С какой стороны описать слона? Некоторые спрашивают: зачем ты написала про поэтов да ещё и с конкретными цифрами? Затем, чтобы прочитали те, кто поэтов окружает, и поняли, ЧТО за всем этим стоит. Не для поэтов. Поэты сами всё знают.
Однажды Мальчик на работе (тот самый, из главы 7 часть 1 Иной Реальности) спросил: «Крючкова, а ты зачем работаешь? Ты же – поэт…» Типа, если ты хороший поэт, значит, иди и деньги поэзией зарабатывай…
А ещё иногда люди, которым книжки даришь, воспринимают это как должное. Или как какую-то мелочь, ерунду, а не подарок. А у поэта книжка – возможно, самое дорогое, от всей Души он её Вам…
И ещё, чтобы люди не велись на тех, кто говорит, что всё хорошо… Любую ситуацию можно обрисовать одними и теми же словами, что-то не договорив в конце. А именно от того, что не договорили в конце, меняется смысл того, что сказано в начале.
По этому поводу вспомнила одну историю…
Ему пятьдесят. Он высокий, симпатичный мужчина, безумно похожий на очень известного актёра. Он показывает мне рукой на стул рядом с его столом. Он – в белом. Я – в чёрном. В чёрном шёлковом платье на тоненьких лямочках, завязанных на плечах бантиками. Я сажусь и молча кладу перед ним листочек А4. Он молча читает, нервно выбивая дробь пальцами по столу. Затем задаёт уже привычный мне вопрос. Утвердительно киваю головой.
Он смотрит мне в глаза. Пристально смотрит, думает о чём-то, вздыхает и тихо, почти себе под нос, спокойно и даже как-то цинично произносит:
– Рано или поздно… ты, видимо, всё равно станешь… моей…
Он прав. Я знаю это уже давно.
Он смотрит на человека, который работает с ним в этом кабинете.
– Пойдём… – категорично произносит он мне, встаёт из-за стола, резко берёт меня за руку и ведёт куда-то.
Странное здание – полукругом. И коридоры – тоже. Я стараюсь не смотреть по сторонам, а только на него. Он идёт быстро, я с трудом успеваю за ним. Мы подходим к какой-то тайной комнате, но она закрыта.
– Подожди меня здесь, пожалуйста. Не уходи никуда…
Я киваю, прижимаюсь к стене у двери и стараюсь вообще ни о чём не думать. Не знаю, сколько проходит времени, но вот он возвращается, открывает тайную комнату, пропуская меня вперёд, и закрывает за собой дверь. На ключ.
Комната залита солнцем. Я непроизвольно жмурюсь и отворачиваюсь от окна. Я стою спиной к высокому столу. Он подходит ко мне близко-близко и почему-то почти шёпотом произносит:
– Ты очень красивая… Но тебе это, наверно, уже сто раз говорили и без меня…
Он показывает мне взглядом на стол, что означает: «Присядь сюда» и, учитывая мой рост, берёт меня за руку и спрашивает тихо:
– Помочь?
Не говорю ни «да», ни «нет», молча встаю на цыпочки. Он подхватывает меня за талию и усаживает на край стола. Он молча смотрит на меня. Кажется, что проходит вечность. Потом склоняется ко мне близко-близко, нежно убирает мои распущенные волосы за спину.
– Можно? – опять почти шёпотом спрашивает он, дотрагиваясь до тоненьких лямочек платья, завязанных в красивые бантики на моих плечах.
Молча киваю и невольно вздрагиваю. Он как-то очень медленно и задумчиво развязывает их. Платье скользит вниз до пояса на талии. Под платьем сверху ничего нет, кроме тела… Он отводит мои руки назад.
– Боишься? – тихо спрашивает он.
Молча киваю.
– Ты – трусиха?
– Да… – честно признаюсь я.
– Это – нормально… – так же спокойно и тихо произносит он и цинично добавляет мне на ухо: – Я… тоже боюсь…
Его пальцы скользят по моей груди.
– Тсс! – произносит он.
Правой рукой он… Нет, я не могу на это смотреть. Я закрываю глаза.
– Пожалуйста, не закрывай глаза…
Я открываю глаза и… вздрагиваю, кусая губы.
– Смотри мне в глаза!
Мы смотрим друг другу в глаза. Я проваливаюсь куда-то. Я даже не могу сейчас вспомнить цвет его глаз.
– Не больно?
Я отрицательно качаю головой…
… Он аккуратно завязывает бантики на моих плечах.
– Пойдём?
Мы медленно возвращаемся по тому самому коридору. Полукругом. На прощание он так же спокойно и цинично озвучивает мне два варианта нашего дальнейшего общения.
– Но ведь ты не будешь приезжать ко мне так часто… – не спрашивает, а констатирует он.
– Я подумаю…
Он просит позвонить ему, когда я доберусь до работы. Я звоню ему с работы…
– Расслабься… Всё хорошо… пока…
И мне почему-то показалось, что ему было даже как-то грустно говорить мне это «пока…», а мне уже никогда не забыть ни его самого, ни шприц в его правой руке, ни тот раковый корпус больницы <…> летом <….> года.
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
