Редактирую...
Война, обида и судьба. Глава 5. Что было самым страшным? положительный
Марьям! РЕДАКЦИЯ!
Война, обида и судьба. Глава 5. Что было самым страшным?
Уже в настоящее мирное время мы часто беседовали с отцом. Он очень любил
своих детей, и даже в минуты недомогания или нездоровья не сторонился домашних.
Мне, как родной дочери, хотелось узнать побольше о нём, о тех страшных годах его
мучений, и я спрашивала:
— Отец, скажи, через какие наказания ты ещё прошёл?
Он отвечал:
— За разговоры в строю либо за непонимание приказа на немецком языке... Номер,
который носили узники вместо фамилий, надо было выкрикивать быстро,
не мешкая, и только по-немецки. Неповиновение каралось палочными ударами.
Впоследствии их заменили кнутом. Заключённые окрестили кнут "переводчиком".
С узниками разговаривали языком кнута, и это было нормальным явлением
в лагере: в такие минуты язык присыхал к гортани, дыхание перехватывало,
сердце останавливалось...
Я продолжала спрашивать у него:
— А что было самым страшным?
Он на секунду задумывался:
— В лагере преследовали тебя два чувства: голод и главное - не заболеть. И желание
побега усиливалось тем обстоятельством, что хотелось выжить любым путём...
Больных и немощных узников сгоняли в газовые камеры, затем сжигали в печах
крематория. В воздухе постоянно висел едкий запах гари и тошнотворно-приторного
дыма, идущего из труб крематория. Жутко, но привыкаешь...
Отец надолго замолкал. Уже после войны, когда вместо паровозов на железной
дороге, появились тепловозы, запах отработанного топлива напоминал ему запах
печей крематория. Его подташнивало. Обычно вечером, на ужин, он просил чего-нибудь
кислого или молча выпивал кружку бражки и уходил в себя.
23 августа 2020 года. Исакова Марьям.
Продолжение следует.
Война, обида и судьба. Глава 2. Начало. положительный
Марьям, это РЕДАКЦИЯ.
Война, обида и судьба. Глава 2. Начало.
Мой отец, 1921 года рождения, в самом начале Великой Отечественной войны, в 1941 году,
был в первом эшелоне на линии новой границы Белостокского выступа, бывшей территории Польши,
в составе танковой части 21/ 12 механиком-водителем быстроходного танка "БТ" образца 1938 года
Место дислокации этой танковой части располагалось в Белостоцкой области, под городом Бельский,
в местечке Бетск, у реки Нарев.
Отец вспоминает: "Тринадцатого июня 1941 года нам приказали слить ходовой запас горючего
дизельных баков и сдать в материальную часть. А вечером, перед отбоем, раздали всем солдатские
медальоны, гладкие круглые трубочки, похожие на мундштук с завинчивающимся верхом, клочок
пергамента и химический карандаш, чтобы каждый заполнил свои данные: Ф.И.О., дата рождения,
призывной военкомат, группа крови. Старые бойцы, призыва советско-финской войны, предупреждали:
"Братцы! Значит — война!"
За свою службу в РКК предсмертные медальоны отец заполнял ещё дважды. Это было перед атакой или
решающим боем. Солдаты первого дивизиона были в числе наступающих для того, чтоб заведомо погибнуть,
но прорвать ценою собственной жизни обороны противника.
Марьям Исакова. Продолжение следует.
25.12.2021 10:53:33
Война, обида и судьба. Глава 1. Твой отец пленник.
Марьям! Это РЕДАКЦИЯ.
Война, обида и судьба.
Глава 1. Мой отец — пленник.
1966 год. Мне тринадцать лет. Наступила очередная кампания разоблачений бывших предателей
во время оккупации 1941 - 1943 годов. После войны в Зауралье хлынул народ всех мастей: беглые,
бывшие зэки, предатели. Кого-то переселяли целыми семьями, кого-то судьба забросила, чтобы скрыть
их пособничество немцам. В массовом сознании людей вспыхнула волна недоверия к бывшим пленным,
проживающим в Шумихе. Они стали изгоями для окружающих. Одни в штрафбатах уже искупили свою вину,
другие отработали в системе ГУЛАГа, разделяя с другими узниками свою участь наказания. Но на них тыкали
пальцами, стараясь вслед процедить унизительное: "Ты — пленник..!"
В компаниях нередко возникали словесные стычки, даже драки. Мой отец не вступал в бранные диалоги.
Он грустно молчал. Часто, после очередного унижения, отец плакал навзрыд. Дрожащими руками
вытирая слёзы и всхлипывая, он твердил: "Сколько мы пережили! Не дай Бог вам побывать в том аду,
откуда мы вернулись..!"
Размышляя своим детским умом, я злилась на обидчиков моего отца Файзрахмана и старалась
им дать отпор. А со сверстниками пускалась в рукопашную драку. "Ха-ха, твой отец — пленник!" — смеялись
мне в лицо. От злости я, как звереныш, готова была покусать их. В сердце смешивались обида и гордость
за отца, пережившего ужасы плена и не сломившегося от несчастья, и это вселяло в меня твёрдую,
непревзойдённую уверенность в победу над злом...
Через призму страшного и ужасающего своею жестокостью военного и послевоенного времени, я
передаю свой рассказ читателю — искренние и правдивые воспоминания об отце, о поколении людей,
с достоинством переживших те суровые обстоятельства непростого и смутного времени. Мои воспоминания -
это рассказы об их выживании, достойном поведении и самосохранении при любой власти; их жизнестойкости
в любое время: и в боевой атаке, и в плену, и в поражении, и в жизненных унизительных ситуациях...
Я восхищаюсь победой их сознания и победой души над человеческой немощной
плотью; возвышением этой души над всем страшным и бесстыдным, грязным и предательским, выпавшим
на их долю... В любое время всем хотелось выжить. А как? Как получалось. Без прикрас,
без пафоса, просто инстинктивно, может быть, выжить даже по животному, звериному началу...
Война, обида и судьба. Глава 4.1. Плен. Начало.
Марьям! РЕДАКЦИЯ!
Война, обида и судьба. Глава 4.1. Плен. Начало.
Уже в конце мая 1942 года трое оборванных, уставших солдат постучались в дом
хозяина на лесном хуторе. Он встретил их настороженно. Накормил, указал место
ночлега на сеновале, а наутро сдал полицаям местной администрации.
Продлилось пленение полтора года (с июня 1942 по декабрь 1943). После
изнурительного пешего похода колонну пленных погрузили в крытые товарные вагоны.
Набивали туда солдат настолько тесно, что от спертого воздуха, они теряли сознание и
умирали. На перегонах, перед узловыми станциями, когда поезд останавливался,
в вагонах раздвигали ворота и перекатом сбрасывали по доскам умерших. Ехали трое
суток. Не кормили. Только однажды, на станции, во время очередной остановки, из
паровозного шланга облили холодной водой.
Первый лагерь в Польше — Освенцим. Людей выгрузили на железнодорожную
платформу (рампу) и погнали колонной к воротам лагеря. Санпропускник. Раздели.
Провели селекцию: пригодных к работе обрили и шлангом с холодной водой прогнали
на другой конец корпуса; остальных доходяг определили в строй для газовой камеры.
Русских военнопленных оставили в солдатском обмундировании, на котором хлорной
известью вывели индивидуальный номер. Выдали колодки — деревянную обувь,
выдолбленную из цельного дерева, которые надевались на босу ногу. Распредели
по блокам с двухэтажными нарами. Подстилка - солома.
Отец рассказывает:
"Нас в блоке набилось около двухсот человек. Скудная еда. Завтрак — кружка тёплой,
противной на вкус массы, лагерный эрзац-кофе. Обед — чашка из баланды с крапивой,
очистками овощей и кусками брюквы. Ужин — кружка чая с кусочком хлеба. Два раза
в неделю давали сигареты... Работа была изнуряющей и непосильной. Меня, как и некоторых
пленников, определили в команду "санитаров". После переклички я собирал на тачку
умерших узников по блокам. Их сбрасывали в ров, за лагерем... Глубокой осенью нас,
русских узников, было восемьсот человек, а ранней весной оставалось около двухсот.
Рвы, заполненные человеческими трупами, в итоге зарыли бульдозером."
Исакова Марьям. Продолжение следует.
26.12.2021
Война, обида и судьба. Глава 3. Отступление.
Июль 1941 года. От Белостокского выступа в направлении Барановичей ( Белоруссия)
маршевые отступления наших войск несли большие потери и сопровождались локальными
кровопролитными боями. Отец вспоминает:
"Да, приходилось отступать, чтобы не попасть в окружение. Воевали до тех пор, пока полностью
не исчерпали силы. Горько и обидно было уничтожать свои же танки , чтобы не достались врагу.
Лишившись всего подвижного вооружения, стали просто пехотинцами, объединёнными с
различными родами войск. К нам присоединялись другие отступающие. Среди них попадались
ретивые командиры, неумело пытающиеся командовать нами, но только своими окриками
вызывали у опытных бойцов горьки усмешки..."
В августе 1941 года остатки взвода разделили на отделения и приказали отходить в лес.
Белостокский рубеж был полностью уничтожен. Файзрахман Валеев попал в сплошное кольцо
окружения. Трудно было пробираться к своим через густые заросли, чтобы вырваться из
окружения, но теперь лес для него и товарищей стал помощником, укрытием, ночлегом.
Шли, в основном, ночью. Днём прятались, высматривали станичные поселения в лесу.
Иногда им удавалось найти хороших, добрых крестьян, которые принимали бойцов в избу,
кормили их, указывая лесные тропы для отхода на восток.
Исакова Марьям.
Продолжение следует.
Другие статьи в литературном дневнике:
