Леонид Радзиховский Гамлет

Борис Рубежов Четвёртая Страница: литературный дневник

И все-таки вечное проигрывание вопроса «быть — или не быть»
стало его главной темой, его судьбой. И заложено было в нем изначально.


Добавлено 27.07.2010 в 13:55 | Просмотров: 793 | Леонид Радзиховский



30 лет со дня смерти Высоцкого отметили удивительно шумно — на всех ТВ-каналах.
И правда — «живее всех живых». Или нынешние живые мертвее мертвых? Во всяком случае, такой энергии, как Высоцкий, не излучает никто. Даже близко нет.


Популярность Высоцкого и сегодня фантастическая. Если набрать в «Яндексе» его фамилию, получите 7 миллионов ссылок. Для сравнения: Кобзон — 1 млн, Гребенщиков — 2 млн, Шевчук — 3 млн, Михалков (со всеми родственниками) — 4 млн, Собчак (с папой) — 5 млн. Одна Пугачева догоняет Высоцкого — тоже 7 млн. И это при всей индустрии, которая на нее работает.


Больше того. И из ушедших с Высоцким — по тому же критерию — никто вровень не стоит. Окуджава, Шукшин — по 1 млн. Цой — 4 млн. И даже Есенин — 5 млн. Правда, с его смерти прошло не 30, а почти 85 лет…


«Секрет успеха» Высоцкого так же необъясним, как секрет успеха любого — певца, поэта, актера, художника. Водопады красивых слов, метафор, гипербол…
А на поверку все сводится к оригинальной мысли О. Бендера: «Блондин играет хорошо, а брюнет играет плохо. И никакие лекции не изменят этого соотношения сил».
После таких слов как раз и полагается прокашляться и начать лекцию…
Но я ухвачу себя за язык и удержусь.


Скажу лишь две вещи.
На самом деле, все-таки все объяснения художественного творчества упираются во все то же загадочное слово «харизма». Вот этот голос, это лицо, этот текст излучает энергию. Такую, что заражает ею чи¬та¬те¬ля-зрителя-слушателя, прошибает его кожу. А этот — не заражает.


Тоже непонятно. Ведь и слово «энергия» и слово «заражение» — тоже не более чем метафоры, такие же, как и пресловутая «харизма». Но эти метафоры нам как-то понятны…
И второе. Гении одиноки. Но в одиночку не ходят. Рождаются как грибы — после какого-то психологического дождя.


Высоцкий мог существовать только в определенной плотности среды.
Высоцкий попал в поколение, в его середку. Поколение — не просто сверстники, но люди одной идеи, одного стиля, одной крови.


Тот же Окуджава, Аксенов, Вознесенский, Евтушенко, Визбор… Далеко не гении, но — талантливые люди. Как сейчас выясняется, среди них реально Первым был именно он. И только у него были «проблески гениальности».


Откуда она — эта среда — взялась? Шестидесятники… Он был заражен всеми их стереотипами. Например, в 1970-м в анкете самыми выдающимися для него политиками назвал Ленина и Гарибальди… Так что кем-кем, а диссидентом и антисоветчиком Высоцкий не был. Правда, не носился и с «социализмом с человеческим лицом». Он вообще был не слишком «политизирован» — в меру, как все советское общество.


И его бунт был не против Системы.
Скорее — против земного притяжения.


«Нет! И в церкви все не так, / все не так, как надо».
Куда он рвался из жил и изо всех сухожилий? На Свободу, конечно.
То есть — куда?
Да в никуда.
«Дания — тюрьма.
— Тогда весь мир тюрьма.
— И притом образцовая, со множеством арестантских, темниц и подземелий, из которых Дания — наихудшее».


Так что, когда Высоцкий рвался на волю, он рвался не из одной темницы в другую, не из совка, не от цензуры и КГБ… Рвался — из оков тела, из этого мира, истинно — из жил и изо всех сухожилий.


Так — куда же?
В никуда.
И это тоже глубоко сидит в каждом, самом мирно-трусливом. Просто мы этому инстинкту саморазрушения хода не даем. А Высоцкий давал. Разрушал и рвал себя, играл с собою, «как бык с матадором» — на глазах у публики.


У Хемингуэя — тоже игравшего в ту же игру — есть наблюдение про бой быков. У матадора есть «территория быка» — там он смертельно рискует, «играет всерьез». А есть территория матадора — там он проделывает те же самые движения, но только изображает риск и опасность.


Высоцкий все чаще выскакивал на территорию быка — там, где «игра в смерть» граничила с реальной смертью. Его туда влекло и вело…


Конечно, он не весь сводился к этой игре «постою — на краю».
И все-таки вечное проигрывание вопроса «быть — или не быть» стало его главной темой, его судьбой. И заложено было в нем изначально.


Подходил к краю «по лезвию ножа» и отходил. Подходил все ближе, а отходил все короче. Несколько раз шагал вперед — и каким-то чудом возвращался. А в 42 шагнул в последний раз…
Завораживающая игра. Мы ее и слышим в его голосе.


Еще интересный вопрос: Высоцкий и евреи.


Что в «полуеврее» Высоцком было от еврея?


Многим кажется, что ничего. Ни одной национально-еврейской черты.
Разгульно-русская удаль. И физически — его легендарный алкоголизм (потом наркомания) и психологически. Загулы, нерасчетливость, сжигание не только жизни, но и денег, полная предельная безбашенность… В общем, «не еврейское это дело — шашкой махать».
Я думаю, это очень наивный взгляд.


Евреи — вот уж истинно «всемирно отзывчивая» нация. Как сказали бы антисемиты, «всемирно навязчивая»…
Евреи — просто «преувеличенные люди». Как говорил по другому поводу Бабель — «полтора жида». Мы имеем те же черты, что все на свете. Просто мы более заметны. И в трусости — и в храбрости, и в скупости — и в расточительстве, и в инстинкте самосохранения — и в инстинкте саморазрушения.


Так что Высоцкий совсем не «на¬ци¬о¬нально-русский тип» пьяницы и «загульщика». Такие бывают в любой нации — в том числе и у евреев. И у американцев — Хемингуэй. У скупердяев французов — Вийон. Да и у многих других…


Нет, не в пьяном ухарстве он — глубоко русский. А в том, что сумел — пьяный ли, трезвый ли — выхватить, «поймать на леску-струну» русскую душу. Сыграть на этой струне так, что его услышал и понял именно русский народ — как своего.


Евреи Высоцкого, кажется, мало интересовали. Среди его друзей евреев было ровно столько, сколько полагалось в богемно-интеллигентской тусовке того времени — но понятно, что он не делил людей по национальностям, а «еврейский вопрос» не был его внутренним вопросом. «А мы все ставим каверзный ответ и не находим нужного вопроса» — это совсем про другие вопросы…


Сегодня он, может быть, еще нужней, чем тогда.
Живых почти не осталось — а потребность подзаряжаться их энергией есть.
И огромная.



Другие статьи в литературном дневнике: