***

Задание на 4 тур к. Дюжина http://priroda.inc.ru/prazdnik/svalentin/valentin27.html
Блиц-Молния
……………………Задание………………………
на 4 тур конкурса командной игры «Дюжина-2»

Вниманию участников игры предложены следующие рассказы:

Михаил Зощенко

-Аристократка
-Ночное происшествие
-Не надо иметь родственников
-На живца
-Плохой обычай

Антон Чехов
-Спать хочется.

Рудольф Эрих Распе.

-Конь на крыше
-Волк, запряженный в сани.
-Искры из глаз.
-Удивительная охота.
-Лисица на иголке.
-Необыкновенный олень.

Михаил Веллер.
-Хочу в Париж.

Общая задача: переложить прозу на стихи!

1.Каждый участник должен написать только один экспромт в стихах на
любой из предложенных ниже рассказов.

2.Для рассказов М.Веллера, обьединенных охотничьей тематикой, разрешено
написать экспромт как на отдельный рассказ, так и на все или несколько сразу..
(т.е в одном экспромте могут быть задействованы все или несколько героев данной
подборки)

12 экспромтов от каждой команды должны быть высланы Капитанам не позднее
8.00 мск 9 марта 2012 года.

&&&&&&&

ТЕКСТЫ.

МИХАИЛ ЗОЩЕНКО.

Аристократка
Ночное происшествие
Не надо иметь родственников
На живца
Плохой обычай

Аристократка

Григорий Иванович шумно вздохнул, вытер подбородок рукавом и начал
рассказывать:
- Я, братцы мои, не люблю баб, которые в шляпках. Ежели баба в шляпке,
ежели чулочки на ней фильдекосовые, или мопсик у ней на руках, или зуб
золотой, то такая аристократка мне и не баба вовсе, а гладкое место.
А в свое время я, конечно, увлекался одной аристократкой. Гулял с ней и
в театр водил. В театре-то все и вышло. В театре она и развернула свою
идеологию во всем объеме.
А встретился я с ней во дворе дома. На собрании. Гляжу, стоит этакая
фря. Чулочки на ней, зуб золоченый.
- Откуда, - говорю, - ты, гражданка? Из какого номера?
- Я, - говорит, - из седьмого.
- Пожалуйста, - говорю, - живите.
И сразу как-то она мне ужасно понравилась. Зачастил я к ней. В седьмой
номер. Бывало, приду, как лицо официальное. Дескать, как у вас, гражданка, в
смысле порчи водопровода и уборной? Действует?
- Да, - отвечает, - действует.
И сама кутается в байковый платок, и ни мур-мур больше. Только глазами
стрижет. И зуб во рте блестит. Походил я к ней месяц - привыкла. Стала
подробней отвечать. Дескать, действует водопровод, спасибо вам, Григорий
Иванович.
Дальше - больше, стали мы с ней по улицам гулять. Выйдем на улицу, а
она велит себя под руку принять. Приму ее под руку и волочусь, что щука. И
чего сказать - не знаю, и перед народом совестно.
Ну, а раз она мне и говорит:
- Что вы, говорит, меня все по улицам водите? Аж голова закрутилась. Вы
бы, говорит, как кавалер и у власти, сводили бы меня, например, в театр.
- Можно, - говорю.
И как раз на другой день прислала комячейка билеты в оперу. Один билет
я получил, а другой мне Васька-слесарь пожертвовал.
На билеты я не посмотрел, а они разные. Который мой - внизу сидеть, а
который Васькин - аж на самой галерке.
Вот мы и пошли. Сели в театр. Она села на мой билет, я - на Васькин.
Сижу на верхотурье и ни хрена не вижу. А ежели нагнуться через барьер, то ее
вижу. Хотя плохо. Поскучал я, поскучал, вниз сошел. Гляжу - антракт. А она в
антракте ходит.
- Здравствуйте, - говорю.
- Здравствуйте.
Интересно, - говорю, - действует ли тут водопровод?
- Не знаю, - говорит.
И сама в буфет. Я за ней. Ходит она по буфету и на стойку смотрит. А на
стойке блюдо. На блюде пирожные.
А я этаким гусем, этаким буржуем нерезаным вьюсь вокруг ее и предлагаю:
- Ежели, говорю, вам охота скушать одно пирожное, то не стесняйтесь. Я
заплачу.
- Мерси, - говорит.
И вдруг подходит развратной походкой к блюду и цоп с кремом и жрет.
А денег у меня - кот наплакал. Самое большое, что на три пирожных. Она
кушает, а я с беспокойством по карманам шарю, смотрю рукой, сколько у меня
денег. А денег - с гулькин нос.
Съела она с кремом, цоп другое. Я аж крякнул. И молчу. Взяла меня
этакая буржуйская стыдливость. Дескать, кавалер, а не при деньгах.
Я хожу вокруг нее, что петух, а она хохочет и на комплименты
напрашивается.
Я говорю:
- Не пора ли нам в театр сесть? Звонили, может быть.
А она говорит:
- Нет.
И берет третье.
Я говорю:
- Натощак - не много ли? Может вытошнить.
А она:
- Нот, - говорит, - мы привыкшие.
И берег четвертое.
Тут ударила мне кровь в голову.
- Ложи, - говорю, - взад!
А она испужалась. Открыла рот, а во рте зуб блестит.
А мне будто попала вожжа под хвост. Все равно, думаю, теперь с ней не
гулять.
- Ложи, - говорю, - к чертовой матери!
Положила она назад. А я говорю хозяину:
- Сколько с нас за скушанные три пирожные?
А хозяин держится индифферентно - ваньку валяет.
- С вас, - говорит, - за скушанные четыре штуки столько-то.
- Как, - говорю, - за четыре?! Когда четвертое в блюде находится.
- Нету, - отвечает, - хотя оно и в блюде находится, но надкус на ем
сделан и пальцем смято.
- Как, - говорю, - надкус, помилуйте! Это ваши смешные фантазии.
А хозяин держится индифферентно - перед рожей руками крутит.
Ну, народ, конечно, собрался. Эксперты.
Одни говорят - надкус сделан, другие - нету.
А я вывернул карманы - всякое, конечно, барахло на пол вывалилось,
народ хохочет. А мне не смешно. Я деньги считаю.
Сосчитал деньги - в обрез за четыре штуки. Зря, мать честная, спорил.
Заплатил. Обращаюсь к даме:
- Докушайте, говорю, гражданка. Заплачено.
А дама не двигается. И конфузится докушивать.
А тут какой-то дядя ввязался.
- Давай, - говорит, - я докушаю.
И докушал, сволочь. За мои-то деньги.
Сели мы в театр. Досмотрели оперу. И домой.
А у дома она мне и говорит своим буржуйским тоном:
- Довольно свинство с вашей стороны. Которые без денег - не ездют с
дамами.
А я говорю.
- Не в деньгах, гражданка, счастье. Извините за выражение.
Так мы с ней и разошлись.
Не нравятся мне аристократки.

Ночное происшествие

Давеча иду ночью по улице. Возвращаюсь от знакомых.
Улица пустынная. Душно. Где-то гремит гром.
Иду по улице. Кепочку снял. Ночные зефиры обвевают мою голову.
Не знаю, как вы, уважаемые граждане, а я люблю ничью пошляться по
улицам. Очень как-то свободно чувствуешь себя. Можно размахивать руками.
Никто тебя не толкнет. Как-то можно беззаботно идти.
В общем, иду по улице и вдруг слышу какой-то стон, Стон - не стон, а
какой-то приглушенный крик.
Смотрю по сторонам - нет никого.
Прислушиваюсь - снова какой-то стон раздается.
И вдруг, все равно как из-под земли, слышу слова: "Родимый, родимый!.."
Что за чепуха в решете.
Смотрю на окна. "Может, - думаю, - разыгралась какая-нибудь домашняя
сценка? Мало ли! Может, выпивший муж напал на жену, или, наоборот, та его
допиливает?.."
Смотрю все этажи - нет, ничего не видно.
Вдруг слышу: кто-то по стеклу пальцами тренькает.
Гляжу: магазин. И между двух дверей этого магазина сидит на венском
стуле престарелый мужчина" Он, видать, сторож. Караулит магазин.
Подхожу ближе. Спрашиваю!
- Что тебе, батя?
Сторож глухим голосом говорит!
- Родимый, сколько часов?
- Четыре, - говорю.
- Ох, - говорит, - еще два часа сидеть... Не нацедишь ли, говорит, мне
водички? Отверни крантик у подвала и нацеди в кружечку. А то испить охота.
Душно!
Тут он через разбитое верхнее стекло подает мне кружку. И я исполняю
его просьбу. Потом спрашиваю:
- А ты что, больной, что не можешь сам нацедить?
Сторож говорит:
- Да я бы и рад нацедить. Немножко бы прошел, промялся. Да выйти отсель
не могу: я же закрыт со стороны улицы.
- Кто же тебя закрыл? - спрашиваю. - Ты же сторож. Зачем же тебя
закрывать?
Сторож говорит:
- Не знаю. Меня всегда закрывают. Пугаются, что отойду от магазина и
где-нибудь прикорну, а вор тем временем магазин обчистит. А если я сижу
между дверей, то хоть я и засну, вор меня не минует. Он наткнется на меня, а
я крик подыму. У нас такое правило: всю ночь сидеть между дверей.
Я говорю:
- Дурацкое правило. Обидно же сидеть за закрытой дверью.
Сторож говорит:
- Я обиды не стою. И мне самому вполне удобно, что меня от воров
закрывают. Я их как огня боюсь. А когда я от них закрыт, у меня и боязни
нету. Тогда я спокоен.
- В таком случае, - говорю, - ты, папаша, походил бы по магазину,
размял бы свои ноги. А то, как чучело, сидишь на стуле всю ночь. Противно
глядеть.
Он говорит:
- Что ты, родимый! Разве я могу в магазин войти? Я бы и рад туда войти,
да та дверь в магазин на два замка закрыта, чтоб я туда не вошел.
- Значит, - говорю, - ты, папаша, сидишь и караулишь между двух
закрытых дверей?
Сторож говорит:
- Именно так и есть... А что ты ко мне пристаешь, я не понимаю. Налил
мне водички и иди себе с богом. Только мне спать мешаешь. Трещишь как
сорока.
Тут сторож допил свою воду, вытер рот рукавом и закрыл глаза, желая
этим показать, что аудиенция закопчена.
Я побрел дальше. И не без любопытства поглядывал теперь на двери других
магазинов. Однако ночных сторожей, подобных этому, я не увидал.
Домой я пришел поздно. Долго ворочался в постели, не мог заснуть. Все
время думал: нельзя ли изобрести какой-нибудь электрический прибор, чтоб он
затрещал, если кто-нибудь сунется в магазин? А то пихать между двух закрытых
дверей живого человека как-то досадно и огорчительно. Все-таки человек -
это, так сказать, венец создания. И совать его в щель на роль капкана как-то
странно.
Потом я подумал, что, вероятно, такие электрические приборы уже
изобретены. Скажем, наступишь ногой на порог - и вдруг гром и треск
раздастся. По, вероятно, это еще не освоено, а может, и дорого стоит, или
еще что-нибудь - какие-нибудь технические сложности, раз нанимают для этого
живую силу.
Потом мои мысли спутались, и я заснул. И увидел сон, будто ко мне
приходит этот ночной сторож и ударяет меня кружкой по плочу. При этом
говорит: "Ну, что ты к сторожам пристаешь! Живем тихо, мирно. Караулим. А ты
лезешь со своей амбицией. Портишь нашу тихую стариковскую карьеру". Утром,
проснувшись, я всетаки решил написать этот фельетон - без желания комулибо
испортить карьеру.

Не надо иметь родственников

Два дня Тимофей Васильевич разыскивал своего племянника, Серегу
Власова. А на третий день, перед самым отъездом, нашел. В трамвае встретил.
Сел Тимофей Васильевич в трамвай, вынул гривенник, хотел подать
кондуктору, только глядит - что такое? Личность кондуктора будто очень
знакомая. Посмотрел Тимофей Васильевич - да! Так и есть - Сергей Власов
собственной персоной в трамвайных кондукторах.
- Ну! - закричал Тимофей Васильевич. - Серега! Ты ли это, друг ситный?
Кондуктор сконфузился, поправил, без всякой видимой нужды, катушки с
билетиками и сказал:
- Сейчас, дядя... билеты додам только.
- Ладно! Можно, - радостно сказал дядя. - Я обожду.
Тимофей Васильевич засмеялся и стал объяснять пассажирам:
- Это он мне родной родственник, Серега Власов. Брата Петра сын... Я
его семь лет не видел... сукинова сына...
Тимофей Васильевич с радостью посмотрел на племянника и закричал ому:
- А я тебя, Серега, друг ситный, два дня ищу. По городу роюсь. А ты вон
где! Кондуктором. А я и по адресу ходил. На Разночинную улицу. Нету,
отвечают. Мол, выбыл с адреса. Куда, отвечаю, выбыл, ответьте, говорю, мне.
Я его родной родственник. Не знаем, говорят... А ты вон где - кондуктором,
что ли?
- Кондуктором, - тихо ответил племянник.
Пассажиры стали с любопытством рассматривать родственника. Дядя
счастливо смеялся и с любовью смотрел на племянника, а племянник явно
конфузился и, чувствуя себя при исполнении служебных обязанностей, не знал,
что ему говорить и как вести себя с дядей.
- Так, - снова сказал дядя, - кондуктором, значит. На трамвайной линии?
- Кондуктором...
- Скажи какой случай! А я, Серега, друг ситный, сел в трамвай, гляжу -
что такое? Обличность будто у кондуктора чересчур знакомая. А это ты. Ах,
твою семь-восемь!.. Ну, я же рад... Ну, я же доволен...
Кондуктор потоптался на месте и вдруг сказал:
- Платить, дядя, нужно. Билет взять... Далеко ли вам?
Дядя счастливо засмеялся и хлопнул по кондукторской сумке.
- Заплатил бы! Ей-богу! Сядь я на другой номер или, может быть, вагон
пропусти - и баста - заплатил бы. Плакали бы мои денежки. Ах, твою
семь-восемь!.. А я еду, Серега, друг ситный, до вокзалу.
- Две станции, - уныло сказал кондуктор, глядя в сторону.
- Нет, ты это что? - удивился Тимофей Васильевич. - Ты это чего, ты
правду?
- Платить, дядя, надо, - тихо сказал кондуктор. - Две станции... Потому
как нельзя дарма, без билетов, ехать...
Тимофей Васильевич обиженно сжал губы и сурово посмотрел на племянника.
- Ты это что же - с родного дядю? Дядю грабишь?
Кондуктор тоскливо посмотрел в окно.
- Мародерствуешь, - сердито сказал дядя. - Я тебя, сукинова сына, семь
лет не видел, а ты чего это? Деньги требоваешь за проезд. С родного дядю? Ты
не махай на меня руками. Хотя ты мне и родной родственник, но я твоих рук не
испужался. Не махай, не делай ветру перед пассажирами.
Тимофей Васильевич повертел гривенник в руке и сунул его в карман.
- Что же это, братцы, такое? - обратился Тимофеи Васильевич к публике.
- С родного дядю требует. Две, говорит, станции... А?
- Платить надо, - чуть не плача сказал племянник. - Вы, товарищ дядя,
не сердитесь. Потому как не мой здесь трамвай. А государственный трамвай.
Народный.
- Народный, - сказал дядя, - меня это не касается. Мог бы ты, сукин
сын, родного дядю уважить. Мол, спрячьте, дядя, ваш трудовой гривенник.
Езжайте на здоровье. И не развалится от того трамвай. Я в поезде давеча
ехал... Не родной кондуктор, а и тот говорит: пожалуйста, говорит, Тимофей
Васильевич, что за счеты... Так садитесь... И довез... не родной... Только
земляк знакомый. А ты это что - родного дядю... Не будет тебе денег.
Кондуктор вытер лоб рукавом и вдруг позвонил.
- Сойдите, товарищ дядя, - официально сказал племянник.
Видя, что дело принимает серьезный оборот, Тимофей Васильевич всплеснул
руками, снова вынул гривенник, потом опять спрятал.
- Нет, - сказал, - не могу! Не могу тебе, сопляку, заплатить. Лучше
пущай сойду.
Тимофей Васильевич торжественно и возмущенно встал и направился к
выходу. Потом обернулся.
- Дядю... родного дядю гонишь, - с яростью сказал Тимофей Васильевич. -
Да я тебя, сопляка... Я тебя, сукинова сына... Я тебя расстрелять за это
могу. У меня много концов...
Тимофей Васильевич уничтожающе посмотрел на племянника и сошел с
трамвая.

