Так получается, что в последнее время (наступили, видимо, последние времена) стихи пишутся часто, но странно.
Одна простенькая мысль уже лет двести витает в воздухе. А именно: что не поэт пишет стихи, а они его.
Возможны и другие мнения. У кого какой опыт…
Итак, они приходят.
И сначала только образом.
Бывает, что они не выходят за границы образа и остаются тем, что художники называют «эскизный набросок». Не просто набросок – платок на лампу – а еще и эскиз, что часть платка, тень и цветные волокна.
В более редком случае они приходят в виде одного слова. И в этом случае слово выступает как иероглиф, несет в себе образный слепок. Например, слово «подробность». Или слово «окно». Или слово «дорога». Кому чего не хватает, тем и приходят стихи в свернутой своей форме, чайным листиком, которому для поправки первоначального здоровья надо еще попариться крепко.
Но и тогда – до настоящих стихов еще далеко, потому что ведь те, именно ТЕ, КОТОРЫЕ, они должны из свернутого комочка стать оборотно живым листом на кусте или дереве, зашуметь по-морскому, примерить на себя всякую погоду, а потом еще заскочить на минутку в новеллу О Генри «Последний лист», полюбить слово «листопад», в общем – долгая дорога в тишине у окна, полная краткого пейзажа, насколько разрешает это окно.
А это говорит о том, что стихи тоже надо суметь рассмотреть, услышать и узнать, а не только прочувствовать. Чтобы было по правде. По правде замысла, что за-мыслью. Но лучше по правде внутренней. Чего не знаю, про то не пишу, чего не испытал, про то не пытаюсь и не пытаю, но что таю, берегу, чему верю, то и поверяю - да!
Но и это не главное.
Потому что никто не знает про время. Сколько это «долго»? Долго думать, или долго чувствовать, или долго идти от форточки до стола, где долго лежит ручка и обрывок бумаги. А шел долго и забыл готовую строфу в восемь строчек, прямо с ветром вброшенную в лицо с улицы. А долго длится вечно или одно мгновение?
Если поэта спросить: сколько тебе лет, он ответит: «не знаю» или «долго» или сто лет, сто дней и один с двумя половинами сотен зазубрин…одиночества…шестеренок из старых-новых часов, завитых одна на другую…
А знаете ли вы, что стихи «выражаются»... Точнее сказать, они выразительные выразители лица не общих черт. Бывают стихи похожие друг на друга, а бывают и на соседа, а бывает, что на поэта - не соседа. А бывает, что они ни на кого и ни на что не похожи. И это их судьба: не искать попутчиков.
Есть длинные и сложные, есть грубоватые и неряшливые, есть легкие и простые. А есть вообще без всяких правил. Они и есть сами в себе правило и правИло. Что им форма! Когда им всё - форма. Они и не стихи, а творческое и родственное отношение к миру, к людям, к ближнему, к себе. К Предмету всякой жизни. К образности жизни. Это уж потом – касание формы. Огранка. Только кто кого ограняет: стихи поэта или поэт стихи, еще надо подумать.
А сначала – любовь, конечно. Но любовь – та еще птица. Та еще пташка – «у любви, как…»… Если вспомнить китайского мудреца: «у всякой вещи есть предел, но нет предела у предельности», то это про любовь и сказано. Имеет много примет и даже оборотную сторону и тень, но никто ее не видел, хоть и ощущал ее дыхание. Она имеет отношение к стихам. Она часть поэтического вещества, игровое начало.
Но и это не главное.
А есть еще воздух. Потому что (и это несомненно) стихи – сами по себе дыхание. Поэт был прав, когда сказал, что "каждый пишет, как он дышит".
Потому и на одном дыхании - только раз вдохнул, и… поплыло-полетело… Звучит. Иные звучат по вечному, что всегда новое. Иные – по-весеннему, что тоже хорошо. Звучит и вечер, и четверг, и музыка по четвергам… И там ходят-бродят образы, которые трудно "переложить на музыку" языков философии, логики и наук (за исключением науки страсти нежной), нет таких переводчиков… И что самое интересное – постичь их нельзя, пользуясь только голыми смыслами раз-о-веществленных слов. А только образами.
Самый главный вопрос, конечно, как это, чтобы «легко и просто»?
Какие стихи легкие и простые? Не однобоко легкие, и не одинаково простые? А такие:
«Птичка Божия не знает
Ни заботы, ни труда
Хлопотливо не свивает
Долговечного гнезда…»
Что это за алхимия стихо-творения?
В ней открываются-закрываются окна-двери, волнуется желтеющая нива, и Бога глас воззвал, и бессонница, и Гомер, и тугие паруса, которые надулись ветром полны, и встает на заре ОТВЕТ: Куда ж нам плыть? И ясно, куда плыть.
Задайте когда-нибудь собеседнику такой вопрос, чтобы ему было ясно жить. И, возможно, это будут стихи.
Если они приходят, то это означает, что дует ветер. Он приносит событие.
СО-БЫТИЕ!
Сочетание всякого бытия со всяким иным бытием и со-общение разной жизни с разной.
А еще не забывайте о стихиях, которые странным и непостижимым плугом переворачивают пласты сознания.
О Воде странствия, питающей Дерево жизни, сгоревшее чувствами и мыслями в Огне работы, потраченной на возделывание Почвы творчества, в которой затаились драгоценные самородки Металла, таинственно родившие потом Воду Неба, с которого вечно льется свет на странника, благословляющего этот мир. Это будут стихи.
И тогда бабочка трепещет крыльями на парче жизни, а парча выткана Небесной Ткачихой, а между ней и верным Волопасом парсеки Млечного пути, но они ведь сами и есть скорость света, соединенные встречей. Пусть один раз в году.
Вот вам и разгадка красоты в стихах.
Они становятся тем, чем остаются потом, не уставая меняться и что-то изменять в нас.
Когда мерцает парча жизни «за полчаса до весны», и как она становится пустотой, себя исчерпавшей, но от этого и переполненной, никто не расскажет…Тогда витает дух освобожденья, говорящий «нет ничего вернее перемен» и поющий про блики на воде и эхо в горах, про то, что соединяет людей, выращивая каждому свои сроки. Время быть и время жить. Время ритма и время покоя. Время открытия и время закрытия.
Этот ритм наполняет медленное и длинное дыхание строфы, в которой вас еще нет, но в которой вы уже присутствуете биением, радостью и зовом свого сердца, влекомого всегда к другому сердцу, через звездную память пространства-времени, через притяжение Земли к отражению Неба.
И тогда вы задаёте свой вопрос, который и есть ответ.
