвах за власть.
Что по сути есть Зло и Добро? Жернова...
Не дай Бог между ними попасть!
Чем убогая правда грязней и страшней –
Тем возвышенней выглядит ложь.
Жаль, для всех наших бесов не хватит свиней...
Да и я на Христа не похож.
Сколько книг и стихов стали чуждыми мне,-
Не забытых – я вырос на них!
Вновь межа по душе, как по дымной стерне,
Делит мир на своих и чужих...
Примеряю личины... усталый изгой,
Собирающий камни не впрок...
Меж крестом и осиной трещит под ногой
Перегруженный тонкий мосток.
1996
Памяти И. Талькова
Кирилл Игоревич Ривель
Памяти И.Талькова
«Вы хотели кромешного ада?
Вот он — Ад, положите на полку».
Вадим Терёхин
Я из Времени выброшен. Ноль. Меня нет.
Как и многого, впрочем, — от книг до ракет...
Не хватило таланта? Умения «жить»,
Иль Россию кроить на уделы?
Все ж, эпоха, меня не спеши хоронить —
Нет опасней поэта, чем мёртвый поэт, —
Видно, память твоя оскудела...
Пусть ты будешь не та,
И паяцы твои отсмеются,
Отворует ворьё, станут внешне людьми паханы —
И не снятый с Креста
Я найду в себе силы вернуться
Головнёю горящей в больной муравейник страны.
Скажешь — много взвалил? По себе не суди!
Это дети твои – от корыта в вожди!
Сапожище на темя, под ребра кулак,
Пуля в лоб (ещё раньше — в затылок!)...
Это ты породила Совдеп и Гулаг...
Но со мною — промашка! ... Поэтому — жди! —
Я достану тебя из могилы! ...
Не Христос, не Пилат —
Я всего лишь один из осколков
Монументов разбитых толпами извечных слепцов...
Ах, Россия! Свой Ад
Ты сама разложила по полкам,
Приучив сыновей отрекаться в свой час от отцов!
Не слуга сатане и не Господу шут,
Я из Времени — вычеркнут, вышвырнут...
Но чего б не хватило – локтей ли, души,
Пустословья, ума или силы —
Ты, Россия, меня хоронить не спеши! —
Мои строки с зубами дракона взойдут,
И достанут тебя из могилы!
9-10 марта 1999
Памяти И. Талькова
Кирилл Игоревич Ривель
Памяти И.Талькова
«Вы хотели кромешного ада?
Вот он — Ад, положите на полку».
Вадим Терёхин
Я из Времени выброшен. Ноль. Меня нет.
Как и многого, впрочем, — от книг до ракет...
Не хватило таланта? Умения «жить»,
Иль Россию кроить на уделы?
Все ж, эпоха, меня не спеши хоронить —
Нет опасней поэта, чем мёртвый поэт, —
Видно, память твоя оскудела...
Пусть ты будешь не та,
И паяцы твои отсмеются,
Отворует ворьё, станут внешне людьми паханы —
И не снятый с Креста
Я найду в себе силы вернуться
Головнёю горящей в больной муравейник страны.
Скажешь — много взвалил? По себе не суди!
Это дети твои – от корыта в вожди!
Сапожище на темя, под ребра кулак,
Пуля в лоб (ещё раньше — в затылок!)...
Это ты породила Совдеп и Гулаг...
Но со мною — промашка! ... Поэтому — жди! —
Я достану тебя из могилы! ...
Не Христос, не Пилат —
Я всего лишь один из осколков
Монументов разбитых толпами извечных слепцов...
Ах, Россия! Свой Ад
Ты сама разложила по полкам,
Приучив сыновей отрекаться в свой час от отцов!
Не слуга сатане и не Господу шут,
Я из Времени — вычеркнут, вышвырнут...
Но чего б не хватило – локтей ли, души,
Пустословья, ума или силы —
Ты, Россия, меня хоронить не спеши! —
Мои строки с зубами дракона взойдут,
И достанут тебя из могилы!
9-10 марта 1999
Мои песни зеркала, увы, кривые...
Кирилл Игоревич Ривель
«…До боли нам ясен долгий путь!»
А. Блок
Мои песни – зеркала, увы, кривые,
И смотреться в них опасно слишком долго.
В отраженьях кровью вымытой России
Почитанье храмов, более чем Бога.
Разорву ль меж воспарением и бытом
Потрясённую, растерянную душу?
Иль свобода врежет кованым копытом
По одной шестой безумной части суши?
В отражениях кривых – фальшивы даты,
Долгий путь, увы, не ясен мне до боли.
Вновь сменились адреса и адресаты,
И расписаны заигранные роли.
В отражениях – фантомы лиц и мыслей,
И возможностей упущенных химеры,
Где в благих идеях скрыты катаклизмы
И безверье, как основа новой веры.
Бог судья и человекам, и итогам,
И эпохе, в роли бабки повивальной.
Пахнет осенью мой век, и слава Богу,
Что один я в мастерской своей зеркальной,
Где за песнями, кривыми зеркалами,
Дремлет тайная тоска о несвободе…
И, мерцая голубыми угольками,
Тлеют звёзды на полночном небосводе.
1994
Увы, муравейник имперский просел, перекошен...
Кирилл Игоревич Ривель
Увы, муравейник имперский просел, перекошен,
Слегка обгорел, но, смотри, не спешит рассыпаться…
Что ж, строили предки на совесть, но дух мой тревожен:
В толпе одиночества все-таки больше, чем братства.
Согласен? Любая толпа испокон одинока.
Так было. Так будет. Не нами… не нам. Аксиома.
Империи жаль, хоть бывала она и жестока, —
Судьба поколений — сырьё для строительства Дома.
Не то – временщик, вороватый и подлый до дрожи,
Вождишко на час, но гниенье и смуту плодящий.
Почту умереть не меняя ни сути, ни кожи…
А, впрочем, я здесь — никому не судья, не указчик.
Всяк — сам по себе: государство, народ и святые.
Скажи мне: кто нынче небесной допросится манны?
Шуты вымирают, когда короли самозванны.
Не хлебом единым, не нами спасется Россия!
Не нами, увы, понимаю — не нам, но побегам…
Мы — ветви больные, и Время с пилой — наготове…
Всё так, всё на круги своя возвратится под небом
Для новых побед и предательств, свершений и крови…
Петрополь-фантом и вне времени — дождик и Невский.
В толпе, как всегда — одиночества больше, чем братства.
Увы, перекошен, просел муравейник имперский,
Слегка обгорел, но, смотри, не спешит рассыпаться.
1996
Загляни в свое прошлое и увидишь грядущее...
Кирилл Игоревич Ривель
Загляни в свое прошлое и увидишь грядущее.
Начитавшийся Бродского, начитавшийся Пушкина,
за столом, словно мумия, ты сидишь в одиночестве,
чешешь за ухом перышком в ожидании строчечки!
И подумаешь: Боже мой! Вот писали же гении!
А ты, с суконною рожею, с новоязовой фенею -
все туда же - в великие! С фонарем да на торжище,
чтоб глагольными рифмами жечь вчерашних безбожников!
Явь холодными лапами лезет в душу горячую.
Нынче мне над бумагою - не поется, не плачется,
Только в воздухе чудится горький запах пожарища...
Время подлое крутится, как рулетка без шарика.
Время пристально щурится сквозь прицелы продажные,
Здесь продастся и купится все за зелень бумажную!
С перегарными мордами мы и Бога - за лацканы!
Вышло время народное... Стало время босяцкое...
Загляни в свое прошлое - там увидишь грядущее
В виде медного грошика старику неимущему,
В виде чахлого скверика для детишек с собаками...
И застынешь растерянно над проклятой бумагою
словно умник роденовский перед дивой резиновой,
пред загадкой вселенскою, что зовется Россиею...
Нет на свете печальнее сей рифмованной повести,
ибо начал за здравие, а закончил, как водится...
21-22 июля 2001
Рецензии
Написать рецензию
Без хулы перекошенной, новояви прощения,
Что, ж, вовек недоношенным, уповать о спасении.
Клин журавий прощается, до весны, да до солнышка,
Мне, ж. на родине маяться, мыкать долю без волюшки...
А может, слог не тот?
Кирилл Игоревич Ривель
А может, слог не тот? Устал язык
От слов, что режут слух и бьют поддых?
И до стихов ли нынешним? Увы…
От берегов Камчатки до Невы
Язык на дыбу вздернут, бит кнутом,
Изломан и дурацким колпаком
Увенчан новоязовой урлой…
А ты устал, и голову золой
Посыпать от бессилия готов…
Не оттого, что не хватает слов
От злой тоски рождающей сюжет,
В котором - для героев места нет…
В котором - вырождающийся сброд
Уверен в том, что он и есть народ.
1 апреля 2007 года
Не на пир я тебя позову, не на тризну
Кирилл Игоревич Ривель
Не на пир я тебя позову, не на тризну.
Не весельем с тобой поделюсь, не тоской.
То ль заноза мне в сердце впилась, то ль Отчизна.
То ль бунтарство в душе моей спит, то ль покой.
Всё до времени, будто засада в тумане,
Со вчерашнего завтра похмелье — сто лет.
Только вошь на цепи, да блоха на аркане,
Только выход с табличкою: Выхода нет!
Богоравная мать голоштанного люда,
Чье веселие — пити, разбой, да правёж...
Чья душа, словно нерукотворное чудо:
Грош последний отдаст и убьет ни за грош!
Наяву ли, во сне — оживают химеры
То в груди нувориша, то в думах бомжа:
Эй, на кичку сарынь! Да петух красноперый!
Ночь, да сполох набата, да мясо с ножа!
Я не ласковым буду к тебе, не суровым —
Как застрявший в стене бронебойный снаряд...
Расцветёт мое первопоследнее слово
Сорняком на глухих пустырях мартобря,
Где бездомные будут справлять новоселье,
Где из искры (кой раз!) затрещит костерок...
А по Питерской — вдоль — барабанные трели!
И разбитые песни — Тверской поперёк!...
... И всё было, как будет, иль будет, как было —
Не меняется смысл векам вопреки:
По великой стерне едет вечный Аттила,
И надрывным весельем горчат кабаки...
Не молитву тебе пропою, не частушку.
Не судьбу забинтую похмельной строкой...
А за муромским лесом кукует кукушка —
То ли вечную память, то ль вечный покой...
4-5 февраля 1997
В Корепанов.
И ни скрыть не укрыть этой памяти - Родины,
Не задёрнуть завесой, что видеть невмочь.
Где дыбится щербатым оскалом уродина
И берёзки лишь фоном в беззвёздную ночь.
Вряд ли всё заиграет в нас новыми красками,
Слишком горек посев, кровью политой ржи.
Мы живём - не живём за улыбками - масками,
Только в ночь, по привычке, мож, точим ножи...
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -
Ты выйдешь из детства...
Кирилл Игоревич Ривель
Ты выйдешь из детства
В страну Неизвестность,
В родную, чужую, блатную словесность…
В ряды лимузинов, в толпу тротуаров,
В эпоху бензина, дворов и гитары…
Ты выйдешь из детства
В дворовую юность:
Крепленые вина и медные струны.
Кому-то заводы. Кому – институты…
Летящие годы… Не годы – минуты!
Ты выйдешь из детства
В страну БТРов,
В страну автоматов, в страну СКРов…
Под знаменем части –
Присяга Отчизне,
Где годы дадут, называется, жизни!
Ты выйдешь из детства…
Эх, не нагадать бы!
Кому-то – на зону, кому-то – на свадьбу!
А кто-то, не старый,
На Ваську похожий,
Гуляет на шару с разбитою рожей!
Ты выйдешь из детства
В мирок без названья.
Кто жил по соседству – те стали врагами!
Друзья по двору,
По стране и диплому –
Кто – в замке живёт, кто - бомжует без дома…
Ты вышел из детства
В страну Неизбежность.
В привычный уклад – полу жизнь – полу бедность!
В нажитое, Бог весть,
Чужое богатство…
Куда ж ты пропало дворовое братство?
… Ты вышел из детства
В чужой новостройке.
Чужие фуршеты, чужие попойки…
Чужое соседство…
Чужая гитара!
…Я вышел из детства в холодную старость.
4 ноября 2004 года
Другие статьи в литературном дневнике:
