***

Лена Чебан Малькова: литературный дневник

Русь ведическая
Стабурагс
Заметает снег древнее капище,
Мира пращуров, Огненных рек.
Рода русского, крада и требище,
Связь времён укрывая на век.


Боги свергнуты, идолы попраны
Византийским корявым перстом.
Думы вольные догмами скованы
И томятся под чуждым крестом.


Русь мифическая. Русь языческая.
Память в "Повести временных лет",
В рунах правда твоя ведическая
И забвения прошлому нет.



11.01.2015. Волоколамск


Капище - древнеславянское слово, которым обозначается пространство языческого храма, расположенное за алтарём, и предназначенное для установки капей (статуй, изображающих богов) или иных сакральных предметов.


Требище - древний славяно-русский жертвенный алтарь языческих обрядов в виде возвышенности, постамента или камня.


Крада - руна Огня, причем огня необычного. Крада на славянском языке означает «жертвенный огонь». Пламя, стремящееся к небесам.


Перво-христиане с подачи византийских монахов, надругались над верой русичей, строя свои храмы на месте древних святилищ и капищ славянских божеств. Примеров тому множество, ярчайший - храм Василия Блаженного в Москве. Таким образом искоренялась даже память, но язычество на Руси жило ещё несколько веков.



Па;уль Це;лан (нем. Paul Celan; настоящее имя Па;уль А;нчель, нем. Paul AntschelЛейт; 23 ноября 1920, Черновицы, Румыния, — 20 апреля 1970, Париж, Франция) — немецкоязычный поэт и переводчик. Считается многими одним из лучших европейских лирических поэтов послевоенного времени; он был одним из самых глубоких, новаторских и оригинальных поэтов века.
Похороненный в небе
Кирилл Катюшин
Целану




... стих. я всего лишь стих


пепельно-серый (вроде бы).


тут не осталось святых,


тут не осталось юродивых.


и только в памяти (где-то)


тлеет сожжённое гетто.


– Пауль, вернись

домой.


Мой.

Ты всего лишь

cын мой ...–



Пауль, сдав экзамены, приехал в Черновицы в июле 1939 года на каникулы, но Вторая мировая война помешала возвращению во Францию. Он поступил в местный университет на отделение романистики.


После присоединения Буковины к СССР Пауль получил советское гражданство, продолжал учёбу в университете, выучил русский язык и работал переводчиком. Из города были депортированы в Сибирь тысячи «нежелательных элементов», и Пауль быстрее многих сверстников разочаровался в советской власти. После нападения Германии на СССР семья Анчелей не эвакуировалась, как многие другие. Вскоре город был оккупирован румынскими и немецкими войсками (см. Румыния во Второй мировой войне). Уже в первые три дня оккупации была подожжена большая городская синагога и сотни евреев были убиты, а к концу лета убитых насчитывались тысячи. Стало обязательным ношение жёлтой звезды, начались принудительные работы. В октябре евреи были согнаны в гетто, начались депортации в Транснистрию. В гетто Целан переводил сонеты Шекспира и продолжал писать стихи, находясь всё это время в контакте с традиционными идишскими песнями и культурой.


Несмотря на усилия мэра города Траяна Поповича по облегчению участи еврейского населения, в июне 1942 года началась новая волна депортаций евреев. Вначале забрали сестру Лео с её семьёй. Затем, 21 июня, в отсутствие Пауля забрали и его родителей, которые отказывались скрыться, и увезли в лагерь села Михайловка в Транснистрии, где отец Пауля, вероятнее всего, погиб от тифа, а мать была расстреляна как «непригодная к труду». Позднее и сам Пауль был депортирован в лагерь Табарешты возле Бузэу, где он получил известие о гибели родителей.


Целан находился в лагере на принудительных дорожных работах до февраля 1944 года, после чего он смог вернуться в Черновицы. По возвращении он вновь поселяется в родительской квартире. Пережитый кошмар наложил глубокий отпечаток на дальнейшую жизнь и творчество Целана. Он испытывал огромное чувство вины перед родителями, которых так и не уговорил скрыться.


Пауль возобновляет учёбу в Черновицком университете, изучая английский язык и литературу, и устраивается помощником врача (лекпомом) в психиатрической больнице. В том же году Целан составляет первый машинописный сборник стихов, куда вошли стихи как военных, так и довоенных лет, а осенью того же года — второй сборник. Целан показал оба сборника известному местному поэту А. Маргулу-Шперберу, который их высоко оценил.На стихи Целана писали музыку Филипп Гершкович, П.Ружичка, А.Райманн, Валентин Сильвестров, Майкл Найман, Хайнц Холлигер, Вольфганг Рим, Х. Бёртуистл, Андре Букурешлев, Оливье Грейф, Тосио Хосокава, Фридхельм Дёль, Тило Медек, Эрхард Каркошка, Йоханна Додерер, Йоханнес Калицке, Эктор Парра, Миха Хамел, Ян Фринд, Николаус Брасс, Екатерина Чемберджи, Д. Галас.



Трое - 1
Кирилл Катюшин
Ночь сегодня ведёт себя скромно,
Пьём молчание с философским настроем,


Я, как и ты, отчётливо помню,
Что ещё вчера нас здесь было трое.


А ты открой окно и пронзительно свистни,
Свист, хоть и бессмысленный, но живой и безвредный.


Смерть – это всего лишь миг жизни,
К сожалению, для кого-то, последний.


Закрывай окно скорее, слушай,
Ветер пахнет приторно, купоросом.


И весна в этом году бездушна,
И весна в этом году смертоносна.







Фортепианный дуэт Колокола
Игорь Губерман
Бьет звонарь, кидая тело, как на плаху;
коронован, чтобы звонницей владеть;
искалеченный, слепой, рванув рубаху,
в гнев и муку перезванивает медь,
Он изведал все дороги Божьей кары,
он веками с колокольни не слезал,
полудикие чингизовы татары
выжигали его древние глаза -
за бойцов, которых поднял не однажды...
Только - слышите? - недавно, а не встарь
бредил колокол пожарами,
и так же
верил звукам обезумевший звонарь.
Это - слышите? - пылают стены дома.
- Бог велик, - поют удары, - Бог простит! -
И не голуби, испуганные громом, -
стая воронов со звонницы летит.
Поднимайся, не щадя и не жалея!
На закате будет черная заря!
...А на сцене
у роялей - два еврея
с фанатизмом, с фанатизмом звонаря.
Они видят.
Они зрячи.
Они слепы.
Светом рампы высекаются, горя,
два лица - не остывающие слепки
озаренного безглазья звонаря.
Обращаясь в полнозвучное мгновение,
им даруются летящие часы...
Ускользающий, как ветра дуновение,
подголосок переходит на басы.
Эта тема, возникая, крепнет где-то,
нарастает в ошалелых звонарях;
эти звуки поднимали трупы в гетто
и бросали на охрану - в лагерях.
Загораются не знающие страха -
у стены, им больше некуда назад -
чьи-то яростные, русского размаха
первобытные семитские глаза.
По великой,
по забитой
и распятой -
ветер памяти, звучание неси;
бьются струны - напрягаются канаты,
пляшут руки звонарей Всея Руси.
По исчезнувшим,
сгоревшим,
по нетленным -
вьется пепел, завивается зола -
по неверным, по невинно убиенным
православные звонят колокола.
Дни уходят,
боль живет, не холодея,
море ливнями рыдает о реке.
Плач Израиля играют иудеи
на славянском колокольном языке.





Другие статьи в литературном дневнике: