прот. Игорь РябкоЛюбовь и радость вырастают из боли Успенские пост заканчивается праздником Успения Божией Матери. Для меня в названии праздника звучит не только оттенок успеха жизненного пути, не только усыпание для пробуждения в вечности, но и глагол "успеть". Успеть не только быть, но и стать. День смерти Божией Матери для нас стал праздником, смерть — поводом для радости. Для атеиста – это абсурд, для богослова – высочайшая цель. Прийти к смерти, как к празднику и торжеству, означает попасть в самое яблочко успеха всей жизни. Еще задолго до прихода Христа в мир древние греки понимали философию, как искусство подготовки к смерти. Но для того, чтобы радоваться смерти, сначала нужно научиться радоваться жизни. Без первого не наступит второе. А с этим проблемы. И я думаю не только у меня одного. Потребность в радости у нас такая же, как и потребность в кислороде. Ведь неслучайно в полюбившейся многим из нас форме молитвенного чтения под названием «акафист» более ста раз повторяется слово «радуйся». Да и сама вера так же, как и Вселенная, получила свое бытие в результате большого взрыва радости того, что Христос Воскрес. Теперь мы ее пытаемся, хоть и вяло, воспроизводить раз в год на Пасху. Вяло, потому что забыли, что такое радость в принципе. Раз в год, потому что все остальное время живем в унынии, которое нередко ошибочно называем покаянием. Что такое радость помнит лишь где-то глубоко спрятавшийся у нас в груди ребенок, которым когда-то был каждый из нас. Но апостол Павел настаивает на том, что радость — это чувство, которое в принципе должно присутствовать в каждом христианине, как ежедневная данность (1Сол. 5:16). Ну а если ее нет, то как же быть? .. Больше всего эликсир радости разлит в творчестве сирийских аскетов. Исаак Сирин, который лишился кафедры, родины, стал изгнанником, рано ослеп, говорил о том, что лишь одна мысль о Боге наполняет его сердце такой любовью, что он не может стоять на ногах от опьянения этим чувством. Переводчикам с сирийского очень сложно найти в русском языке слова, которые могли бы передать то, о чем пишет в своих трудах Иосиф Хаззаия. А там мы находим одиннадцать слов, которые передают разные оттенки радости, притом следуют они в тексте одно за другим. Рассвет творчества сирийских аскетов приходится на период арабских завоеваний: вокруг – море крови, внутри – чувство наступающего конца света, сама их жизнь проходит в голоде, жажде, ежедневном риске быть убитыми фанатичными мусульманами. И при этом преизбыток радости. Что это? Вчитываясь в тексты, написанные этими людьми, делаешь простой и грустный, по отношению к нам с вами, вывод. Исаак Сирин учит о том, что на самом деле настоящая радость не имеет никакой внешней причины. Она не зависит ни от каких обстоятельств жизни. Заставлять себя радоваться глупо и даже кощунственно. Тогда откуда у них эта радость, которая была чуть ли не смыслом, целью и даже обязанностью жизни аскета. Оказывается, все просто – если ты открыл для себя Бога, то ты не можешь не радоваться. А если ты не радуешься, то это говорит лишь об одном – ты не знаешь Бога. Иосиф Хаззаия пишет, что там, где Господь, там и радость, иначе быть не может. Любовь всегда одета в радость, в этом весь секрет. Эти люди относились к Богу, как к возлюбленному. Любили Его Самого, любили Его в Его творении, в других людях, жили этой любовью и были от этого счастливы. "Радость моя" – не есть уникальная особенность отношения преподобного Серафима Саровского к людям. В его словах суть и дух каждого православного святого. Радость — это не то, что будет потом, а то, чем ты живешь сейчас. Если радости в вере не будет, то на ее место обязательно придёт страх, и он станет для нас источником непрекращающегося мучения. И никакая земная любовь не сможет обезболить нас от этой муки. Я не прожил, я протомился Сегодня мы живем в разрушающемся мире. Он хрустит, рвется на части, крошится и стремительно стареет. Стареет и наше тело, внося в душу страдания и скорби. Тем не менее придёт время, когда Бог будет всяческая во всем (1 Кор.15:28). И то, что сейчас происходит с нами и с миром вокруг нас, есть действие Промысла Божьего, глубину которого нам постичь не дано. Поэтому сквозь страдания, слезы, боль мы учимся любить людей Христовой любовью. Ощущение единства друг с другом и с Богом, который содержит все в Своих руках и ведет только к одному Ему ведомой цели, есть источник вдохновения и надежды. А пока в нашей всеобщей, всечеловеческой боли находится точка сосредоточения нашей солидарности. Протоиерей Игорь Рябко © Copyright: Шельгова Татьяна, 2025.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
