Я продолжаю размышлять о прошлом, о том, что было и оставило зарубку, отпечаток в памяти. У кажого свой Сван, своя дорога, и я, давно не юная, многое помню из того, что бесследно исчезло. Какое-нибудь случайное впечатление вдруг вызывает милые сердцу картины ушедшей жизни, детства, юности, и я погружаюсь в ностальгические воспоминания. Я помню многое, например запахи. Вы скажете, весенняя черемуха, запах бабушкиных пирогов, мандариновой кожуры, первого снега, , отнюдь- хлорка, привокзальный сортир. Густота и интенсивность запаха в этом месте была таковой силы, что можно потерять сознание и упасть на пол, покатый, с дыркой, куда стекала аммиачная жидкость. Но наши советские люди выдерживали эту ипритовую атаку, правда, некоторое время после посещения вокзального туалета немного пахли. Я помню хорошо такой туалет на автобусной станции в Луге, и вечную женскую очередь около него. А рядом фырчали автобусы, которые везли любительниц прекрасного в Пушкинские Горы или из Пушкинских Гор.
Я отношу эти сортиры к туалетам типа "открытое хранение". Это самый распространенный тип туалета советской эпохи, исписанный похабными надписями, с выбитыми стеклами и отсутствующими дверьми, уделанный до предела, но продолжавший принимать посетителей, Похоже, он исчезает из нашей жизни. Разве где-то на периферии он сохраняется как реликт прошлого.
Усложненный вариант такого сортира - это туалет "открытое хранение - приват".В нем посетитель мог, придерживая дверь рукой, поскольку защелка большой частью отсутствовала, ненадолго уединиться. Запах в нем был такой же силы, но там изливалась вода, и можно было вспомнить благородных римлян, которые первыми поняли люстрационные ее возможности.
Я помню такой туалет в нашем Ленинградском парке культуры и отдыха имени Серегея Мироныча Кирова.Он был на 15 кабинок, из которых беспрерывно неслись звуки, журчание или шум водопада. Туалет убирался мрачноватой старушкой, матерящейся всякий раз , когда она обнаруживала непорядок в кабинке.
В завершение, поскольку мне надо идти на работу ( кстати, в нашем присутственном месте сейчас туалеты типа "евростандарт", причем, наши уборщицы не понимают, куда деваются из этих туалетов бумаха и дезодорирующие стредства), расскажу о самом сильном впечатлении от посещения нужника типа " открытое хранение". Было это на вокзале в городе Ртищеве, в котором я оказалась по служебной надобности. Вокзал был окрашен зеленой краской, освещался тусклой лампочкой под потолком. Кроме меня, на его территории был пьяненький дедок, спящий у топящейся круглой в углу печи, положив голову на свой мешок, и кассирша , почему-то горько плачущая за стеклом. До поезда оставалось два часа. Город Ртищев, в котором я отравилась в гостинице сырниками, надоел мне до резей в животе. Через некоторое время я поняла, что рези эти неслучайны - мне предстоял поход в вокзальный клозет. Боже, как я хотела этого избежать! Сама мысль о переходе из этого уютного зеленого пространства в сртирную вонь повергала в ужас.Но вот я уже на платформе. Вот я уже боязливо вглядываюсь в темный провал двери, вот я уже там, и вдруг кто-то дотрагивается до моей ноги и говорит: " Дай покурить". Вопль не вырвался из моей груди, я не побежала, я остолбенела, застыла Лотовой женой. Это был прорыв в беспредельное. Ужас, священный ужас объял душу.Вся жизнь, как говорится, промелькнула перед глазами. Подо мной копошился обрубок тела. "Да не бойся ты, живу я здесь,"- прохихикало тело.
Я дала женщине трешку, а это были большие деньги, которых хватило бы ей и на "Беломор " (22 копейки), и на две маленьких (1.49 руб), и вылетела, как пластмассовая пробка из "Советского шампанского". Минут черз тридцать пришел поезд, одежда уже успела проветриться.Интересно, о чем плакала кассирша,и что там в этом самом Ртищеве на вокзале сейчас.
