Сирень

Нина Шендрик: литературный дневник

Цветы – остатки рая на земле.


Иоанн Кронштадтский



СИРЕНЬ


Фиолетовой, белой, лиловой,
Ледяной, голубой, бестолковой
Перед взором предстанет сирень.
Летний полдень разбит на осколки,
Острых листьев блестят треуголки,
И, как облако, стелется тень.


Сколько свежести в ветви тяжёлой,
Как стараются важные пчёлы,
Допотопная блещет краса!
Но вглядись в эти вспышки и блёстки:
Здесь уже побывал Кончаловский,
Трогал кисти и щурил глаза.


Тем сильней у забора с канавкой
Восхищение наше, с поправкой
На тяжёлый музейный букет,
Нависающий в жёлтой плетёнке
Над столом, и две грозди в сторонке,
И от локтя на скатерти след.


Александр Кушнер


МАРИНА ЦВЕТАЕВА
* * *
Поколенью с сиренью
И с Пасхой в Кремле,
Мой привет поколенью
По колено в земле,


А сединами — в звездах!
Вам, слышней камыша,
— Чуть зазыблется воздух —
Говорящим: ду — ша!


Только душу и спасшим
Из фамильных богатств,
Современникам старшим —
Вам, без равенств и братств,


Руку веры и дружбы,
Как кавказец — кувшин
С виноградным! — врагу же —
Две — протягивавшим!


Не Сиреной — сиренью
Заключенное в грот,
Поколенье — с пареньем!
С тяготением — oт


Земли, над землей, прочь от
И червя и зерна!
Поколенье — без почвы,
Но с такою — до дна,


Днища — узренной бездной,
Что из впалых орбит
Ликом девы любезной —
Как живая глядит.


Поколенье, где краше
Был — кто жарче страдал!
Поколенье! Я — ваша!
Продолженье зеркал.


Ваша — сутью и статью,
И почтеньем к уму,
И презрением к платью
Плоти — временному!


Вы — ребенку, поэтом
Обреченному быть,
Кроме звонкой монеты
Всё — внушившие — чтить:


Кроме бога Ваала!
Всех богов — всех времен — и племен…
Поколенью — с провалом —
Мой бессмертный поклон!


Вам, в одном небывалом
Умудрившимся — быть,
Вам, средь шумного бала
Так умевшим — любить!


До последнего часа
Обращенным к звезде —
Уходящая раса,
Спасибо тебе!


1935 год.


ЮННА МОРИЦ
МОЯ СИРЕНЬ


''Живи на то, что скажешь т о л ь к о т ы,
А не на то, что о т е б е сказали",–
Кусты прошелестели мне, кусты
Сирени, звёздочек, сверкающих слезами
Дождя весеннего, чьи блики разлиты
В просторе, где грядущего глаза,


Где светятся хрусталь и бирюза
Небес, листвы сквозистые холсты,
И в том столетье шелестят кусты,
Которые не против и не за:
" Живи на то, что скажешь т о л ь к о т ы,
А не на то, что о т е б е сказа…"


И я живу, не против и не за,
В просторе, где грядущего глаза –
Огромность беспощадной простоты.
А Страх и Ужас, между прочим, братья
Гармонии, чьи сладкие объятья
Имеют с ними общие черты.



БЕЛЛА АХМАДУЛИНА
* * *
Пора, прощай, моя скала,
и милый дом, и в нём каморка,
где всё моя сирень спала, —
как сновиденно в ней, как мокро!


В опочивальне божества,
для козней цвета и уловок,
подрагивают существа
растений многажды лиловых.


В свой срок ступает на порог
акцент оттенков околичных:
то маргариток говорок,
то орхидеи архаичность.


Фиалки, водосбор, люпин,
качанье перьев, бархат мантий.
Но ирис боле всех любим:
он – средоточье черных магий.


Ему и близко равных нет.
Мучителен и хрупок облик,
как вывернутость тайных недр
в кунсткамерных прозрачных колбах.


Горы подножье и подвал —
словно провал ума больного.
Как бедный Врубель тосковал!
Как всё безвыходно лилово!


Но зачарован мой чулан.
Всего, что вне, душа чуралась,
пока садовник учинял
сад: чудо-лунность и чуланность.


И главное: скалы визит
сквозь стену и окно глухое.
Вошла – и тяжело висит,
как гобелен из мха и хвои.


А в комнате, где правит стол,
есть печь – серебряная львица.
И соловьиный произвол
в округе белонощной длится.


О чём уста ночных молитв
так воздыхают и пекутся?
Сперва пульсирует мотив
как бы в предсердии искусства.


Всё горячее перебой
артерии сакраментальной,
но бесполезен перевод
и суесловен комментарий.


Сомкнулись волны, валуны,
канун разлуки подневольной,
ночь белая и часть луны
над Ладогою хладноводной.


Ночь, соловей, луна, цветы —
круг стародавних упований.
Преуспеянью новизны
моих не нужно воспеваний.


Она б не тронула меня!
Я – ей вреда не причиняла
во глубине ночного дня,
в челне чернильного чулана.


Не признавайся, соловей,
не растолковывай, мой дальний,
в чём смысл страдальческой твоей
нескладицы исповедальной.


Пусть всяко понимает всяк
слогов и пауз двуединость,
утайки маленькой пустяк —
заветной тайны нелюдимость.



ОСИП МАНДЕЛЬШТАМ
* * *
Невыразимая печаль
Открыла два огромных глаза,
Цветочная проснулась ваза
И выплеснула свой хрусталь.


Вся комната напоена
Истомой — сладкое лекарство!
Такое маленькое царство
Так много поглотило сна.


Немного красного вина,
Немного солнечного мая —
И, тоненький бисквит ломая,
Тончайших пальцев белизна.



НИКОЛАЙ ГУМИЛЁВ
СИРЕНЬ


Из букета целого сиреней
Мне досталась лишь одна сирень,
И всю ночь я думал об Елене,
А потом томился целый день.


Всё казалось мне, что в белой пене
Исчезает милая земля,
Расцветают влажные сирени,
За кормой большого корабля.


И за огненными небесами
Обо мне задумалась она,
Девушка с газельими глазами
Моего любимейшего сна.


Сердце прыгало, как детский мячик,
Я, как брату, верил кораблю,
Оттого, что мне нельзя иначе,
Оттого, что я ее люблю.


АРСЕНИЙ ТАРКОВСКИЙ
* * *
Сирени вы, сирени,
И как вам не тяжел
Застывший в трудном крене
Альтовый гомон пчел?


Осталось нетерпенье
От юности моей
В горячей вашей пене
И в глубине теней.


А как дохнет по пчелам
И прибежит гроза
И ситцевым подолом
Ударит мне в глаза -


Пройдет прохлада низом
Траву в коленах гнуть,
И дождь по гроздьям сизым
Покатится, как ртуть.


Под вечер - вёдро снова,
И, верно, в том и суть,
Чтоб хоть силком смычковый
Лиловый гуд вернуть.


НАДЕЖДА ТЭФФИ
* * *
Я - белая сирень. Медлительно томят
Цветы мои, цветы серебряно-нагие.
Осыпятся одни - распустятся другие,
И землю опьянит их новый аромат!


Я - тысячи цветов в бесслитном сочетанье,
И каждый лепесток - звено одних оков.
Мой белый цвет - слиянье всех цветов,
И яды всех отрав - мое благоуханье!


Меж небом и землей, сквозная светотень,
Как пламень белый, я безогненно сгораю...
Я солнцем рождена и в солнце умираю...
Я жизни жизнь! Я - белая сирень!


ИГОРЬ СЕВЕРЯНИН
ПОЭЗА БЕЛОЙ СИРЕНИ


Белой ночью в белые сирени,
Призраком возникшие, приди!
И целуй, и нежь, и на груди
Дай упиться сонмом упоений,
И целуй, и нежь, и утруди...


Белой ночью белые приветы,
Ласк больных, весенних полусны,
И любовь, и веянье весны,
И полутемени, и полусветы,
И любовь, и чувства так лесны!..
Эта ночь совсем, совсем живая!


В эту ночь приди ко мне, приди!
И судьбу свою опереди!
А сирень цветет, слегка кивая!
А любовь растет, легка, в груди!



БОРИС ПАСТЕРНАК
* * *
Ты в ветре, веткой пробующем,
Не время ль птицам петь,
Намокшая воробышком
Сиреневая ветвь!


У капель — тяжесть запонок,
И сад слепит, как плес,
Обрызганный, закапанный
Мильоном синих слез.


Моей тоскою вынянчен
И от тебя в шипах,
Он ожил ночью нынешней,
Забормотал, запах.


Всю ночь в окошко торкался,
И ставень дребезжал.
Вдруг дух сырой прогорклости
По платью пробежал.


Разбужен чудным перечнем
Тех прозвищ и времен,
Обводит день теперешний
Глазами анемон.




Пронесшейся грозою полон воздуx.
Все ожило, все дышит, как в раю.
Всем роспуском кистей лиловогроздыx
Сирень вбирает свежести струю.


Все живо переменою погоды.
Дождь заливает кровель желоба,
Но все светлее неба переxоды,
И высь за черной тучей голуба.


Рука xудожника еще всесильней
Со всеx вещей смывает грязь и пыль.
Преображенней из его красильни
Выxодят жизнь, действительность и быль.


Воспоминание о полувеке
Пронесшейся грозой уxодит вспять.
Столетье вышло из его опеки.
Пора дорогу будущему дать.


Не потрясенья и перевороты
Для новой жизни очищают путь,
А откровенья, бури и щедроты
Душе воспламененной чьей-нибудь.


Борис Пастернак Июль 1958 года


СИРЕНЬ


Положим - гуденье улья,
И сад утопает в стряпне,
И спинки соломенных стульев,
И чёрные зёрна слепней,


И вдруг объявляется отдых,
И всюду бросают дела:
Далёкая молодость в сотах,
Седая сирень расцвела!


Уж где-то телеги и лето,
И гром отмыкает кусты,
И ливень въезжает в кассеты
Отстроившейся красоты.


И чуть наполняет повозка
Раскатистым воздухом свод,-
Лиловое зданье из воска,
До облака вставши, плывёт.


И тучи играют в тарелки,
И слышится старшего речь,
Что надо сирени в тарелке
Путём отстояться и стечь.


Борис Пастернак



Сирень.


День облачный. Цветущий куст сирени
Качается немного на ветру.
Дождь моросит. Наполнено мгновенье
С сиренью встречей счастьем поутру.


Свисают с лепестков намокших капли,
В которых день весенний отражён,
Взгляну на них - и прочь летят печали,
Миг нежным мягким светом озарён.


Сегодня он, конечно, самый главный,
Он сердце приподнял над суетой
И радость подарил душе нежданно
В тиши стоять, любуясь красотой.


©Наталия Летняя


2016


Сейчас, когда во всех садах и парках буйно цветет сирень хочется вспомнить об этом сиреневом весеннем «рае», который так недолог, но так чудесен, что поневоле вспоминается он в долгие зимние хмурые дни…
Сирень- излюбленная тема многих художников, поэтов, писателей, композиторов…
Будем благодарны сирени за ее веселый куст, за то, что по весне она первая распускает свои зеленые листья, а осенью позже других сбрасывает их. Сирень разделась - жди, говорят, зимы. Но сколько надежды, тепла, солнца таится в каждом лиловом ее букете!
Много легенд и преданий связано с сиренью, всех и не перескажешь, но кто же из нас не искал по весне сиреневое счастье – цветки в пять или шесть лепестков, а найдя их с наивной уверенностью в его непременное, проглатывали их…


Какие дни теперь стоят!
Ах, что это за дни!
Цветет, звенит, щебечет сад,
Господь его храни!
И нет кузнечикам числа,
Летящим на восток,
Весна себя переросла,
И рост ее — жесток…
У моря, в липовой тени,
Стада на берегу.
Я не могу в такие дни
Работать, не могу!..
Ах, что же делать мне с собой?
Я весь сплошная лень:
В такие дни я сам не свой,
Ведь в эти дни — сирень!
Безволно море. Синегладь.
А небо — как оно.
Нельзя ни грезить, ни желать,
Чего-то не дано…
Чего-то жду, кого-то жду…
Так страстно жду весь день…
Сирень, сирень в моем саду!
В моем саду — сирень!
Цвети, звени, пылай, мой сад,
Господь тебя храни!
Какие дни теперь стоят!
Ах, что это за дни!
1914. Май
Эст— Тойла
Игорь Северянин



СИРЕНЬ


Положим,- гудение улья,
И сад утопает в стряпне,
И спинки соломенных стульев,
И черные зерна слепней.
И вдруг объявляется отдых,
И всюду бросают дела.
Далекая молодость в сотах,
Седая сирень расцвела!
Уж где-то телеги и лето,
И гром отмыкает кусты,
И ливень въезжает в кассеты
Отстроившейся красоты.
И чуть наполняет повозка
Раскатистым воздухом свод, -
Лиловое зданье из воска,
До облака вставши, плывет.
И тучи играют и горелки,
И слышится старшего речь,
Что надо сирени в тарелке
Путем отстояться и стечь.


Пастернак
Сирень


Из букета целого сиреней
Мне досталась лишь одна сирень,
И всю ночь я думал об Елене,
А потом томился целый день.


Всё казалось мне, что в белой пене
Исчезает милая земля,
Расцветают влажные сирени,
За кормой большого корабля.


И за огненными небесами
Обо мне задумалась она,
Девушка с газельими глазами
Моего любимейшего сна.


Сердце прыгало, как детский мячик,
Я, как брату, верил кораблю,
Оттого, что мне нельзя иначе,
Оттого, что я ее люблю.


Николай Гумилев


Прогремела гроза, прошумела, затухая, грохочет вдали.
Золотые лучи словно стрелы, сквозь клокастые тучи прошли. . .
Воздух полон прохлады и тени, встала радуга светлым венцом,
И тяжелые грозди сирени наклонились над нашим крыльцом.
Хорошо на весеннем просторе по откосу бежать наугад, —
Окунуться в душистое море, захлестнувшее дремлющий сад.
Сколько белых и темно-лиловых вдоль ограды кустов разрослось!
Ветку тронешь — дождем лепестковым осыпается мокрая гроздь,
В легкой капельке, свежей и чистой, отразился сверкающий день,
И в саду каждой веткой росистой торжествующе пахнет сирень.


Р.Рождественский
Мороженое из сирени!


Мороженое из сирени! Мороженое из сирени!
Полпорции десять копеек, четыре копейки буше.
Сударышни, судари, надо ль? не дорого можно без прений…
Поешь деликатного, площадь: придется товар по душе!


Я сливочного не имею, фисташковое все распродал…
Ах, граждане, да неужели вы требуете крем-брюле?
Пора популярить изыски, утончиться вкусам народа,
На улицу специи кухонь, огимнив эксцесс в вирелэ!


Сирень – сладострастья эмблема. В лилово-изнеженном крене
Зальдись, водопадное сердце, в душистый и сладкий пушок…
Мороженое из сирени! Мороженое из сирени!
Эй, мальчик со сбитнем, попробуй! Ей-Богу, похвалишь, дружок!
Игорь Северянин


В поэме С. Есенина «Анна Снегина» сирень стала символом печального расставания.
Еще перед встречей поэта с Анной звучит печальный мотив сирени:
Но вот и Криуша…
Три года
Не зрил я знакомых крыш.
Сиреневая погода
Сиренью обрызгала тишь…
И в конце поэмы, когда лирический герой узнает об отъезде Анны из России, вновь возникает образ сирени:
Иду я разросшимся садом,
Лицо задевает сирень.
Так мил моим вспыхнувшим взглядам
Погорбившийся плетень…
Далекие милые были!
Тот образ во мне не угас.
Мы все в эти годы любили,
Но, значит,
Любили и нас.



Прогремела гроза, прошумела,
Затухая, грохочет вдали.
Золотые лучи словно стрелы,
Сквозь клокастые тучи прошли. . .


Воздух полон прохлады и тени,
Встала радуга светлым венцом,
И тяжелые грозди сирени
Наклонились над нашим крыльцом.


Хорошо на весеннем просторе
По откосу бежать наугад, —
Окунуться в душистое море,
Захлестнувшее дремлющий сад.


Сколько белых и темно-лиловых
Вдоль ограды кустов
разрослось!
Ветку тронешь — дождем лепестковым
Осыпается мокрая гроздь,
В легкой капельке, свежей и чистой,
Отразился сверкающий день,
И в саду каждой веткой росистой
Торжествующе пахнет сирень.


Всеволод Рождественский



Опять она кипит, бледна,
Сирени возлетевшей пена,
Опять коленопреклоненно
Стоит пред нею тишина.
Что остается тишине,
Еще с полетом незнакомой? -
Живой довериться волне
И стать послушной и влекомой.
Ветвей бежит за валом вал,
Растет и гаснет без усилья,
Небесной линией овал
Очерчен смело, словно крылья.
Сирени тяжестью свело
Едва расправленные ветви,
Но рвется бледное крыло,
Прозрачным становясь от света.
Она летит на Божий зов,
Опалена предчувствием встречи,
Она - растущих облаков
То ли прообраз, то ль предтеча...
Что остается нам?
Вскипеть
Душой ли, словом, бледной кровью,
Роняя лепестки, лететь,
Земной пожертвовав любовью.


Николай Гумилев



Сирени вы, сирени,
И как вам не тяжел
Застывший в трудном крене
Альтовый гомон пчел?
Осталось нетерпенье
От юности моей
В горячей вашей пене
И в глубине теней.
А как дохнет по пчелам
И пробежит гроза
И ситцевым подолом
Ударит мне в глаза -
Пройдет прохлада низом
Траву в коленях гнуть,
И дождь по гроздьям сизым
Покатится, как ртуть.
Под вечер - ведро снова,
И, верно, в том и суть,
Чтоб хоть силком смычковый
Лиловый гуд вернуть.


Арсений Тарковский



Положим,— гудение улья,
И сад утопает в стряпне,
И спинки соломенных стульев,
И черные зерна слепней.
И вдруг объявляется отдых,
И всюду бросают дела.
Далекая молодость в сотах,
Седая сирень расцвела!
Уж где-то телеги и лето,
И гром отмыкает кусты,
И ливень въезжает в кассеты
Отстроившейся красоты.
И чуть наполняет повозка
Раскатистым воздухом свод,—
Лиловое зданье из воска,
До облака вставши, плывет.
И тучи играют в горелки,
И слышится старшего речь,
Что надо сирени в тарелке
Путем отстояться и стечь.


Борис Пастернак



О Господи, ты крест на мне не ставь.
Уж лучше пусть сирени лёгкий крестик Летит ко мне, как сказочные вести
О том, что будет тягостная явь
Воздушна и легка, пока сирень
Роняет крестик в собственную тень.


Лариса Миллер



Другие статьи в литературном дневнике: