Неужели я села за комп и начинаю что—то писать?.. Самой не верится. А то я уже забеспокоилась: происходит какая-то лабуда… Но вот, сижу и пишу.
Вообще-то, последние дни я занималась делами. Даже не в одиночку (а с «деловыми помощниками? партнёрами? посредниками?...»). Говорить сейчас пока ничего не буду. Просто факт.
Сегодня посидела с картинками в «Избе». Ужасно скучаю по компьютерной работе с картинками, — а там можно посылать их вместе с замечаниями. Ничего особенного не делаю, но как только засяду опять за картинки — не оторваться… Но это — тоже всего лишь к слову.
Итак, о том, о чём я и собиралась писать. Надо было, вообще-то, рассказать о том эпизоде сразу же, но как-то не выбралась (поскольку ничего значительного, да и вообще НИЧЕГО, собственно, не было), а теперь «кто-нибудь» решит, что у меня изменилось настроение в ходе вчерашнего маразматического «предприятия» новоявленных «психологов», которые вообще недалеко ушли от состояния бревна как в области «психологической», так и житейской. На самом деле вчера не случилось ПРОСТО НИЧЕГО: банальная срань этого нынешнего сраного мира, повторяющаяся уже невесть какой раз (их-то об этом не предупреждают), абсолютно никак в очередной раз не изменившая моего отношения ни к этому миру, ни к отсутствию какого бы то ни было где-нибудь бога, ни к населению всего этого двадцатипятиразрядного балагана, именуемого страной, землёй, чёртом лысым. Не произошло просто вообще ничего нового. Даже их дурость банальна и привычна до такой степени, что не стоит и пары лишних слов. Тем более, что о подобных вещах я думала только-только. Сразу не рассказала, значит — теперь… Хотя тоже абсолютно ничего нового.
Итак, в понедельник (10-го марта был праздничный, т.е. выходной день) я на бульваре села на скамеечку, чтобы просто убить время до «ужина» и просидела там около часа. Я даже не знаю, работал ли вообще где-нибудь интернет, но я никуда не пошла (в двух местах он не работал точно), и просто решила спокойно посидеть одна, тем более, что погода была очень хорошая, солнечная. Шоры я в таких случаях, конечно, не надеваю, но, как я уже говорила не один раз, взгляд скользит достаточно произвольно, и отношения к тому, что я вижу, может не быть и никакого, тем более, что «обитать» я в данный момент могу и вовсе не здесь. (Разве что, начинают разыгрывать очередной балаган, который может раздражать просто как факт «психологического» наезда. Но в тот раз я сидела вполне спокойно.) В другой реальности я тогда тоже не пребывала, так что просто сидела и о чём-то думала в вялотекущем режиме, получала удовольствие от первого солнышка ранней весны.
Скамеечки были уже в некотором дефиците, хотя по-летнему ещё никто не наглел, вплотную со своими громкими разговорами не садились. Но иногда уже посматривали, не освобождаются ли места. Вот я и подумала (понятия не имею, конечно, думал ли обо мне кто-нибудь что-нибудь на самом деле, или нет, но значения это не имело: о чём хочу, о том и думаю, никого не трогаю), — вот я и подумала, что кто-нибудь может решить, будто я здесь кого-то жду, тем более, что на часы я иногда посматривала, не желая проворонить ужин. Ну а дальше мысль уже пошла развиваться сама, так, как ей хотелось…
В общем, я совершенно отчётливо (без каких-либо эмоций) поняла сама для себя, что абсолютно ни одного человека любого пола и возраста из семи миллиардов населения земного шара я сейчас ждать в принципе не могу. И более того, ни одного ждать не хочу. И ещё более того, ни с одним бы я сейчас не хотела заговорить, считая любое общение хоть сколько-нибудь интересным и значимым для себя, а не просо социальной привычкой говорения как такового (но на весеннем солнышке приятнее всего было именно молчать и думать о своём).
Имело бы смысл добавить ещё и то, что я не могла и не хотела, не желала представить себе ждать абсолютно ни одного человека любого пола и возраста из семи миллиардов населения земного шара ИЗ ЖИВЫХ, ИЗ НЫНЕ ЖИВУЩИХ. Это существенно, хотя я совершенно не хочу в сотый раз объяснять сейчас, что значат для меня мёртвые и выдуманные. Не суть. Никого из живых. Когда я в первый раз это написала в интернете? — один? — два? — три года назад? — но я не шучу и не утрирую, когда говорю, что я — одна во вселенной. Я так чувствую. Причём, когда ещё в Петербурге умирал отец (но ещё был жив), я уже думала, хотя и вряд ли писала, что он умрёт — и это будет последний реальный, живой для меня человек, — больше никого не останется и больше никого не появится. Я думала это без паники (поскольку испытывать паническое ощущение к тому времени уже перестала вообще, не паниковала даже при мысли о скорой его и неизбежной смерти), но к тому времени я насмотрелась уже на идиотическое поведение «родственников», прыгавших вокруг моей квартиры (тогда ещё нашей с отцом, хотя формально уже моей), но то, как они дважды (за два года) знакомили меня с десятиюродным братцем, единым в двух лицах (первый из которых был щуплым интеллигентом в очках, а второй, тоже белобрысый, но уже на грани альбиноса, здоровым, тупым, как валенок и спокойным как слон (я уже писала), и выше первого на голову (те же самые хозяева, что и у нынешних бродяг, и у многих других, — один почерк), насмотрелась и наслушалась по телефону ополоумевших «друзей», творивших чёрти что, — то втюхивавших мне, что «отец наверняка брал взятки, и я скоро выясню, что у меня много денег» (ни хрена у него, конечно, не оказалось, — наверное, хотели, чтобы я быстренько истратила то, что было в руках, — но я уже тогда относилась к ним ко всем ровно так же, как сейчас), то названивавших за двадцать минут раз двадцать, так, что я уставала швырять трубки, и как только дожидалась нужного звонка, отключала телефон вообще, то рассказывавших в красках не по одному разу, как в подробностях умирала сестра, и т.д., и т.п., — в общем, отец ДЕЙСТВИТЕЛЬНО оказался последний ЖИВОЙ для меня, НАСТОЯЩИЙ (а не липовый, не балаганный, не марионеточный) человек, — так оно и есть поныне, и вряд ли изменится. Больше с тех пор вокруг меня действительно всерьёз не появился никто, никакого пола и возраста. И не ожидается.
Но началось это «преобразование мира» («светопреставление») гораздо раньше. А именно — с приходом Путина. Не мгновенно, конечно. Поначалу даже я успела поразделять восторг некоторых по поводу нового президента… (было дело, — и даже относительно долго). В первой половине 2000 года я даже успела пережить свои «полгода счастья», случайно оказавшись тогда в Москве — в новом для меня, и ещё не «преобразованном» мире… Правда, уже 11 сентября 2001 года ознаменовалось для меня таким «совпадением», что можно кому угодно, только не мне рассказывать, что о грядущих событиях кому-то в верхах, среди посвящённых, не было известно заранее, так что у них было время ещё подогнать одно к другому, устраивая «страшное чудесное совпадение»… Ну да ладно, — ни к чему сейчас расписывать снова всё о, что у меня есть на «Прозе» и сумбурно добавлять то, чего там ещё нет. (То-то, мне всё не дают нормально заняться продолжением повести…) В общем, сейчас имеет смысл акцентировать хотя бы только то, что где-то примерно к приходу Медведева (или около того, немного раньше, возможно, во времена украинской «оранжевой революции») западные Новые хозяева мира совершенно прямо заявили, что в России — СЛИШКОМ ВЫСОКОЕ ОБРАЗОВАНИЕ (было дело, — это ПРЯМО ТАК и было сказано), и послушные «российские управленцы» быстренько приняли меры, как от них и требовали, ещё чуть-чуть, и образование, по задорновскому выражению, стало «еговым», — разговаривать в стране вообще стало больше не с кем… Совершенно определённый шок по этому поводу (шок осознания общей ситуации и тенденции) я хорошо запомнила в 2006 году…
Но вот что здесь, пожалуй, главное. Не случайно, конечно, происходит унификация образования (И МЫШЛЕНИЯ!!!) по западному образцу. Заведомо одинаково думающими массами (одно и то же одинаково знающими и т.п.) очень удобно одновременно «управлять». Уж я не знаю, хотя не так давно я писала, что видимое противостояние России и США может быть на поверку всё тем же глобальным балаганом. Разыгрывается некое противостояние, потом разыграется примирение (или чья-либо победа, — что там у них по плану?..) — и мир СПОКОЙНО перейдёт к унифицированному («однополярному») состоянию. «Патриотизм» каждой стороны, смахивающий на противостояние футбольных фанатов, ничему помехой уже не будет. И ладно бы, — такой этот мир в политическом плане или этакий, — какая разница! — но как массы, так и «индивидуумы» больше не будут распоряжаться своей МЫСЛЬЮ, своими идеями, творческими устремлениями и направлениями. Что происходит на Украине? — кто-нибудь уверен в том, что ТОЛПЫ не реагируют на электромагнитный или какой-нибудь ещё сигнал, данный им извне? А если это — противостояние, то другая, «успокоенная» сторона не реагирует на некий контрсигнал? Вот так и делается теперь «большая политика»!..
На примере меня самой здесь всё очень наглядно. Мне от них от всех, вместе взятых, не надо вообще ничего, кроме того, чтобы оставили в покое, убили или дали жить БЕЗ НИХ!!! А им от меня — что-то надо. В частности, этот поганый секс. Я уже много лет знаю, что живу в аквариуме. Они давно (ещё в СПб) переборщили, демонстрируя мне, что всё про меня знают, — они «рассказывали» мне (но так, что морду не набьёшь, — как бы о ком-то постороннем, но — в деталях), как я (конкретно я, когда я уже занервничала и стала всё делать нестандартно), — как я подмываюсь и хожу в сортир. Какой тут секс? — тут можно, разве что, кого-то убить. (Или хотя бы желать смерти с утра и до ночи.) Что-нибудь с тех пор изменилось? — ни хрена.
Этот молдаванин, мужлан, не умеющий говорить, которого ещё и не пошлёшь раз и навсегда (потому что ему деньги обещали, — это называется, вообще-то, проституция — с его стороны). Я с ним дела не имею вообще, но этот скот всё равно может иногда подойти и полезть целоваться, хотя должен бы понимать, насколько он мне омерзителен. Помню, тарахтит он что-то, тарахтит (ещё какое-то время назад), а я ему, совершенно искренне: «Из всего, что ты сейчас сказал, я поняла только нах». Тут можно бы больше вообще ничего не говорить. Когда я писала про ту историю в тоннеле, где он меня «защитил», я оговаривалась, что не знаю при этом, что там вообще изначально было балаганом, — ведь когда я пришла, он там уже сидел, чего раньше не бывало никогда… Ладно, я — не о том.
Дело в том, что какое-то время назад я стала сочинять себе любовные «сочинялки» (я говорила, — не факт ещё, что это тоже не был «электромагнитный» или хрен знает какой ещё сигнал. Но я навыдумывала себе свою ситуацию, своих героев (естественно, не имеющих отношения к этому ненавистному времени, — совсем другие люди, совсем другие интересы, совсем другое мышление, совсем другая речь (я уж не имею в виду этого молдавского гамадрила, — но другая, чем вообще в день сегодняшний), — моя героиня там тоже — с памятью ЭТОГО времени, но — в том, в прошлом (см. фантастическое повествование «Вспышка», — не в 1977 году, конечно, где героине 11 лет, а хотя бы в самом начале 1980-х, где уже изменена ВСЯ политическая ситуация, и вообще всё (кстати, жив Высоцкий, но в той компании он всем – кореш, друг), и т.д. Главный герой здесь – Сашка Чистяков, уже председатель КГБ СССР (неумирающий подольше Андропов — давно генсек, даже немножко дружит с Брежневым на его мирной пенсии, но дело не во всём в этом, — там вообще всё давно иначе, это далеко не тот СССР, но, уж конечно, и не горбачёвский никак), — ну и, поскольку героиня взрослеет, а Чистяков вот-вот начнёт стареть, она успевает устроить те ещё дела. В общем, навыдумывала я себе, чего хотела, а в СВЛЁМ мире я — хозяйка, — как хочу, так и будет, — это ведь даже не пишется для читателей. И вот, перед тем, как я окончательно развязалась с этим гадостным общением с молдаванином, с этими поездками на электричке, уже под конец он попытался приставать и… начал выдавать мне «любовные» высказывания моего Чистякова, — моего, выдуманного!!! Ещё по опыту СПб я хорошо знаю, что эти ублюдки слышат мысли, — м.б. не все и не всегда, и не очень отчётливо, — но сюрпризом это быть для меня не могло. Уж не знаю, в курсе чего там сам молдаванин, или его используют полностью втёмную (я подозреваю, что до какой-то степени он в курсе), но когда этот мужлан начинает выдавать мне выдуманные мной же обороты умного, гениального, юморного, классного Сашки Чистякова, сказанные молоденькой героине (а не старой корове, в кого я, хоть тресни, превратилась сейчас) — меня может только вырвать. Это всё, чего таким способом может добиться молдаванин и его хозяева, американские, или какие там ещё. Но главное — они по-прежнему что-то слышат и лезут грязными погаными лапами мне в душу и мне в жизнь. И кроме ненависти не добиваются и не добьются ничего. Могут только убить. Но не более того. /17.32./
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
