А. ТолстойДаша сказала Ивану Ильичу сесть в это кресло, пододвинула табуреточку, села сама напротив, облокотилась о колени, подперла подбородок и, глядя не мигая, в лицо Ивану Ильичу, велела ему говорить, как он ее любит. Колокол времени ударил второе мгновение. - Даша, если бы мне подарили все, что есть, - сказал Телегин, - всю землю, мне бы от этого не стало лучше, - ты понимаешь? - Даша кивнула головой. - Если я один, на что я сам себе, правда ведь?.. На что мне самого себя? - Даша кивнула. - Есть, ходить, спать - для чего? Для чего эти руки, ноги?.. Что из того, что я, скажем, был бы сказочно богат... Но ты представляешь, - какая тоска быть одному? - Даша кивнула. - Но сейчас, когда ты сидишь вот так... Сейчас меня больше нет... Я чувствую только - это ты, это счастье. Ты - это все. Гляжу на тебя, и кружится голова, - неужели ты дышишь, ты живая и ты - моя... Даша, понимаешь что-нибудь? - Я помню, - сказала Даша, - мы сидели на палубе, дул ветерок, в стаканах блестело вино, я тогда вдруг почувствовала, - мы плывем к счастью... - А помнишь, там были голубые тени? Даша кивнула, и сейчас же ей стало казаться, что она тоже помнит какие-то прекрасные голубые тени. Она вспомнила чаек, летевших за пароходом, невысокие берега, вдали на воде сияющую солнечную дорогу, которая, как ей казалось, разольется в конце в синее сияющее море-счастье. Даша вспомнила даже, какое на ней было платье... Сколько ушло с тех пор долгих лет...
© Copyright: Ирина Ачкасова, 2022.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
