/15.10./ Наконец-то я сегодня пытаюсь начать писать. Возможно, что текст будет большой, так что продолжу, когда смогу. Но — посмотрим.
В общем, в понедельник квитанцию на оплату пошлины в ФМС я отдала. Вернее, пошла я туда с соцработником, в кабинет зашёл он и отдал сам. У меня такое впечатление, что квитанцию эту, как и фотографии, положат в стол, и я больше не увижу ни того, ни другого, особенно — паспорта. Государство это — сами знаете, какое, и одинокий человек здесь — никто вообще, тем более, с болтающейся до сих пор в его собственности квартирой. Если уж в ФСБ меня дурили 6 лет, в частности, ещё при жизни родителей (а потом их просто издевательски убили), то что в этой стране стОит моя жизнь вместе с паспортом — говорить не приходится. Удивительно ещё, что я до сих пор — жива и на свободе. Кстати, скорее всего, если бы я поддалась на их уговоры самой явиться в Петербург, то там могло бы быть вообще всё, что угодно (учитывая ещё, как я в конце 2007 года в Москве поддалась на уговоры, чтобы у родителей «перезимовать», приехала из Москвы в СПб, — напослезавтра упала мама, чтобы не выйти больше из больницы, и уехала я оттуда только ещё через три года, похоронив отца).
Если я поеду в СПб, там может оказаться вообще что угодно: квартира — у кого угодно в собственности, я (год проболтавшись без паспорта, как большое число бродяг, поскольку я боялась соваться его восстанавливать, чтобы не оказаться в СПб) — якобы этот год вот по этому украденному паспорту лежала, например, в дурке (где лежал бы кто-нибудь под моим именем, или просто всё соответствующим образом было бы оформлено), или вообще неизвестно где ещё, и что бы они там ещё придумали. А значит, ни одно моё слово, особенно в СПб, значения бы не имело уже никакого, потому что я «всё забыла», и объявлена я там могу быть кем угодно — вот по этому же, украденному у меня паспорту, т.е. с «документальным подтверждением» и диагнозов, и — даже не придумаешь, чего… Что такое в этой стране обращаться в "правоохранительные" органы и чем может кончиться чрезмерная настойчивость беззащитного человека — я знаю уже исчерпывающе.
Конечно, всё может оказаться и так, и этак (может, мне и сделают этот паспорт, а может — не видать мне вообще ничего), но в криминализованном государстве ГАРАНТИИ НЕТ НИКАКОЙ и ни в чём. Как мафия захочет — ровно так и будет. Удивляет то, что я до сих пор ещё живая и свободная (если пребывание в состоянии постоянной неуверенности ни в завтрашнем дне, ни в следующем часе, можно считать свободой)…
Тут же повторилась история с работой, на которую я не попаду (если это не заведомый балаган, который опять кончится по уже определённому кем-то сценарию): обещали мне работу, обещали, а позвонили — начинается тягомотина, - ещё через недельку, и ещё… Подобное было и в 2006-2007 годах, и ранее в СПб, когда ни по каким телефонам не дозвониться, как в дурном триллере, когда все планы летят, какими бы они ни были и что бы ты ни предприняла, когда (я писала уже) невозможно обратиться ни в какие правозащитные структуры, потому что это упорно сводится к общению непонятно с кем, и ни с одним действительно компетентным человеком тебе не дают сказать ни слова (т.е. тебе даже толком увидеть его не дают), — да что там, когда даже, 6 лет приходя в приёмную ФСБ, общаешься с сомнительным человеком на сомнительные темы, и не понимаешь, что это было вообще за общение, а подаёшь официальное заявление по этому поводу (опускаешь, как положено, с разрешения сотрудника) в ящик приёмной, — тот, с кем ты столько времени прообщалась, тут же «уходит на пенсию»… В общем, всё как всегда, и так, как оно уже было гораздо раньше всякого «Музея Музеев» и ФСБ, которых бы и не было никогда, куда бы мне и в голову не пришло прийти, если бы не вот эти невообразимые непреодолимые обстоятельства «жизни». (Мне приходится прерываться, поскольку иногда надо освобождать компьютер.)
Но вот ещё что доконало. Что-то у меня начал спрашивать между делом про ФСБ соцработник (зашёл почему-то об этом разговор, — и ещё раз напомню, что он учился когда-то в ленинградском торговом институте — в паре километров от моего дома, хотя я к такому институту отношения не имела никогда, как и весь мой тогдашний круг), — и вот, теперь соцработник повёл разговор так, что якобы в ФСБ я была ОДИН раз — когда подала заявление (а не шесть лет)… Потом начал меня экзаменовать, как неполноценную идиотку, «а знаю ли я вообще что-нибудь», и для него большой неожиданностью было, что я знаю наизусть «Евгения Онегина» (правда, с сокращениями, но впечатление это производит, - «просто так» всего, что я знаю, не прочитаешь: никто не выдержит). Но чувствовала я себя, как в г искупавшаяся: если бы это было единственное, что меня волнует и чем я живу — уже бы и жить смысла не имело… Но вот это вот ощущение, что меня держат за какую-то заведомую ущербную клушу, которая не в состоянии знать и делать то, что «полноценные люди» (хотя сами они не знают в принципе и 1/10 части того, что пришлось и довелось знать мне), — вот это вот постоянное оскорбление — высказываниями, манерой обращения — оно мне знакомо именно по Петербургу последнего десятилетия (да и не только, но так тотально — да), — вот это чувство человека, которого долгом своим считают унизить и продемонстрировать ему своё превосходство (даже теми субъектами, которые могут вызвать только презрение и неприязнь со стороны нормального человека) — это для меня Петербург в чистом виде с его «сверхзадачей» уничтожения нашей семьи. (Точно так же, отвратительно униженными чувствовали себя и оба родителя, когда высказывались под конец, что не хотят никого видеть…) Вообще, от некоторых утверждений, вопросов соцработника так запахло Петербургом, что дурно становилось от одного только этого «запаха». Сразу вспомнились все телефонные разговорчики последнего времени с «друзьями» (подстава на подставе, провокация на провокации), всё, что творили «родственники», — вспомнилась логика «Барбисовина», завеяло той школой, тем «двадцатилетием выпуска»… В общем, понятно уже, что соцработник имеет ко всему этому самое непосредственное отношение, и что они планируют лишить меня вообще ВСЕГО — не только этой квартиры, но и собственных воспоминаний, всей моей жизни, которую сделали сколь угодно отвратительной, но вследствие которой (поскольку уж я БЫЛА в этом мире), остались МОИ воспоминания, размышления, выводы, т.е. Я САМА. То есть, лишить меня хотят МЕНЯ САМОЙ. И вот, в этой стране я отдана во власть какой-то криминальной дряни, которая сформирована в некую уже структуру, — как будто я вообще не человек. Какие-то непонятные соцработники при храме (м.б. столь же бродяжьего толка), какие-то совыпускники (никто) при государственной поддержке (ФСБ, ФМС) могут распоряжаться мной вообще как угодно по своему криминальному усмотрению… Да если бы по своему! — старше вся эта история, старше. Самое «интересное», что я ни от кого так и не добилась и никогда не добьюсь никаких претензий, обличений, — вообще ничего, что отвечало бы на простенький вопрос: что я сделала? Или им что-то наврано, но со мной напрямую никто об этом разговаривать не хочет, или им просто РАЗРЕШИЛИ замучить человека (теперь уже семью) абсолютно безнаказанно, без проблем и последствий, и им доставляет это такое удовольствие, с которым мало что может сравниться… А государство — как минимум «не возражает»…
Тут мне в интернете попалась книжка, — я её себе скачала. Это книга Клаудии Кунц «Совесть нацистов», а также статья об этой книге Сергея Соловьёва «Этика убийц». Книга большая, и мгновенно её не одолеть, хотя кое-что выборочно сразу показалось мне «знакомым и родным», а статья — толковая, и кое-что следует привести. /20.26./
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
