***ЭДУАРД ЛИМОНОВ: «Я ОДИНОКИЙ СОЛДАТ, КОТОРЫЙ МЕНЯЕТ САМОК» Эдуард Лимонов: “В любом обществе — в нашем ли, в западном ли — быть мужчиной невероятно трудно. С самого начала оно настроено на подавление импульсов мужественности”. Дмитрий ЖВАНИЯ — В интервью газете «Смена» ваша бывшая жена – Наталья Медведева – сказала, что вы во всём, в частности в личной жизни, стремитесь быть первым. Так ли это? — Я был, есть и буду первым. Безусловно! Я домашний тиран, установитель порядков, встающий в восемь часов утра, садящийся за письменный стол, издевающийся… Над кем там? Над Натальей Медведевой! (смеётся. – Д. Ж.). Она вынуждена была тоже садиться за письменный стол, благодаря чему и написала четыре романа. Нашей совместной жизни я задавал определённый ритм. А как иначе? Солнечный жизнерадостный мужской порядок должен властвовать над лунной женской безалаберностью. — Вы и в сексе стремитесь быть первым? — Я даже засмущался, застеснялся (смеётся. – Д. Ж.). Нет, у меня никогда не было желания выполнять грязную работу дефлорации. У меня нет такого желания. И никогда не возникало. — Но это же такой инициальный момент! — У меня есть амбиции на подчинение эмоционального и духовного в женщине. Это нормально. Женщина не может быть ведущей. Разве что в неравном браке, когда женщина старше мужчины и сильнее его. — А в вашей жизни была такая ситуация? Ведь ваша первая жена – Анна Рубинштейн – была на несколько лет старше вас. — Нет! Хотя Анна была старше меня на семь лет, главным в семье был именно я. Такой тощий молодой человек, только что вышедший из литейного цеха завода “Серп и молот”. До меня у неё были, конечно, всякие кобели. Я их всех разогнал! Упрямством. Пьянством. Бил её. Дрался. И установил порядок. Я об этом говорю сейчас смеясь, потому что говорить обо всем этом серьёзно было бы как-то глуповато. — А если все-таки серьёзно: какими качествами должен обладать мужчина?
— Сейчас в России появилась целая армия секс-символов, например, актёр Владимир Машков, ди-джей радио «Модерн» Дмитрий Нагиев. Они говорят приблизительно то же, что и вы. Не следуете ли вы и они какой-то моде? — Я не знаю этих людей. Не видел, как они выглядят, что собой представляют и на каком поле они выступают. Я просто считаю, что живущий по правилам этого общества человек не может быть мужиком. Это общество мужчину лишает мужественности! Я не играю по правилам этого общества. Поэтому я так и живу: с одной стороны – большие успехи; полная личная неустроенность – с другой. У меня даже прописки в Москве нет. Я отказываюсь выполнять конвенциальные вещи, которые от меня это общество требует. Поэтому я сохраняю свою самостоятельность и являюсь независимым человеком. — Однако мужчины, которые живут по законам нынешнего российского общества, должны быть самцами. Ведь общество-то живёт по законам джунглей. И мужчина поставлен в такую ситуацию, когда, если он не будет проявлять своё мужское начало, он просто превратится в вечного аутсайдера. Среди поп-звезд мода на самца тоже объясняется, наверное, этим. — В любом обществе – в нашем ли, в западном ли – быть мужчиной невероятно трудно. С самого начала оно настроено на подавление импульсов мужественности. Мужчина – это прежде всего независимость. Я никого не могу назвать из наших поп-звёзд мужчиной. Ибо все они живут в контексте этого общества. Себя я могу назвать мужчиной. Речь идёт не о мужской силе. Речь идет о независимости. Я тотально независим. Тотально! Это общество не смогло меня подчинить ни на миллиметр. Чем я очень и горжусь. В этих условиях я настолько свободен, насколько это возможно. О себе я могу сказать: я – одинокий солдат, который меняет самок. Каждый раз я создаю свой мир вокруг. Я приехал в Америку и создал свой мир вокруг себя. Я приехал во Францию и тоже создал свой мир. Как Господь Бог – с нуля. Когда приехал – я был никому неизвестен. Уехал же я, ненавидимый всеми (смеётся. – Д. Ж.). Это большое удовольствие. Меня они поносят всё время. Никому из русских писателей не удавалось так настроить против себя общественное мнение. На Западе я издал семнадцать книг. Все меня там знают и страшно не любят. Я для них – символ всего ужасного. И это хорошо! Прекрасно! Я приехал сюда и тоже в этом смысле преуспел. Я иду своей дорогой. Вот где мужественность-то и начинается! — Из всего того, что вы сказали, можно сделать следующий вывод: мужчина, который живёт в, семье, старается защитить её от внешнего негативного воздействия, он – не мужчина. Но ведь именно мужчина должен защищать семью. Это его обязанность. Обязанность самца, если угодно… — Когда я вернулся в Россию после стольких лет отсутствия, то я был поражён какой-то турецкостью этого общества. Ковры на стенах, абажуры, женщины, молчаливо подающие мужчинам закуску. В России очень много азиатчины. Очень турецкое общество! Meжду мужчиной и женщиной отношения здесь ненормальные. — Но наверняка эта ваш «тотальная независимость» отпугивает женщин. — Наоборот! Ведь женщин на самом деле притягивают вовсе не деньги (деньги притягивают только самых слабых самок) или домашность мужчины – притягивает аура полной независимости. Они понимают, что самое очаровательное, что может быть в мужчине, – это претензии на роль тирана в построении мира. Борца против декаданса. Это совершенно точно.
— Он на пороге декаданса. Это человек, который пребывает в ситуации решения: он ещё не там, но и не здесь. Но он уже противостоит этому миру с ненавистью. «Идите вы все на х…, е… в рот, с..и!» – именно такой фразой заканчивается книга. Сейчас бы я не смог этого написать (смеётся. – Д. Ж.). Тогда у меня было тотальное отвращение к обществу, точнее, к ОБЩЕСТВАМ. Я мог развиваться как угодно. Я мог спиться, стать никем, ничем, нулём. — И когда же произошёл перелом? — Никакого перелома не происходило. Ещё в Нью-Йорке, не успев поставить последнюю точку в романе «Это я, Эдичка!», я начал писать книгу «Дневник неудачника». Эта книга – восстание против этого мира. Там много чего есть: война, революция, восхищение революцией. — Но в вашей личной жизни разве перелома не происходило? Когда вы поменяли распорядок? Решили себя организовать? — Я просто понял, что без этого не победить. Всё было ради победы сделано. Не во имя подчинения чему-либо! Каким-то правилам. Я всё равно продолжал писать отрывные книги. Все мои книги – антиистэблишмент. От начала до конца. Все они такие! Но чтобы победить, нужно стать работоспособным; стать человеком, который отчасти перестроил себя. Нужно сидеть на позиции, открывать глаза в шесть утра, прочищать ружьё, смазывать его – словом, работать надо, работать. — А изменился ли круг ваших женщин после того, как вы это поняли? — Ну, внешне-то они все разные. По крайней мере, те, с которыми я долгое время прожил. В человеческом же измерении их объединяет одно – все они маргинальны. Ненормальные. Наташа была певицей в ночном клубе… — В интервью нашей газете она говорила, что вы, вместо того, чтобы уделять ей время, ласкать её, вставали утром и до вечера просиживали за пишущей машинкой, что единственным вашим увлечением была гантельная гимнастика и что в последнее время вы часто срывались с места и уезжали то в Сербию, то в Приднестровье… — В этих словах нет никакой правды. У неё были свои проблемы. Она запойно пила (об этом она сама сейчас говорит в журналах). Положа руку на сердце, она должна была бы рассказать и об этой стороне нашей жизни. У неё бывали ужасные, чудовищные, отвратительные запои. И я играл роль няньки, медбрата, доктора, товарища. Конечно, это не способствовало укреплению наших отношений. Но я ей был предан. Я её любил. Никаких упреков на этот счёт она мне предъявить не может. Конечно, со временем мои интересы немного изменились. До 1990 года земной шар был более-менее спокоен, но потом он стал волноваться, и вместе с ним заволновался и я, следуя своим собственным инстинктам. И во фронтовые зоны я просто вынужден был ездить. Я поехал бы туда даже ценой потери женщины и женщин. И то, ради Натальи, я не оставался там постоянно. В Сербской Краине я пробыл только весну, но потом вернулся. — Разве желание Натальи – не отпускать от себя далеко любимого человека – не вполне естественно для женщины? — Для меня женщина всегда была боевым товарищем. С этим расчётом я женщин и выбирал. Моя жизнь в этом смысле – серия успехов. Я всё равно не мог бы жить с женщиной, которой свыше 35 лет.
— Просто моя судьба так складывалась. Женщины у меня были искренние, и они переживали все свои эмоциональные и женские проблемы искренне. Но, как правило, после 35 лет они становились невыносимыми. Ну а если ты невыносима – до свидания! Мы расставались. Теперь вот я живу опять с девушкой, которой 22 года. — И что? Возрастного разрыва не чувствуете? Или в вас говорит какое-то отцовское чувство? Ведь разница-то между вами – 32 года! — Ну нет! Почему? Всё нормально. Ведь я же не обывательский урод! Который приходит с работы и сидит перед телевизором. Разницы не чувствуется. — Так скажите всё-таки: каковой должна быть «боевая подруга»? — Личные отношения всегда очень жестоки. Это всегда подчинение кого-то кому-то. Но я не выношу рабства. Я никогда не жил с женщиной, которая бы подчинилась мне сразу и добровольно. Подчинить женщину себе всегда стоило мне огромного труда. В определённом смысле я устанавливал творческую гармонию. Жизнь с боевой подругой – это постоянная борьба. — Гармония или борьба? — Гармония – это и есть борьба. Я никогда не жил нормальной жизнью. Я всегда не имел пристанища, кочевал из квартиры в квартиру… — Вы считаете, что нормальный мужчина должен жить ненормальной жизнью? — Да. Нестабильность – это хорошо, это мотор, это естественное состояние человека, в жизни нет ничего постоянного. — А рожать детей и т. д.? Это чья юдоль? — Рожать – дело людей из толпы. Пускай они и рожают. Я не хочу никого рожать. “Смена”, №123 (21412) от 01.06.1996 P. S. От последней жены, актрисы Екатерины Волковой, у Эдуарда Лимонова двое детей: сын Богдан (2006) и дочь Александра (2008). © Copyright: Светлана Водолей, 2021.
Другие статьи в литературном дневнике: |
