Изо дня в день я слышу о кризисе театра и каждый раз думаю, что зло не в том, в чем его обычно усматривают. Зло вытекает из глубинной сути вещей; оно не в плодах - не в спектаклях, но в корнях их, в театральной организации. Если актеры и драматурги будут и впредь оставаться марионетками в руках коммерсантов, не способных оценить произведение и не ограниченных никаким художественным или государственным контролем, то и актеры, и драматурги, и театр вместе с ними ежечасно будут увязать все глубже безо всякой надежды на спасение.
Комедия-буфф, водевиль, ревю - эти легкие жанры, до которых я сам большой охотник, - может быть, еще и спасутся, но драма в стихах, историческая драма и то, что называют испанской сарсуэлой, не смогут выжить, изо дня в день терпя ущерб, потому что они требуют постоянного обновления и вообще многого, а сегодня нет среди нас никого, кто мог бы увлечь за собой, пойти на жертвы, решиться на единоборство с публикой, взять ее приступом и укротить. Театр должен властвовать над публикой, а не публика над театром. Поэтому драматургам и актерам придется во что бы то ни стало завоевать публику. Ведь зрители - те же дети, а дети любят строгого и дельного учителя, если он справедлив, и, жестоко потешаясь, втыкают иголки в стул тому, кто робок и угодлив с учениками, но не способен их ничему научить и мешает учить другим.
Публику можно учить - обратите внимание, я говорю "публику", а не народ, - можно и нужно. Недавно, уже на моей памяти, освистали Дебюсси и Равеля, а прошло несколько лет, и я своими ушами услышал громоподобные овации, которыми публика наградила прежде отвергнутые произведения. И только потому, что публику сумели повести за собой Ведекинд в Германии, Пиранделло в Италии и другие авторитеты.
Как это нужно и театру и исполнителям! Надо держаться достойно и верить, что наши усилия оправдают себя. Иначе мы так и будем дрожать от страха за кулисами и душить свои мечты и самое душу театра, этого высочайшего искусства, которому выпало пережить тяжелые времена, когда искусством стали называть все, что угодно, - лишь бы нравилось, когда сцена превратилась в разбойничий притон, где нет места поэзии.
Главное - искусство. Благороднейшее искусство. А вы, друзья мои, прежде всего - художники. Художники с головы до ног, раз уж призвание и любовь привели вас сюда, на подмостки, и заставили жить в иллюзорном мире кулис и пить горькую чашу театра.
Художник - это не просто звание, это призвание. Над всеми театрами, от самых скромных, провинциальных, до больших столичных театров должно реять слово "Искусство", не то придется водрузить на театр вывеску "Купля-продажа" или того хуже. Так пусть же реет над театром это слово - Искусство. А еще - Служение, Честность, Самоотречение и Любовь.
Я не хочу, чтобы слова мои были восприняты как поучение. Я сам мог бы многому у вас научиться. Любовь и надежда - вот что заставило меня говорить. Я не мечтатель. Я долго обдумывал это, хладнокровно взвешивая все за и против, ведь я коренной андалузец, а умение владеть собой издревле в крови у андалузцев. И я знаю, что истина не с тем, кто бубнит "сегодня, сегодня, сегодня", жуя свой ломоть в теплом углу. Истина с тем, кто бесстрашно глядит вдаль, встречая зарю в чистом поле.
Я знаю - прав не тот, кто говорит "сейчас же, сейчас", вперив глаза в пасть билетной кассы, а тот, кто скажет "завтра, завтра, завтра", предчувствуя новую жизнь, что занимается над миром.
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
