Дар Ксении Пинягиной

Александр Мухарев 2: литературный дневник


О чём говорит название новой поэтической книги К. Пинягиной?


Сразу же вспоминается одноимённый роман Владимира Набокова (это последняя книга, которую автор сочинил на русском) и выражение «бойтесь данайцев, дары приносящих». Если у Набокова герой Фёдор Годунов-Чердынцев сопротивляется тяготам эмиграции, прибегнув к сочинительству, то в случае данайцев речь идёт о «троянском коне», который помог им выиграть войну против Трои (Вергилий, «Энеида»).


Над стихотворной книгой тяготеет историко-литературный фон, пристёгивая к ней интересный бекграунд. И появляется вопрос: насколько эти ассоциации влияют на читательское сознание?


В таком контекстном поле хотелось бы говорить о поэзии Ксении Пинягиной. Это не первый её сборник. Прежняя работа «Екатеринославские ноктюрны» вмещала в основном интимную и городскую лирику.


В «Даре» тематическая палитра шире.


В предисловии автор пишет: «О чём эти стихи? Конечно же, обо всём многообразии нашей жизни, неисчерпаемом океане наших желаний, о борьбе и о любви, которая сопровождает нас с самого рождения».


Вглядимся внимательней в содержание, открывая новые смыслы казалось бы традиционной, доступной, прозрачной и лёгкой поэзии.


Начнём с раздела «Оттепель сердца». Главный мотив – ожидание перемен. Лирическая героиня горько замечает:


Реже стали писаться письма,


Да, друзей с каждым годом меньше.


А когда-то ж была харизма,


И улыбка была без трещин.


(Вот попеть бы, как прежде, песен… страница 10)


Естественно, строфу принимать всерьёз не стоит, это игровое описание, самокритическое, преувеличенное: и с харизмой – полный порядок у автора и с улыбкой – тем более. Поэзия воспринимается, как исповедь, как обнажение чувств, как дар откровенности, который не каждый может принять и оценить.


Следующая часть – «Апельсин». После оттепельной слякоти, чавкающей под ногами снежно-ледяной гущи: солнечный контраст. В глаза падают и ослепляют горячие лучи-строки заглавного стихотворения:


Как мне снилось, грезилось только,


Что в пшеничном с тобой раю,


Апельсин ломаю на дольки,


Сняв оранжевую броню.


(страница 35)


Именно беззащитность, щедрость, интимный дар честности и чистоты позволяет вернуть «на свои круги» свежесть отношений, ведь приелись «шторма и безутешности/битых чашек и сердец страдающих» (страница 37).


Дальше в разделе «Я вылечу тебя Любовью» температура поднимается до августовского зноя, африканской жары. Звучит признание:


Сердце своё заверну в фольгу,


Шуршащую, блестящую.


Я без тебя прожить не смогу,


Всё прочее – преходящее.


(Сердце, страница 48)


И новый виток поэтического сюжета – вниз, как на качелях. Вслед за высокой нотой – переоценка. Вновь драматический раздел. Точно синусоида «Осень тихо спускалась…»


Я не ждала тебя: ждать – значит верить,


Надеяться на что-то, наконец.


Я ж понимала пустоту затеи


Соединенья наших ждать сердец.


(Тик-так, страница 74)


Читаем дальше. Раздел «В этом городе – Ты» вновь примиряет лирическую героиню с возлюбленным и вплетает новую тему. Автор рассуждает о роли поэта в современном обществе. Сейчас эта роль предельно поникла, низведена до уровня подошвы. Поэты в нулевые годы просто исчезли, как биологический вид. Поэтов пора записывать в красную книгу, открывать заповедники, чтобы хоть десятка три-четыре худо-бедно сохранилось. Самое неприятное: поэты занимаются самоуничтожением, организовывая публичные «литературные дуэли», «поэтические бои», опьяняя и убивая себя дешёвой популярностью, растрачивая жар души в эмоциональной пустыне интернета, в погоне за скандальной славой.


Это больше, чем боль даже,


Мазохисты, поэты все мы.


(Мазохисты, страница 100)


Тема поэтов развивается в разделе «Заплаты-стихи». Говорится о социальной ответственности поколения:


Поколение, с фетишем лимо и тряпок,


Что росло на культуре обмана и взяток,


Поколение, вам заступать ли на вахту?


Вы ли новые Янгели, Галичи, Гафты?


(Поколение… страница 106)


Вопрос риторический. Юное поколение стало заложником исторических обстоятельств и поможет ему выбраться из ямы кризиса, вранья, коррупции, греховной моды, алкоголизма, наркомании, потребительской гонки не правительство и дерущиеся стульями депутаты, но только собственное чувство правды, духовный вектор и неустанная работа над собой. Другой путь – внутренняя эмиграция, «подпольный человек» в терминологии Ф. Достоевского, но это не выход.


Автор осуждает порочную систему и выносит ей приговор:


Вами сожранные, праведные души


Возвратятся, чтоб спасти идею,


Чтоб систему на корню разрушить.


Согласитесь, «здравая» затея?


(Система, страница 109)


И в завершении – утешительный оптимизм. «Я люблю этот мир» – раздел, где поэтам воздаётся сторицей.


- Вон, посмотри, каков он, мир,


Жесток и алчен.


Давно уж умер твой Шекспир.


- Но люди, в чьих сердцах он жив,


Живут иначе…


(Душа поэта, страница 134)


Тут нечего добавить. Как говорил Ф. Ницше «искусство не даёт человеку умереть от реальности». Поэты, создавая тексты, наращивают защитный слой в интеллектуальной атмосфере Земли, не давая радиации одичания, разрушительных новаций, убийственной глупости поп-культуры воздействовать на сознание народа.
Поэзия – это спасательный круг для тех, кто может принять её, как благородный дар. Не с развлекательно-потребительской позиции, а с философской, иногда впрочем, и гражданской, и интимной. В любом случае, нужно рассматривать и находить редчайшие крупицы открытий. Они в книге Ксении Пинягиной встречаются.



Другие статьи в литературном дневнике: