Дарья Христовская. Пасха.
долго ли спьяну стыть на ветру долго ли жить дураками
в руках ли красное яичко катать молиться о неблагом
выходил иван поздний сын поутру вытирал глаза кулаками
уходил по пояс в сырой траве глинозём месить сапогом
да долго ли, говорит, недолго ли шёл когда повернул обратно
ничего не помню было темно горел светлячок в горсти
но ни видал ни зги кроме этой степи травы её сыромятной
и тишины — тишина была больше, чем можно перенести
но в ней, в тишине, каждый шаг гремел, цикад цимбальная свора
звенела свой циркадный набат незыблемый как стена
но голубая трава поднималась вверх из глины, песка и сора
и диск степи был горбат как кит выныривающий со дна
так кажется вечность не перемочь и ночь уже не растает
и сколько железных сапог стоптал но отчего-то жива
слепая вера в то, что когда-нибудь солнце всё-таки встанет
докатится красным яичком да попадёт в небесные жернова
и сколько ты, говорит, ни живи дураком белой ни жди голубки
сколько ни пяль глаза в небеса ожидая благую весть
а где-то лежит в голубой траве осколок красной скорлупки
который помимо всего другого значит, что пасха есть
и будь ты испуган или потерян лежишь ничего не видишь
песок под веками руки прячешь в сиротские рукава
и каждому выверен свой предел и ты за него не выйдешь, —
но вдруг встаёшь открываешь дверь выходишь
а там трава.
17.07.2018
Другие статьи в литературном дневнике:
