Первые дни новолетья особых следов не оставляют.
Рождественский Сочельник затеплился серебряной тонкой свечой, осветил самые тёмные уголки души, и чуть меньше стало сомнений и тревог.
А может не меньше?
Просто их бремя стало не так ощутимо.
Однажды, много лет тому назад, в самый канун Старого нового года со мной случилась невероятная история.
Прошлогодний снег, выпавший вечером, последним вечером уходящего года, что кстати, не такая уж и редкость для наших мест, успел подтаять, замёрзнуть, снова подтаять и превратился, наконец, в серую зернистую кашу.
На город опустились зимние сумерки, за ними – дымящимся шлейфом – густой туман, вобравший в себя всё живое – звуки, голоса, эхо шагов, время…
За туманом притаилась неизвестность.
Её дыхание угадывалось в лёгком дрожании влажной дымки.
Кадры немого кино стали реальностью.
Уличные фонари оплывали.
Обнажённые деревья грезили о молодом лете, нежась в истоме, и в полусне, в полудрёме казалось им, что летнее тепло никуда не исчезало.
Утренний ветер, свежая, клейкая ещё листва, суетливые птицы… шум внезапно налетевшего дождя, спорого и лёгкого.
Трамвай вынырнул из неизвестности, покачиваясь, проплыл мимо и вернул меня в январский вечер.
На развилке у кирхи, трамвай замедлил ход, словно завис на мгновение, и исчез.
В том месте, где завис трамвай, я увидела их.
Силуэты юноши и девушки были изящны и легки.
Они танцевали.
Музыка доносилась из неизвестности.
Играли менуэт.
Ни души вокруг, кроме моей, собственной.
И танцующие юноша и девушка
Фантомы, призраки, тени живших когда-то здесь, в этих старинных домах, на этой уютной небольшой улице?
Мелодия приближалась.
Я уже могла расслышать флейту.
Из влажной клубящейся взвеси соткалось имя: Анна Магдалена.
Возможно, так звали девушку…
Как только я произнесла его вслух, ещё один трамвай из сумеречной неизвестности, проплыл мимо и прозвенел в ответ что-то своё, привычное и переливчатое.
Звуки вернулись и оживили улицу.
Шуршали машины, позванивали трамваи, где-то вдалеке слышался лай собак.
Жалобно и вопрошающе мяукала серая кошка на карнизе.
Развилка была пуста.
Лишь неизвестность не исчезла, став ещё более похожей на неизбежность.
p.s.
– Веришь, что они действительно были т а м?
– Конечно. Это был обыкновенный урок музыки
Ты улыбаешься снисходительно и чуть иронично.
Так взрослые улыбаются детским фантазиям и откровениям.
– В доме, мимо которого ты шла, и откуда слышалась музыка, а она точно слышалась оттуда – я уверен! – находится консерватория. По другую сторону – музыкальное училище. Репетиции по вечерам – привычные дела.
– Значит, всё это лишь воображение? Моё безмерное больное воображение. Но я видела их, вот как тебя сейчас. Я видела их лица. Не современные личики. Одухотворённые, освещённые дивным внутренним светом. Как на старинных фотографиях и портретах. Такие лица прекрасны в любом возрасте. Время не властно над ними.
– Это влюблённые. Шли мимо, услышали музыку и начали танцевать. Лица такие… да, именно потому, что влюблены.
– Ты так старательно всё объясняешь. Сразу становится холодно и… пусто. Я рассказываю не для того, чтобы ты всё объяснял.
– Для чего же тогда?
– Поделиться чудом. Чтобы вместе в канун настоящего – старого нового года – в туманные зимние сумерки, прийти на эту развилку и увидеть их. Я знаю, они там. Они по-прежнему молоды, им не страшны войны, голод, холод. И ещё… я уверена, там звучит музыка. Знаешь, почему?
– Не знаю.
– Потому что Святки. Старый новый год… Время чудес. Достаточно просто выйти из дому.
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