На живца

В трамвае я всегда езжу в прицепном вагоне.
Народ там более добродушный подбирается.
В переднем вагоне скучно и хмуро, и на ногу никому не наступи. А в
прицепке, не говоря уже о ногах, мне привольней и веселей.
Иногда там пассажиры разговаривают между собой на отвлеченные
философские темы - о честности, например, или о заработной плате. Иногда же
случаются и приключения.
На днях ехал я в четвертом номере.
Вот два гражданина против меня. Один с пилой. Другой с пивной бутылкой.
Бутылка пустая. Держит человек бутылку в руках и пальцами по ней щелкает. А
то к глазу поднесет и глядит на пассажиров через зеленое стекло.
Рядом со мной - гражданка в теплом платке. Сидит она вроде сильно
уставшая или больная. И даже глаза по временам закрывает. А рядом с
гражданкой - пакет. Этакий в газету завернут и бечевкой перевязан.
И лежит этот пакет не совсем рядом с гражданкой, а несколько поодаль.
Гражданка иногда косо на него поглядывает.
- Мамаша! - говорю я гражданке. - Гляди, пакет унесут. Убери на колени.
Гражданка сердито посмотрела на меня, сделала таинственный знак рукой
и, приложив палец к своим губам, снова закрыла глаза.
Потом опять с сильным неудовольствием посмотрела на меня и сказала:
- Сбил ты меня с плану, черт такой...
Я хотел было обидеться, но гражданка язвительно добавила:
- А может, я нарочно пакет этот отложила. Что тогда? Может, я и не
сплю, а все как есть вижу и нарочно глаза прикрываю?..
- То есть как? - удивился я.
- Как, как... - передразнила гражданка. - Может, я вора на этот пакет
хочу поймать...
Пассажиры стали прислушиваться к нашему разговору.
- А чего в пакете-то? - деловито спросил человек с бутылкой.
- Да я же и говорю, - сказала гражданка. - Может, я нарочно туда
костей-тряпок напихала... Потому - вор не разбирается, чего в нем. А берет,
что под руку попадет... Знаю я, не спорьте. Я, может, с неделю так езжу...
- И что же - попадают? - с любопытством спросил кто-то.
- А то как же, - воодушевилась гражданка. - Обязательно попадают...
Давеча дамочка вкапалась... Молоденькая такая, хорошенькая из себя.
Черненькая брунеточка... Гляжу я - вертится эта дамочка. После цоп пакет и
идет... А-а-а, говорю, вкапалась, подлюга...
- С транвая их, воров-то, скидывать надоть! - сказал сердито человек с
пилой.
- Это ни к чему - с трамвая, - вмешался кто-то. - В милицию надо
доставлять.
- Конечно, в милицию, - сказала гражданка. - Обязательно в милицию... А
то еще другой вкапался... Мужчина, славный такой, добродушный... Тоже
вкапался... Взял прежде пакет и держит. Привыкает. Будто свой. А я молчу. И
в сторону будто гляжу. А он после встает себе и идет тихонько... А-а,
говорю, товарищ, вкапался, гадюка...
- На живца, значит, ловишь-то? - усмехнулся человек с бутылкой. - И
многие попадают?
- Да я же и говорю, - сказала гражданка, - попадают.
Она замигала глазами, глянула в окно, засуетилась и пошла к выходу.
И, уходя из вагона, она сердито посмотрела на меня и снова сказала:
- Сбил ты меня с плану, черт такой! Начал каркать на весь вагон.
Теперь, ясно, никто на пакет не позарится. Вот и схожу раньше времени.
Тут кто-то с удивлением произнес, когда она ушла:
- И зачем ей это, братцы мои? Или она хочет воровство искоренить?
Другой пассажир, усмехнувшись, ответил:
- Да нет, ей просто охота, чтоб все люди вокруг воровали.
Человек с пилой сердито сказал:
- Вот какие бывают дьявольские старухи, воспитанные прежним режимом!

"Плохой обычай"

В феврале я, братцы мои, заболел.
Лег в городскую больницу. И вот лежу, знаете ли, в городской больнице,
лечусь и душой отдыхаю. А кругом тишь и гладь и божья благодать. Кругом
чистота и порядок, даже лежать неловко. А захочешь плюнуть - плевательница.
Сесть захочешь - стул имеется, захочешь сморкнуться - сморкайся на здоровье
в руку, а чтоб в простыню - ни боже мой, в простыню нипочем не позволяют.
Порядка, говорят, такого нет.
Ну и смиряешься.
И нельзя не смириться. Такая вокруг забота, такая ласка, что лучше и не
придумать. Лежит, представьте себе, какой-нибудь паршивенький человек, а ему
и обед волокут, и кровать убирают, и градусники под мышку ставят, и клистиры
собственноручно пихают, и даже интересуются здоровьем.
И кто интересуется? Важные, передовые люди - врачи, доктора, сестрички
милосердия и опять же фельдшер Иван Иванович.
И такую я благодарность почувствовал ко всему этому персоналу, что
решил принести материальную благодарность.
Всем, думаю, не дашь - потрохов не хватит. Дам, думаю, одному. А кому -
стал присматриваться.
И вижу: некому больше дать, иначе как фельдшеру Ивану Ивановичу.
Мужчина, вижу, крупный и представительный и больше всех старается и даже из
кожи вон лезет.
Ладно, думаю, дам ему. И стал обдумывать, как ему всунуть, чтоб и
достоинство его не оскорбить и чтоб не получить за это в рожу.
Случай скоро представился.
Подходит фельдшер к моей кровати. Здоровается.
- Здравствуйте, говорит, как здоровье? Был ли стул?
Эге, думаю, клюнуло.
- Как же, говорю, был стул, да кто-то из больных унес. А ежели вам
присесть охота - присаживайтесь в ноги на кровать. Потолкуем.
Присел фельдшер на кровать и сидит.
- Ну, - говорю ему, - как вообще, что пишут, велики ли заработки?
- Заработки, говорит, невелики, но которые интеллигентные больные и
хотя бы при смерти, норовят непременно в руку сунуть.
- Извольте, говорю, хотя и не при смерти, но дать не отказываюсь. И
даже давно про это мечтаю.
Вынимаю деньги и даю. А он этак любезно принял и сделал реверанс
ручкой.
А на другой день все и началось.
Лежал я очень даже спокойно и хорошо, и никто меня не тревожил до этих
пор, а теперь фельдшер Иван Иванович словно ошалел от моей материальной
благодарности. За день раз десять или пятнадцать припрется он к моей
кровати. То, знаете ли, подушечки поправит, то в ванну поволокет, то клизму
предложит поставить. Одними градусниками замучил он меня, сукин кот. Раньше
за сутки градусник или два поставит - только и всего. А теперь раз
пятнадцать. Раньше ванна была прохладная и мне нравилась, а теперь набуровит
горячей воды - хоть караул кричи.
Я уже и этак, и так - никак. Я ему, подлецу, деньги еще сую - отстань
только, сделай милость, он еще пуще в раж входит и старается.
Неделя прошла - вижу, не могу больше.
Запарился я, фунтов пятнадцать потерял, похудел и аппетита лишился.
А фельдшер все старается.
А раз он, бродяга, чуть даже в кипятке не сварил. Ей-богу. Такую ванну,
подлец, сделал - у меня аж мозоль на ноге лопнула и кожа сошла.
Я ему говорю:
- Ты что же, говорю, мерзавец, людей в кипятке варишь? Не будет тебе
больше материальной благодарности.
А он говорит:
- Не будет - не надо. Подыхайте, говорит, без помощи научных
сотрудников.
И вышел.
А теперича снова идет все по-прежнему: градусники ставят один раз,
клизму по мере надобности. И ванна снова прохладная, и никто меня больше не
тревожит.
Не зря борьба с чаевыми происходит. Ох, братцы, не зря!

Обращение к Людям
Смирнов Александр

Живите, как цветы!
Мир превращайте тусклый в сплошное буйство красок
и ничего, при этом, не требуйте взамен!

Живите, как ручьи!
Поите щедро землю благословенной влагой –
Господней Благодатью, ниспосланною Вам!

Живите, как Земля!
Кормите плотью бренной
всех, кто от Вас зависит,
и, жертвуя собою, дарите жизнь другим!

Ни самолюбование, ни самооправдание
не могут осчастливить последнего из Вас!

Забудьте же про «Я»
с его господством мнимым!
- Я чист!
- Я щедр!
- Я верен!..
Земле какое дело до этих Ваших «Я»?!

Живите, как цветы!
Живите, как ручьи!
Живите, как Земля!..

Большая черепашка по имени Наташка написала 4 марта 2012 года, воскресенье, 12:55

Слишком мало — сказать «Прости»,

Слишком много — ответить «Прощаю»,

Слишком глупо просить «Не грусти»,

И нечестно совсем — «Обещаю»,

Безнадежно звучит «Я был должен…»,

И обманчиво — «Знаешь, я тоже…»,

Непонятно — «Я думал, мы сможем…»,

Как-то робко совсем — «Быть может…»,

Проникновенно — «Сказать я хочу…»,

И с надеждой — «Не стоит, может…»,

И нежданно — «Тебя все люблю…»,

И печально — «И я тебя тоже…»,

Грустно — «Часто тебя вспоминаю…»,

И с печалью в глазах — «Я знаю»,

И вздыхая — «Мне сны снятся…»,

И в ответ — «В них тебя обнимаю…»,

Твердо — «Я во всем виноват…»,

Со слезами — «Не стоит, мы оба…»,

Горько — «Как вернуть все назад? »,

Плача — «Если бы знала, давно бы…»,

Нежно за руки взяв — «Прости…»,

Губ коснувшись слегка — «Я прощаю…»,

Крепко-крепко обняв — «Не грусти»,

И поддавшись — «Я обещаю…»,

Очень страшно услышать «Пора…»,

Слишком сложно ответить «Мне тоже…»,

И наивно — «Мы встретимся вновь?…»,

И жестоко ответить «Быть может…»,

Слишком мало — сказать «Прости»,

Слишком много — ответить «Прощаю»,

Очень страшно сказать «Отпусти…»,

Невозможно сказать «Отпускаю».
(интернет)

Большая черепашка по имени Наташка написала 4 марта 2012 года, воскресенье, 12:25
20 фактов о знакомстве

Знакомства дают нам возможность встретить подходящего вам человека, но требуют и некоторых навыков. При знакомстве важны мельчайшие детали и как только вы овладеете этим искусством, вы можете приступать к поиску потенциального партнера.

1. Пары, как правило, выжидают около 6–8 свиданий, прежде чем начать официально встречаться.

2. Служебные романы — распространенное явление, и 4 из 10 случаев отношений на работе заканчиваются заключением брака.

3. Мужчин отталкивают шумные женщины. Если женщина хочет познакомиться, ей следует отойти от шумной группы, чтобы дать мужчине возможность подойти к ней.

4. Если вы хотите создать мгновенную связь с человеком, во время разговора произнесите его или ее имя, по меньшей мере, два раза. Это показывает ваше внимание и умение устанавливать связи.

5. Исследования показывают, что запоминая различные сведения о человеке и упоминая их в разговоре, вы не только льстите другому, но и показываете свой интерес.

6. Когда лучше всего звонить после первого свидания? Мнения экспертов разнятся, но идеальным моментом считается время через 2–4 дня, но не дольше 4–5 дней. Если вы звоните слишком рано, то это может показаться отчаянным шагом.

7. Чаще всего люди расходятся через 3–5 месяцев после знакомства.

8. Согласно данным опроса известного сайта знакомств, 43 процента респондентов считали самым важным свежее дыхание, для 17 процентов имела значение стильная одежда, для 15 — приятный запах духов или одеколона, 14 процентов — хороший внешний вид кожи, а для 10 — красивые волосы.

9. Опросы показывают, что школа, университет, кафе и торговые центры являются наилучшими местами для флирта, так как люди более открыты к встрече с другими в этих местах. Наихудшими местами являются рестораны и кинотеатры.

9. Согласно исследованиям, то, как стоит мужчина (то есть сутулится или нет) имеет значение в 80 процентах случаев при составлении первого впечатления женщины.

10. Повторяя жесты вашего собеседника, вы незаметно выражаете свой интерес к нему.

11. Для женщин самыми отталкивающими характеристиками у мужчин являются прыщи, неопрятные ногти, метеоризм и отрыжка, отсутствие зубов, неприятный запах тела или запах изо рта и «дурацкие» очки.

12. Когда мужчина пытается сблизиться с женщиной, она основывает 55 процентов первоначального впечатления о нем на его внешности и языке тела, 38 процентов на его манере говорить и 7 процентов на том, что он на самом деле говорит.

13. Если женщина заинтересована в мужчине, то она будет улыбаться или смеяться над его шутками, играть с волосами, перебирать руками какой-то предмет, например стакан, краснеть, когда мужчина говорит комплимент, надувать или втягивать губы, запинаться или наклонятся в сторону мужчины.

14. Признаки того, что женщина не заинтересована в мужчине включают в себя: избегание зрительного контакта, фальшивая улыбка или отсутствие улыбки, отклонение от собеседника, односложные ответы, сутулая поза, частые взгляды на часы, постукивание ногами и безучастный взгляд.

15. Красивые женщины получают больше взглядов, подмигиваний и домогательств, но к ним и реже подходят мужчины, так как они теряют уверенность рядом с такими женщинами.

16. Исследования показывают, что мужчины знают о том, что влюбились уже после 3 свиданий, а женщины влюбляются только после 14-го свидания.

17. В среднем встречающиеся начинают целоваться на втором свидании, а заниматься сексом после 4–6 свиданий.

18. Мужчине сложно заговорить, если рядом присутствует две женщины, так как он не хочет, чтобы вторая женщина чувствовала себя покинутой. Поэтому, если женщина хочет привлечь мужчину, ей стоит привести двух подруг.

19. Женщина может увеличить свои шансы на то, что к ней подойдет мужчина, если распрямит скрещенные руки, обменяется с ним взглядом и улыбнется.

20. Исследование говорит о том, что счастье заразно, и потенциальные партнеры не могут уйти от счастливых.

Из Интернета ( («Science-Psychology»)

история любви С.Есенина и А.Дункан

Есенин и Айседора Дункан, 1922 )
Айседора
Айседора Дункан Событием в жизни Есенина явилась встреча с американской танцовщицей Айседорой Дункан (осень 1921), которая через полгода стала его женой. Совместное путешествие по Европе (Германия, Бельгия, Франция, Италия) и Америке (май 1922 август 1923), сопровождавшееся шумными скандалами, эпатирующими выходками Айседоры и Есенина, обнажило их "взаимонепонимание", усугублявшееся и буквальным отсутствием общего языка (Есенин не владел иностранными языками, Айседора выучила несколько десятков русских слов). По возвращении в Россию они расстались.

Он был любимчиком музы, потрясающего дарования и романтизма. Ее уважали за мастерство и талант. Их любовь сыграла странную роль в их судьбах. Историю любви Есенина и Дункан вспоминают, пожалуй, чаще, чем какие-то другие романы.

Не гляди на запястья
И с плечей её льющийся шёлк.
Я искал в этой женщине счастья,
А нечаянно гибель нашёл...
Я не знал, что любовь - зараза,
Я не знал, что любовь - чума.
Подошла и прищуренным глазом
Хулигана свела с ума.
Жить - так жить,
Любить - так уж влюбляться.

Сергей Есенин

Знаменитая всему миру танцовщица Айседора Дункан приехала в Москву в 1921 году по приглашению советского правительства. Она была намерена передавать свое искусство молодым особам, для чего ей и был выделен один из столичных особняков.

С поэтом Сергеем Есениным она знакомится на вечере у художника Якудова. Их встречу присутствующие на вечере описывали так. Дункан полулежала на кушетке, вокруг нее толпились восторженные поклонники. Поэт же стоял перед ней на коленях. Танцовщица перебирала его светлые волосы и повторяла «За-ла-тая га-ла-ва». Айседора Дункан не знала русского, а Есенин не изъяснялся ни на одном из иностранных. Они понимали друг друга на уровне взглядов, сопровождаемых жестами.

Их роман развивался стремительно и довольно быстро они приняли решение жить вместе. Дункан была величественной женщиной. Своей гордой осанкой она походила на королеву. Единственное, чего она стеснялась это разницы в возрасте со своим возлюбленным. Она была старше поэта на пятнадцать лет. Поэтому, когда речь зашла о бракосочетании, она попросила своего администратора исправить в ее паспорте год рождения.

Они женились дважды. Сначала церемония прошла 2 мая 1922 года в России, а позже — за границей. И поэт, и танцовщица пожелали носить двойную фамилию. Есенин с гордостью кричал, что он отныне Дункан. Айседора до этого была замужем несколько раз. Брак с Есениным не был для нее каким-то открытием. Она скорее относилась к поэту как к сыну.

Они несколько раз выезжали за границу. Айседора продолжала с успехом выступать. Однако ее мучило тягостное чувство ревности. Она не отпускала молодого мужа ни на шаг, боялась, что он попадет под чье-то влияние. Однажды в Берлине Есенину вместе с приятелями удалось вырваться из-под бдительного ока супруги. Дункан была вне себя от гнева. После четырехдневных поисков она обнаружила беглецов в одном частном пансионе. В приступе ярости она перебила все находившееся там и уволокла поэта, даже не дав ему переодеться.

Подобные попытки бегства Есенин предпримет еще не один раз. Однако все, кто был близко знаком с парой, были уверены, что Есенин и Дункан безумно любят друг друга. Их любовь была странной и подчас не доступной для понимания большинства. Есенин мог, разоткровенничавшись, сказать «Липнет как патока!». Но тут же добавлял «А знаешь, она баба добрая. Чудная только какая-то. Не пойму ее». Он как ребенок радовался подаренным ею золотым часам, а позже в момент ссоры с силой разбил их.

Однажды в гостинице, где они остановились, он настолько напился, что Айседора вызвала полицию. Та определила разбуянившегося поэта в сумасшедший дом. Однако спустя три дня Есенина выпустили, но он уже смотрел на свою жену другими глазами. Ему вдруг открылся ее возраст, ее морщины, отяжелевшая фигура. В то время Дункан была больна, и врачи советовали ехать на лечение в Кисловодск. Есенин очень переживал за нее и решил ехать с ней, однако в последний момент передумал.

Осенью 1923 они развелись. В письмах к Айседоре Есенин признавался: «Часто вспоминаю тебя со всей моей благодарностью к тебе». Дункан же никогда не сказала о нем дурного слова. Узнав о самоубийстве поэта, она написала в одну из парижских газет: «Между нами никогда не было ссор. Я оплакиваю его смерть с болью и отчаянием». Сама она пережила Есенина всего на полтора года.

Экс на стихи Шептухина Игоря

Ах, неужели...и всё это мне?
Даже цветы на "заначку"?
В чистых носках и влюблённый вполне...
Дай мне плечо - я заплачу!

Вижу, рубашку ты выгладил сам...
Мусора в вёдрах не стало...
Морды набил мужикам по углам,
Это подарок немалый!

Дай, я княгиней с тобой посижу...
Даже футбол нам не нужен...
Завтра подругам я всем расскажу,
Как хорошо с милым мужем!!!

Мои стихотворные комменты Игорю Литвиненко.

На тоске - выкармливаю душу,
Чтоб другим - по строчкам раздавать...

Не с того ль, с боязнью перемен...

Перемены...эти перемены...у судьбы для них бывает срок.Вспомнилось, как в школе я несмело после них спешила на урок.На уроке, не найдя отдушин,повернуть не в силах речку вспять...шла на перемену, чтобы душу по частям коллегам раздавать.Мне казалось, улыбалось солнце...но звенел пронзительный звонок, он сигналил в душу,что придётся возвращаться снова на урок.И улыбку тихо я включала - надо долг с любовью выполнять...Каждый день сначала и сначала будни превращала в благодать...Перемены - это, если надо от чего-то просто отдохнуть...сумасбродство ласкового взгляда,неужели только в этом суть?
Два волчонка знают своё место...ведь волчица - им пример живой...Это ни к чему ей, если честно, чтоб о ней сказали - "не в первой"...Да, я верю - время и пространство... верю в силу слов и ясность глаз...Я тебе давно сказала - здравствуй...Только на урок бегу сейчас...

Как нелегко - таким горячим, что не приемлют неудач...Они глаза от всех не прячут и скрыть не в силах боль и плач.Их граммы чувств других тревожат,ночами не дают уснуть. А как же тем, кто так не может...
кому давно отрезан путь? Вы говорите: ладно, бросьте...Но не поднимется рука...И движет мною на погосте: упрямство, искренность, тоска...Я не смогу пока иначе...похоронив запас тепла, для вас умру, а вы поплачьте... Но верьте: Я НЕ УМЕРЛА...

Давай полаем в унисон, нам громких слов уже не надо...мы два листка из листопада, что приземлились на бетон...давай полаем в унисон. То по стеклу, то о порог нас ветром бьёт неумолимо, ты так раним и я ранима,я так мудра, а ты так строг...то по стеклу, то о порог...Хотим мы просто тишины, скользим совсем случайным взглядом,как хорошо, что мы не рядом, но как друг другу мы нужны...хотим мы просто тишины...Нам без общения никак, его мы прячем в шорох листьев, но этот шёпот очень чистый...прощенья просим у собак - нам без общения никак...

Ветер-ветер...зачем ты в дУшу - свой коварный путь проложил... Ты, любимый, его не слушай, знаешь, искренность лечит души,раздирает нам рты и сушит... заглотнула твою тужиль... На ладони бы я подула, чтоб растаял в прожилках лёд...эта боль, эта горечь в скулах...я бы радость в тебя вдохнула...только разве нас Бог поймёт...Сколько холода в мягких пальцах,понимаю- устал...устал...ты боишься себе признаться...в том, о чём ты и раньше знал...Пусть метелица спать ложится, не целуйся с ней, не зови...Надо просто душой смириться...И тетрадь на ветру не рви...

Другие статьи в литературном дневнике:

• 31.03.2012. ***
• 30.03.2012. ***
• 29.03.2012. ***
• 28.03.2012. ***
• 27.03.2012. ***
• 26.03.2012. ***
• 25.03.2012. ***
• 24.03.2012. ***
• 23.03.2012. ***
• 22.03.2012. ***
• 21.03.2012. ***
• 20.03.2012. ***
• 19.03.2012. ***
• 18.03.2012. ***
• 17.03.2012. ***
• 16.03.2012. ***
• 15.03.2012. ***
• 14.03.2012. ***
• 13.03.2012. ***
• 12.03.2012. ***
• 11.03.2012. ***
• 10.03.2012. ***
• 09.03.2012. ***
• 08.03.2012. ***
• 07.03.2012. ***
• 06.03.2012. ***
• 05.03.2012. ***
• 04.03.2012. ***
• 03.03.2012. ***
• 02.03.2012. ***
• 01.03.2012. ***