Когда на улицах Парижа еще не было фонарей, жители первых этажей зажигали в окнах свечи, чтобы прохожим не было так темно и страшно. В семнадцатом веке вместе с фонарями появились фонарщики. В шесть часов утра, без праздников и выходных, парижский фонарщик выходил на свою прогулку - он тушил свет в первом фонаре, чистил фитиль, протирал стекло и шел к следующему. Вечером, в густых синих сумерках он возвращался на ту же улицу, надежно прилаживал свою приставную лестницу к первому столбу и зажигал фонарь. Каждое утро и каждый вечер, зимой и летом улицы Парижа и других больших городов становились свидетелями тихого парада фонарщиков.
Ах, бедные фонарщики! Как же трудно им приходилось! Зимы в ту пору были суровыми: сугробными, кусающими морозом за пальцы, фонари зажигались не с первой попытки, а то и вовсе гасли и фонарщику приходилось возвращаться. И платили им до смешного мало - три франка в день. И все таки как горевали фонарщики, когда их живые, масляные фонари с дрожащим желтым огоньком внутри стеклянного сосуда заменили электрическими лампочками! В странные, тревожные годы перед большой войной, когда доктор Равик прятался от судьбы в третьесортных отелях на задворках Елисейских полей, а Антуан де Сент-Экзюпери тосковал по небу, никем не замеченные на фоне общей тоски и злых предчувствий, исчезли с парижских улиц фонарщики.
Если бы вы знали, как хочется спать в шесть часов утра, когда темноту разрывает будильник и нужно поскорее выныривать из одеяла, теплыми босыми ногами на холодную плитку пола, чтобы помешать ему разбудить остальных спящих. Пусть спят, пока еще рано. Будильник не простой - он с радио и будит меня самыми ранними новостями. Я окончательно просыпаюсь к прогнозу погоды - и сразу на кухню и там включить желтый, домашний свет. Я немало горжусь тем, что в моем окне свет появляется одним из первых в городе. Это тоже в своем роде зажигание фонаря - символ того, что у кого-то есть повод не спать.
В те долгие два часа, которые я провожу, разложив перед собой белый, скользкий, неподдающийся мне лист бумаги, на стене дома напротив проявляются беспокойные черные тени деревьев и море шумит неожиданно близко, почти у меня под ногами. Я жду, когда накатит волна, когда слова найдут меня сами, защекочут в желудке, я разговариваю сама с собой, я роняю голову на бумагу, но не сдаюсь. Как будто они, мои слова, могут придти в любой момент и не застать меня. -"У нас уговор," - строго говорю я себе, чтобы не признаваться, что в эти два часа при свете кухонной лампы я счастлива.
