Людмила Улицкая. «Детство 45-53: а завтра будет счастье». Улицкая составила сборник воспоминаний простых людей о послевоенном детстве: что ели, как одевались, как учились, во что играли… Воспоминания переворачивают душу, не даёт покоя одна мысль: мы перестали ценить самое простое – наличие воды, хлеба, тепла… Читаешь о том, что пережито в военные и послевоенные годы нашими родителями, и думаешь: может быть, мы напрасно измеряем уровень жизни , оглядываясь на «западные образцы», может быть, надо измерять его, оглядываясь на жизнь тех, кто пережил войну и поднял страну из руин? Врезалась мне в память с самого детства мамина частушка: «Неужели это будет? Неужели я дождусь? Хлеба вволюшку наемся, чаю с сахаром напьюсь…» Вот как пели в вологодской глубинке в послевоенные годы. Мечтали быть сытыми. «Изобилие испортило наше отношение с вещами: мы перестали их уважать и ценить», – мудро замечает Улицкая.
И смешно, и грустно читать рассказ Светланы Кайсаровой о своей маме, которая в послевоенные годы с подружками выучила для концерта песню и никак не могла понять, о какой Изабэлье идёт речь в песне. «Трудом мы к Изабэлье // Проложим путь себе. // Пусть гнутся наши нивы // Колосьями к земле!» Слова «изобилье» не знали в деревне ни дети, ни взрослые…
Заговорили в книге Улицкой «маленькие люди» – извечные герои русской классической литературы. «Правда жизни маленького человека», о которой пишет Улицкая, очень нужна истории. Без этой правды история выходит неполная, искажённая, мифическая. Писательница говорит: «Кроме большой истории, которая сохраняет даты и события, важные для страны, есть и «малая» история каждой семьи».
Сборник воспоминаний Улицкая открывает письмом Юлии Ляликовой, в котором так замечательно говорится о ценности помещённых в книге воспоминаний…
« Когда я, по-советски комплексуя, видно, не выдавив ещё из себя совка, размышляла о том, а стоит ли вообще писать, то есть оставлять память о моих предках, среди которых, как оказалось, нет ни одного генерала ( слава Тебе Господи!), ни одного депутата ( и за это отдельное спасибо), во мне рос и рос какой-то ещё не осознанный протест против признания «малозначимости» родных мне людей. Я ощущала какую-то неправду и несправедливость. Вот я даже и сейчас как будто перед кем-то не знаю в чём оправдываюсь.
И вдруг что-то сложилось! Ничего себе – маленькие люди, винтики да болтики. По жизням моих родных прошлись колёса всех российских исторических событий, оставив в их судьбах неизгладимые, в основном трагические отметины. Нет уж, без таких, как мои родные, миллионов россиян никакое колесо истории не сделало бы и оборота и не было бы никакой страны, ни великой и ни могучей. А была бы территория, переходящая из рук одних правителей в руки других. И что бы без них, не упомянутых в хрониках, делали все вместе взятые цари, генералиссимусы и генеральные секретари?
Вот представьте, был бы в семье какой-то генерал или академик, да всё вокруг них бы и крутилось – вот они такие и сякие, смотрите, дети, как надо жить! Учитесь и гордитесь! А так, в отсутствие в нашем древе таких гигантов жизненного успеха, я могу уделить каждому, кого знала и любила, столько внимания, сколько позволит моя память, без оглядки на чины и звания.
И ведь в каждой семье есть что сказать о своих близких. Я вдруг поняла, что они, наши предки, не только имеют право на память о них, а мы, как любящие их всех, обязаны сохранить хотя бы те крохи свидетельств об их жизни, что остались, и передать их своим детям» (Юлия Ляликова).
Такое предисловие, будь моя воля, я бы обязательно включила в учебник истории. И немножко по-другому бы надо измерять «уровень жизни»: не количеством потребляемых продуктов, а количеством внимания к человеку, количеством взаимопомощи. Впрочем, какими единицами измеряется «братство» и «взаимопомощь»? Из воспоминаний Вячеслава Ищенко, помещённых в этой книге, выписала себе ( старая учительская привычка выписывать цитаты для урока!) следующее свидетельство: «Война и первые годы после её окончания были временем неслыханного ни до, ни после человеческого братства, взаимного внимания и взаимопомощи». Выходит, беда объединяет людей, а «изабэлье-изобилье» разъединяет? Не знаю.
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
